Эльмар Грин - Другой путь. Часть первая
Послышался свирепый окрик Эйно — Рейно: «Это кто посмел? Кто разрешил?». Но было уже поздно разбираться. От моста открыли ответный огонь по кустарнику. Небольшая группа эсэсовских солдат рассыпалась в цепь и поползла по снегу в сторону кустарников, стреляя на ходу. Другая группа вскочила на лыжи и умчалась в обход. При виде этого Юхо отшвырнул от себя разряженное ружье и заорал что было силы, сложив ладони трубой:
— Бей их, ребята! Бей! Не давай ходу! Стирай с лица земли! Не зевай! Не зевай! Не зева-ай!
И, повторив последние два слова еще и по-русски, он ринулся по крутому откосу вниз, чтобы перебраться на другой берег.
Кому он крикнул свои слова? Три разных отряда теснились в ту минуту возле моста, и по крайней мере два из них могли принять эти слова на свой счет. И они действительно приняли, потому что действовали соответственно этим словам. Люди Эйно — Рейно не дали маху в стрельбе, хотя гитлеровцы насели на них быстро и решительно с двух сторон. Но был еще третий небольшой отряд, ужо давно зорко следивший издали за тем, что творилось возле моста. При первых же выстрелах и криках Юхо люди этого отряда, одетые в белые халаты, быстро выдвинулись вперед с верховья реки по изгибам оврага, держась берега, противоположного тому, где началась перестрелка. Этим людям крик Юхо был понятен больше, чем кому-либо другому. Недалеко от моста они сняли лыжи и поползли к нему по снегу, держа в руках гранаты.
Юхо не видел их, мчась через овраг, но знал, конечно, об их действиях. Он сам стремился к ним на помощь, но для этого ему нужно было сначала перебраться на другой берег реки и затем обойти далеко кругом то голое снежное пространство, на котором его легко могли увидеть и со стороны моста и из отряда Эйно — Рейно. Свист ветра в ушах и скрип снега под лыжами мешали ему прислушиваться к выстрелам, но надо думать, что разрывы гранат он все же услыхал. Большая часть его пути на том берегу пролегала по низким холмам среди кустарников. За это время солнце уже успело тронуть первыми лучами отдельные сосновые и еловые вершины. Зато когда он поднялся на самый высокий лесистый холм, прилегающий к дороге, перед ним открылась такая картина, от которой у него радостно запрыгало сердце.
По длинному узкому мосту быстро перебегали туда и сюда люди в белом. Они становились там на колени, даже ложились, пролезая под низкими перилами и перегибаясь через край моста, под который что-то засовывали, разматывая шнуры. А двое из них вели огонь по оттесненным в овраг защитникам моста. Юхо даже вскрикнул от радости при виде такого зрелища. Не задерживаясь ни секунды, он вынес палки вперед и весь напрягся для последнего броска к мосту.
Но в это время за его спиной послышалось шарканье чьих-то лыж и шумное, частое дыхание. Он мгновенно обернулся и замер на месте. Прямо к нему, по его же следам, стремительно мчался Юсси Мурто. Он выбрался из тех же кустарников, что и Юхо, и теперь, не замедляя темпа, поднимался на тот же холм, прилегавший одной частью к дороге, а другой — к реке в каких-нибудь полутора сотнях метров от моста. Он бежал вверх по склону, пригнувшись от напряжения, и частое хлопанье его лыж по снегу показывало, с каким нетерпением стремился он взглянуть скорей на мост.
Его солдаты, с которыми он отправился на поиски отряда русских партизан, прошли понизу, огибая густой ельник, а он оторвался от них на минутку, чтобы взбежать на бугор и выяснить причину стрельбы возле моста. Но этого-то как раз и не мог допустить Юхо. На что угодно был он готов пойти, только бы не допустить Юсси к вершине бугра, откуда весь мост был виден как на ладони. С вершины бугра Юсси вмиг оценил бы события и дал бы сигнал своим солдатам. А это была такая сила, против которой уже не устояли бы те шестеро в белых одеждах. Остановить надо было эту силу во что бы то ни стало. Так, должно быть, рассуждал в ту минуту этот рыжий карел из России, потому что он без промедления покатился на лыжах вниз навстречу Юсси Мурто, восклицая радостно:
— А-а, Юсси! Друг! Здорово!
Тот впился в его лицо холодным голубым взглядом и спросил:
— Ты куда это пропал?
И рыжий, остановившись прямо на его пути, затараторил радостно ему в ответ:
— Куда пропал? А никуда не пропал. Тебя ищу, Юсси. Вторые сутки ищу. И все по лесу таскаюсь. Жрать охота, как волку! У тебя ничего нет с собой?
Стрельба у моста продолжалась. Юсси вытер мокрый лоб рукавом куртки и, обойдя Юхо, сделал вверх еще несколько быстрых рывков, сильно налегая на палки. Но Юхо перегнал его и снова заступил дорогу. Мурто спросил удивленно:
— Ты что?
