Лидия Вакуловская - 200 километров до суда... Четыре повести

И как раз тогда телеграф принес долгожданную весть: ждите, встречайте, корабль «Онега» на полпути к Каменному Сердцу!

И тогда с новой энергией взбудоражились и взбодрились посельчане.

Пока «Онега» накручивала на винт штормовые, совсем не тихие мили Тихого океана, из старенького клуба дней пять подряд разносились, разгоняя тоскливое шепетанье дождя, мажорные марши — духовой оркестр репетировал встречу. Главный капитан порта Петя Алферов, молодой парень, недавно присланный из Ленинградской мореходки, тоже репетировал встречу — трижды прошел на катере по заливу до места предполагаемого сближения катера с «Онегой».

В школе пионеры разучивали приветственные речи, а к поселковой столовой часто подруливали грузовики с ящиками, мешками и оленьими тушами.

Позже было точно установлено, что в день прихода «Онеги» на основном предприятии Каменного Сердца — автобазе — производительность упала до нуля. Холостяки-шоферы отказались от дальних рейсов и вместе с холостяками-ремонтниками отправились в общежитие мыться, гладиться и наряжаться.

Приход «Онеги» ожидался к пяти вечера. К этому часу, даже гораздо раньше этого часа, все посельчане явились на пирс: музыканты — на грузовике, пионеры — в стареньком автобусе, остальные — пеши. И когда все собрались, стало ясно, что в Каменном Сердце живет очень-очень много мужчин, преимущественно молодых и неженатых, и очень-очень мало женщин, преимущественно семейных.

Проклятый дождь не унимался. Молодые, неженатые парни расхаживали по пирсу веселыми компаниями и с удовольствием мокли под небесной водичкой, а семейные женщины и их мужья больше стояли на месте под защитой зонтиков.

Прошел час, два и три.

Погода заметно испортилась. Налетел ветер. С двух сторон в бетонный пирс, выдвинутый длинным, узким оселком в залив, забухали волны. Пирс, поливаемый дождем и брызгами, задрожал. Встречающие порядком продрогли, а «Онеги» все не было. Еще через час вернулся катер Пети Алферова, выходивший на встречу с кораблем. На палубе стоял приунывший Петя в прорезиненном плаще с капюшоном и несколько служащих порта, тоже в плащах с капюшонами.

— Петька, в чем дело? Где твоя «Онега»? — крикнул ему с пирса Сашка Старовойтов, потрясая огромным букетом полевых, исхлестанных дождем цветов, больше похожих на вышарканный веник, чем на цветы.

Сашка Старовойтов был известной фигурой в поселке и имел полное право вот так непочтительно разговаривать с главным капитаном порта. Во-первых, Сашка был шофером единственной в поселке легковой машины «Победа», которая, считалось, принадлежала управлению геологоразведки, но на самом деле распоряжался ею Сашка, так как из-за отсутствия асфальтированных дорог в тундре «Победа» дальше поселка выйти не могла, работникам управления ездить на ней было некуда, и Сашка обращался с легковушкой по своему усмотрению: либо ставил ее на ремонт, либо катал на ней по улицам мальчишек, за что мальчишки прямо-таки его обожали. Во-вторых, он был тренером и вратарем поселковой футбольной команды, не знавшей поражений от автобазовцев, а главный капитан порта Алферов пока что бегал в этой команде запасным игроком.

Но Петя Алферов почему-то ничего не ответил известному шоферу, к тому же своему тренеру и вратарю. Он долго не мог выбраться на пирс, потому что волны мешали катеру подойти к стенке и поднять трап. А когда все же выбрался, мокрый и фиолетовый от холода, то сказал сразу всем, пощелкивая зубами.

— Нич-ч-его пок-к-ка не из-звестно!.. Нн-надо уз-знать у р-р-радиста!.. — И пошел пирсом к далекому домику диспетчерской.

За ним толпой повалили организаторы встречи и встречающие, а с ними и Сашка Старовойтов со своим букетом-веником и со своей женой Анютой, самой крохотной женщиной в поселке, едва достававшей Сашке до плеча, зато самой лучшей машинисткой в геологоразведке и самой рьяной болельщицей футбола, не пропустившей ни единой Сашкиной тренировки и ни единой игры с автобазовцами.

Наконец стало известно, что из-за шторма «Онега» сбавила ход и будет к утру.

Пирс мгновенно опустел. Первым укатил автобус с пионерами, за ним — грузовик с музыкантами, а за ними побрели остальные.

А ночью страшным голосом завыла труба котельной, посылая в ночь и в дождь частые, как в войну, гудки. Это дежурный механик котельной Коля Коржик по распоряжению Пети Алферова извещал поселок, что «Онега» входит в порт.

