Роман Ким - Девушка из Хиросимы
Мацуко вдруг зажужжала.
— А это, видите, появились иностранные самолеты. С утра до вечера грохочут и ночью спать не дают. Эти самолеты прилетели к нам из той страны, которая устраивает на Тихом океане взрывы водородной бомбы. От этой бомбы уже пострадали японские рыбаки.
Из–за этой бомбы стало опасно есть рыбу, она сделалась радиоактивной… А вот с той стороны…
— Бу–у–у, бу–у–у, — прогудела Мацуко.
Едет в автомобиле толстосум Донта. Все леса на этих горах принадлежат ему. Он едет к себе в усадьбу, вот там за рекой ворота, как у храма. Он ужасно проголодался. Будет сейчас лопать жареных угрей и всякие европейские блюда… бифутеки, кацу–рецу и прочее и пить сакэ вместе с заграничным лекарством… нестон, чтобы обеспечить себе долголетие…
Эй, что это такое? — раздался голос.
К ним шли три молодых человека в рубашках, выпущенных поверх штанов. Один из них, кривоногий, помахивал палкой, похожей на полицейскую дубинку.
— Фашисты. Бери картинки и беги, — быстро шепнула Мацуко.
При виде молодчиков дети и женщины отошли в сторону и сбились в кучу.
— Красные, — сказал кривоногий другому.
Тот засучил рукав. На его руке была вытатуирована голая женщина, а из кармана рубашки торчали авторучки.
— А ну–ка, убирайтесь, — сказал он, заглянув в картинку на ящике.
Беги, — шепнула Мацуко и толкнула Сумико в спину.
Третий молодчик с квадратным угреватым лицом ударил ногой в ящик, рама и картинки упали на траву. Мацуко вскочила.
— Мы ничего плохого не делаем, — она приняла позу камаэ, — не надо буянить.
Сумико, быстро собрав картинки, засунула их за пазуху и стала рядом с Мацуко. Молодчик с татуировкой
оглядел Сумико с головы до ног и что–то шепнул кривоногому. Тот чмокнул губами и кивнул головой:
— Хватай ее и тащи туда.
Сумико успела отскочить в сторону. Мацуко оттолкнула татуированного и тоже отскочила. Кривоногий показал палкой на Мацуко:
— А эта чего лезет? Убрать ее!
Справлюсь сам, не мешай, — крикнул татуированный и бросился на Мацуко.
Но он сразу же поплатился за то, что неосторожно выдвинул одну ногу вперед — молниеносная подсечка, и он опрокинулся. Уклонившись от кулака угреватого молодчика, Мацуко попала ему локтем в грудь, он присел, кривоногий визгливо захохотал. Сумико, прыгнув, повисла на руке татуированного, замахнувшегося на Мацуко сзади; он оттолкнул Сумико, и в тот же момент ее схватили за пояс, приподняли, она отчаянно задрыгала ногами и упала на землю вместе с державшим ее молодчиком.
— Прекратить сейчас же! — послышался чей–то скрипучий голос. — Свалку затеяли… Безобразие!
С девчонками дерутся, храбрецы! — крикнула одна из женщин, стоявших среди детей.
Пожилой мужчина в соломенной шляпе и парусиновой куртке разнял дерущихся Мацуко и угреватого молодчика и подал знак татуированному отпустить Сумико. Она быстро оправила одежду и стала собирать с земли картинки. Мацуко подняла губную гармошку и засунула за пояс.
— Это красные, — сказал угреватый, вытирая кровь под носом. — Значки у них. Пришли мутить.
Пожилой мужчина промычал и повернулся к Сумико.
— Красные, зеленые… это все равно. Уходите.
Молодчик с татуировкой подошел к Сумико и, выхватив у нее из–за пазухи картинки, передал кривоногому. Подошло еще несколько мужчин.
— Уходите, — повторил строгим голосом пожилой мужчина.
Верните картинки, — сказала Сумико.
Фашисты начали рвать картинки. Пожилой мужчина махнул рукой:
— Иди, иди скорей.
Сумико вытащила из сумки кипу листовок и швырнула в воздух, они разлетелись во все стороны. Дети бросились подбирать листовки.
— Сволочь! — Кривоногий замахнулся на нее палкой.
Не дури! — прикрикнул на него мужчина. — Уходите сейчас же!
Мацуко, держа руку у рта, сказала:
— Пошли, Сумико.
Им крикнули вдогонку:
— Еще раз придете, ноги выдернем!
Проваливайте, потаскухи!
Сумико обернулась, но Мацуко сердито промычала и дернула ее за рукав. Сзади доносились крики и гоготанье. За калитками лаяли собаки. Из домов выглядывали люди. Сзади бросили камень, он попал в дерево. Другой камень пролетел мимо головы Мацуко. Тогда они пошли по краю улицы, прижимаясь к оградам. Мацуко шла, выпятив грудь и широко размахивая руками. Сум'ико тоже стала размахивать рукам–и.
Когда поселок скрылся за деревьями, Мацуко изменила походку — стала прихрамывать и, подойдя к камню, села.
— Зуб выбили. — Она погладила щеку. — И другой шатается.
Сплюнув, стала растирать ногу.
— А у Маттян красиво получилось, — сказала Сумико. — Подсечка левой ногой, и удар снизу правой, и тут же нырок вправо и локтевой выпад… Чистых сто баллов.
А ты разиня, — прошипела Мацуко, — раскрылась справа, надо было сразу же сделать правой рукой отбив, а ты заснула.
Сумико с виноватым видом провела рукой по голове.
— Говорила: беги, беги… Почему не побежала? Все картинки отняли…
А я к каждой пьесе сделала по три запасных набора картинок, — сказала Сумико. — На всякий случай… так что ничего.
Мацуко встала и посмотрела в сторону поселка. Потом, засунув палец в рот, поморщилась. Сумико шепнула:
— В следующий раз придем сюда ночью и расклеим листовки и плакаты. Пусть жалуются своему богу.
Аа–уа–уа, — ответила Мацуко, не вынимая пальца изо рта, и кивнула головой.
5
Ириэ не разрешил им пойти вторично в поселок Кумой. Туда направили прибывшую из Таира хоровую группу шахтеров. Фашистские молодчики на этот раз не осмелились сорвать концерт–митинг, устроенный на том же пригорке. А после концерта–митинга шахтеры прошлись с песнями по всему поселку. Они пели очень внушительно: хор состоял из одних басов.
Мацуко и Сумико ходили в поселок около дамбы и в деревни Инасэ и Куга. Эти выступления прошли вполне благополучно — никто не нападал. Правда, в деревне Инасэ бумажный театр пришли смотреть только подростки, и почти все босиком. Объяснялось это тем, что когда в эту деревню приходили агитбригады, многие родители прятали обувь своих детей. Зато в Куга публики собралось очень много — и детей и взрослых, и после представления члены деревенской молодежной группы угостили Мацуко и Сумико вкусными лепешками.
Из Куга вернулись поздно ночью. На поляне перед часовней горели костры. Вокруг них сидели и лежали дружинники и члены отрядов действий, отбывшие дежурство на передовой. Мацуко и Сумико устроились под вязом, сделав навес из соломенных накидок, развешанных на ветвях.
В нескольких шагах от них расположились рабочие с дамбы. Они обсуждали события на соевом заводе. Сакума предупредил земельных арендаторов из Нового и Старого поселков о том, что не будет давать из водоема воды для заливки полей, так как водоем находится в полосе, подлежащей реквизиции. Рабочие соевого завода, большинство которых прожирает в Старом поселке, заволновались. К ним прибыла оперативная группа союза молодежи. На заводском дворе состоялся, митинг. Сакума вызвал на завод молодчиков из «Содружества чистого сердца» и переодетых полицейских. Желтым главарям профсоюза удалось уговорить рабочих не обострять положения. Все же часть рабочих, проживающих в Старом поселке, послала делегатов к Сакума с требованием, чтобы он взял обратно свое предупреждение. Сакума прогнал делегатов. В тот же день он получил от комитета борьбы извещение о том, что дружинники будут круглосуточно охранять водоем, так как он входит в полосу линии Мира и должен снабжать водой участки защитников линии.
— Все, кто тогда поехал на соевый завод, уже вернулись, — сказала Мацуко.
А Рютян? — прошептала Сумимо. — Я беспокоюсь…
Мацуко шлепнула ее по руке:
— Не трогай, вся шея почернела, противно смотреть. Не пропадет твой Рютян.
Ночь прошла спокойно, только один раз объявляли тревогу. Но она оказалась непродолжительной. Утром Мацуко пошла к речке стирать халат, а Сумико направилась к Инэко.
Перед одной из палаток походного лазарета она увидела Марико, беседующую с Накая и молодым человеком в белой докторской шапочке и студенческой форме. Около них сидел на складном табурете сутулый мужчина в темных очках. Сумико подбежала к ним. Мужчина в темных очках повернулся к ней. Она удивленно посмотрела на Таками и поклонилась.
Отойдя в сторону, Марико стала рассказывать Сумико о том, как ездила с двумя большими культбрига–дами по соседним уездам. С ними ездила Окинавская тетя, и в одной деревне, где громилы попробовали сорвать кукольный спектакль, им крепко досталось от нее. Сейчас Марико работает по сбору пожертвований в городе. Хорошо пошло дело с подписными листками, которые были пущены среди торговцев и промышленников, состоящих членами комитета содействия торговле с Китаем. Уже собрана приличная сумма. А владелец универмага «Мацусимая», кроме денег, пожертвовал в фонд помощи линии Мира двадцать пять велосипедов и сорок термосов.