— Ничего…
Юхо знал одно: еще один шаг — и Юсси увидит мост. И, пресекая этот последний шаг, он решительно наступил своими лыжами на лыжи Мурто. Глаза их встретились. И как раз в это время к дробной трескотне автоматов и пулеметов присоединился звук разрыва крупной гранаты.
Не отрывая друг от друга взгляда, оба одновременно высвободили ноги из лыж и схватились за оружие. Но черта с два! В тот момент, когда Мурто выхватил из кобуры пистолет, рука Юхо наткнулась на пустой карман. Его пистолет остался у близнецов. С той же быстротой рука его дернулась к ножу, но уже опоздала. Последовал короткий окрик Мурто:
— Стой! Назад руки! Еще! Еще немного! Вот так! — И, надавив дулом пистолета на живот Юхо, Мурто предупредил: — Если ты двинешь хоть одним пальцем — я стреляю. Теперь говори: на кого работаешь?
Юхо молчал.
— Твои люди? — Мурто кивнул в сторону перестрелки.
Юхо молчал.
— Твои люди, я спрашиваю? — И, повторив это, Мурто сильнее надавил дулом пистолета на живот Юхо. Тот кивнул:
— Мои.
— Советские?
— Советские.
— Сколько их?
— Много.
— Сколько, я спрашиваю!
— Много.
— Считаю до трех. На слове «три» я стреляю. Сколько в твоей шайке? Р-раз…
Тяжелый подбородок Юсси Мурто выдвинулся вперед, и губы стали тонкими и белыми, сжавшись в одну прямую линию. По его ледяным глазам Юхо, конечно, понял, что на слове «три» он действительно выстрелит. Но он молчал. А Мурто сказал после паузы:
— Два…
Юхо сделал испуганные глаза и спросил, кивая на пистолет:
— Заряжен?
Мурто процедил сквозь зубы: «Сейчас узнаешь», — и, выждав несколько секунд, раскрыл рот, чтобы произнести «три».
Но тут Юхо вдруг рассмеялся, сначала тихо, как бы сдерживаясь, а потом все громче и громче. Мурто сильнее надавил на пистолет и сказал с угрозой в голосе: «Ну!». А тот крикнул смеясь:
— Ой, не могу! Ой, сдохну сейчас! Щекотно мне — вот что! Ха-ха-ха! Мне всегда щекотно, когда на мое брюхо заряженным пистолетом надавливают… Ой, околеваю! Ха-ха-ха!
И Юхо повалился прямо спиной на снег, уронив шапку с головы. Но в момент падения на оттянутые назад руки он неожиданно изогнулся вбок и с размаху ударил по руке Мурто ногой, обутой в тяжелый, затвердевший на морозе сапог. Описав в воздухе дугу, пистолет утонул в сугробе.
Лицо Мурто исказилось от боли и ярости, и в левой руке его появился нож, сверкнувший остро отточенным лезвием в лучах утреннего солнца. Но в то же самое мгновение сверкнул нож в правой руке Юхо Ахо. Он уже стоял на ногах и даже успел вспрыгнуть повыше на ровный каменистый выступ, обращенный в сторону реки, и рыжие волосы на его голове топорщились во все стороны, как языки пламени. Мурто процедил сквозь зубы: «Жить надоело?» и вспрыгнул вслед за ним на тот же выступ, с которого ветер сдул почти весь снег, обнажив гранит.
Теперь отсюда они оба могли бы увидеть мост и разглядеть, что вокруг него творится. Но им некогда было поворачивать головы к мосту. Каждый из них напряженно следил за стальным клинком в руке другого и выбирал момент, чтобы сделать выпад и нанести удар.
Однако ни один из них не успел нанести удара. Оглушительный взрыв потряс морозный воздух, гулко раскатившись по окрестным лесам и шевельнув рыжие волосы на голове Юхо. Оба противника разом повернули головы к мосту, не меняя напряженных поз, и замерли с широко раскрытыми глазами.
Легкий, прямой мост с низкими перилами, похожий на брус, положенный концами на оба обрывистых берега, перервался надвое, подбросив кверху в клубах желтого дыма куски железа и дерева. Меньшая часть моста осталась висеть над оврагом, растопорщив по сторонам изогнутые остатки ферм. Вторая, большая часть моста, лишившись упора, продержалась в горизонтальном положении всего несколько секунд, затем надломилась у своего основания от собственной тяжести и повисла над обрывом на погнувшихся фермах.
Стрельба внезапно прекратилась, и даже людей не стало видно возле моста. Только две-три грузовые машины сгрудились в отдалении по ту сторону реки, и от них к разрушенному мосту бежали вооруженные люди в немецкой форме. Юхо сказал весело:
— Ай да Эйно — Рейно!
Мурто нахмурился, глядя на разорванный мост, и спросил:
