Скорость - Анатолий Гаврилович Рыбин
Лицо Петра побагровело. Он резко повернулся и, не сказав больше ни слова, ушел в свою комнату.
Лида еще не спала. Она встала с тахты и, отыскивая ногами войлочные туфли, с тревогой посмотрела на мужа.
— Что случилось?
Ответа не последовало.
— Вы поссорились, да?
— Ты же слышала, — сказал он вызывающе.
Лида действительно все слышала через стену и теперь не знала, как быть и что говорить. Больше всего ей хотелось успокоить Петю, убедить его, что не стоило из-за пустяков расстраиваться. Она так и сказала ему:
— Пустяки ведь. Зачем горячиться?
— Ты так думаешь? — Он снял китель и бросил его на стул. — Это не пустяки, а зависть, да, да, зависть.
— Петя! — воскликнула Лида, испуганно всплеснув руками. — Что ты сказал? Это у моего папы зависть? — Несколько мгновений она стояла, не сходя с места. Потом схватила мужа за руку и зашептала умоляющим голосом: — Нет, нет, Петя, ты не должен так думать. Слышишь? Не должен.
— Но ты же сама знаешь, сколько раз приглашали меня и в редакцию, и на радио.
— Знаю, все знаю. Но ты не можешь обвинять папу, не имеешь права. — Голос ее дрогнул и на ресницах заблестели слезы.
— Да чего ты расстраиваешься? — Он подошел к ней ближе и стал гладить светлые волнистые волосы с завитками на концах.
Она заплакала сильнее.
— Ну извини меня, Лидок, не хотел я. Понимаешь, не хотел.
За полтора года, прошедшие после свадьбы, между ними не случалось ничего подобного. И Петр не мог теперь сразу придумать, как поступить, чтобы унять Лидины слезы. Он то вытирал их своей большой грубоватой ладонью, то прижимался губами к влажной щеке, тихо повторяя:
— Не надо. Слышишь? Не надо.
Глубоко вздохнув, Лида спросила:
— Завтра помиритесь?
— Так я же не ссорился, — объяснил Петр. — Я просто ушел и все.
— И больше не злишься?
— Вот смешная. Конечно, нет.
Они посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись. Лида вспомнила о письме, достала его из сумочки и, стараясь не выказывать ни малейшего беспокойства, отдала Петру.
— Вот, читай!
Он стоял возле настольной лампы, и Лида хорошо видела, как менялось выражение его лица. Сперва оно было просто удивленным. Потом появилось любопытство. Оно чувствовалось и во взгляде, и в чуть приметном движении бровей. После долгого молчания он сказал задумчиво:
— Странно все же. Очень странно.
— А кто это? — Лида сделала вид, что не догадывается.
— Она, бывшая.
— Очень мило! — У Лиды вспыхнуло лицо и сильно заколотилось сердце. Не в силах больше сдерживать себя, она сердито спросила: — Приглашает, что ли?
— Самолет высылает, — пошутил Петр и опять уставился в письмо. — А все-таки совесть ее мучает.
— Что ж, прояви сердечность, пожалей.
— У нее есть жалельщик.
— А если бы не было? — Лида повернулась и хотела уйти.
Петр взял ее за руку.
— Ты что выдумала? Разве для тебя это секрет? — Он усадил ее рядом с собой на тахту и стал читать вслух, ничего не пропуская: «Здравствуй, Петя! Ты уже забыл меня. Уверена. А я вспоминаю и тебя, и Волгу. Все как во сне. Оправдываться не собираюсь. Слишком виновата. Услышала недавно твой голос по московскому радио и решила поздравить с успехами. Хочется сказать что-то теплое. Но не могу, не имею права. Если не пожелаешь читать письмо, обижаться не буду. Пришлешь ругательный ответ, скажу спасибо. Чуть не написала «твоя». Вовремя опомнилась. Извини».
— Сумасшедшая женщина, — опять возмутилась Лида. — Я бы таких держала в психиатричке.
— И обязательно на цепи, — подсказал Петр.
— Ты напрасно смеешься.
— А ты зря нервничаешь. Разве есть для этого повод?
Лида умолкла. Конечно, никакой причины проявлять нервозность не было. Ведь она до свадьбы знала, что он был женат. Петр рассказал ей все подробно и чистосердечно. Прожили они вместе, кажется, немногим больше года. Потом она увлеклась каким-то приезжим доцентом, не то литератором, не то философом. Приходила домой очень поздно. Кончилось все, как в спектакле, таинственной запиской, оставленной на столе: «Скрывать не могу. Люблю другого. Не жди. Уже не твоя. Р.».
Когда Петр впервые рассказал обо всем этом Лиде, она спросила его: «А ты любил ее?» Он задумчиво покачал головой: «Не знаю». Они сидели тогда в парке. «А меня любишь?» — спросила вдруг Лида и, напугавшись собственной смелости, хотела убежать. Петр поймал ее за руку, притянул к себе и горячо зашептал: «Люблю, очень люблю. Ты не представляешь даже как».
Сейчас, вспомнив эти признания, Лида пристально посмотрела ему в лицо. Нет! Он не обманул. Он — искренний и смелый. Недаром же сегодня за столом Кирюхин, поднимая тост за Петин рейс, сказал, обращаясь к ней: «За вашего орла, за его новые взлеты».
Словно угадав мысли жены, Петр обнял ее, отвел с лица прядь чуть пахнущих духами волос и поцеловал в губы.
— Ты пила вино?
Она виновато улыбнулась.
— Да, немного. Я совсем забыла. А ему понравилось. Не веришь. Послушай!
Дав ей руку, он затаил дыхание и сразу ощутил легкие толчки под ладонью. Ему хотелось, чтобы толчки повторились еще и еще. Но Лида отвела его руку и шутливо погрозила пальцем:
— Хватит. Малышу пора спать. А ты сейчас будешь ужинать.
5
В горком Ракитин пришел, как всегда, точно в девять.
В его просторном, хорошо проветренном кабинете на середине стола лежала желтая папка с надписью «Почта». Эту папку он просматривал обычно в конце каждого дня. А когда не успевал по какой-либо причине, то брался за нее на следующее утро, отложив все другие дела.
Писем было много. Люди писали о недоброкачественной мебели, которую выпустил в этом месяце комбинат местной промышленности. Жаловались на то, что мало в городе троллейбусов и что приходится ходить на работу пешком. Где-то лопнул водопровод. Где-то не очистили вовремя улицу от снега. И, конечно, рабочие требовали хороших, благоустроенных квартир. Не просили, а требовали самым категорическим образом.
Ракитин нахмурился. Он вспомнил: такие же письма получал пять лет назад, когда только начинал свою секретарскую деятельность. В то время действительно квартирные дела были очень плохи. Но с тех пор положение изменилось. В городе выросли целые кварталы новых жилых домов. А жалобы не прекращались.
«Странно все-таки получается, — покачал головой Ракитин, но тут же поправил себя: — И ничего странного. Очень даже нормально. Люди хотят жить лучше. Кто пять лет назад рад был получить одну комнату с печным отоплением, теперь желает иметь полную квартиру с ванной, газом, со всеми удобствами. Законное желание. Вся беда в том, что медленно еще строим, иногда