И поселок вмиг проснулся. Его жители вмиг натянули на себя брюки, сапоги, пиджаки, плащи и опрометью кинулись в порт. И когда сбежались, огромный черный корпус «Онеги» уже боком подваливал к пирсу, слепя глаза лупатым бортовым прожектором.

Оркестранты сняли с труб мундштуки, вылили воду и, не сходя с грузовика, заиграли марш из «Веселых ребят».

Потом они еще не раз снимали мундштуки, выливали воду и не раз играли всякие марши и песни. Кто-то развернул матерчатый транспарант: «Добро пожаловать в наше Каменное Сердце!». Секретарь райкома комсомола Женя Полунин сорвал с головы мокрую кепку и крикнул, пересиливая уханье волн и звуки оркестра:

— Ребята, молодцы! Приветствуем вас и гордимся!..

В ответ с корабля раздался усиленный рупором голос Пети Алферова, успевшего каким-то чудом оказаться на корабле:

— Товарищи на пирсе! Будьте осторожны, не подходите к краю! Корабль большого тоннажа, и все может случиться! Такие корабли у нас еще не швартовались!

Прожектор вдруг погас, и все инстинктивно отпрянули от кромки пирса. Корабль погрузился в темноту, если не считать жиденького света, пробивавшегося сквозь иллюминаторы, я разглядеть, что там делается на палубах, было невозможно. Но на средней палубе все же различались сгрудившиеся у лееров темные фигуры.

— Ребята, вы там живы? Отзовитесь, что ли! — прокричал Женя Полунин, снова махнув сдернутой с головы кепкой.

— Живы!.. Конечно, живы!.. — нестройно отозвались девчачьи голоса.

— Тогда порядок! — весело крикнул Женя.

Встречающие оживились. Оркестр снова заиграл.

Дождь припустил сильнее. Вокруг пирсовых фонарей натянулись водяные нити.

Все было бы ничего, если бы «Онега» продвигалась к пирсу, а не застопорила метрах в пятидесяти от него и не болталась там на волнах.

— Эй, Петька, почему не швартуетесь? Сколько можно ждать? — крикнул Сашка Старовойтов в сторону темного корабля и потряс своим веником-букетом, от которого теперь остались одни раскисшие глазки да стебли.

— Пришвартуемся, не волнуйся! — тотчас же отозвался в рупор Петя Алферов. — Не видишь, какая волна?

Когда, наконец, корабль стал приближаться и «Онега» вдруг включила бортовые прожекторы, ярко высветлив палубу и девчат (в основном девчат), прилипших к леерам, на пирсе раздался какой-то общий торжественный вскрик, вроде: «И-и-и!», или «У-у-у!», или «Ох, ты-ы-ы!», и встречающая масса разразилась возгласами:

— Привет, красавицы!..

— Здрасьте, девочки! Почему одни, где ваши хлопцы?

— Девчата, как доехали? Акулы не гнались?

— Слушай, в платочке, тебя как звать?..

— Девчонки, вы «московской» не захватили? А то на сухом законе сидим!..

Девчонки на палубе держались несколько смущенно и отвечали степенно, поглядывая с высоты на пирс:

— Ничего доехали!..

— Ее Верой зовут, она у нас стеснительная!..

— Не знали, что «московская» нужна, так бы купили!..

— У вас давно так холодно?

— Шторм был, а акул не видели!..

Сашка Старовойтов, несмотря на строгое предупреждение Пети Алферова, бегал по самой кромке пирса, бросал на палубу свой букет-веник. Девчонки ловили букет и со смехом швыряли его назад Сашке.

Коля Коржик, самолично оставивший дежурство в котельной, тоже бросал на палубу букет, сухой и красивый. Но к букету была привязана леска, и, как только цветы долетали до девчат, Коля преспокойно возвращал их себе в руки. Все на пирсе и на палубе хохотали от такого Колиного фокуса.

Дождь лупанул во всю силу, когда с «Онеги» перекинули трап. Музыканты побросали трубы и побежали прятаться в автобус, в котором днем привозили пионеров (ночью пионерам положено спать, посему выезд их в последнюю минуту отменили). Организаторы встречи поняли, что торжественного митинга на пирсе не будет. Женя Полунин первым взбежал по трапу на «Онегу». За неимением рупора он сложил ладони трубкой и довольно зычно распорядился:

— Ребята, быстро берите вещи, садитесь по машинам! Давайте без задержки! Поедем в общежитие! Кому охота мокнуть?

Мокнуть ребятам не хотелось, и они тотчас же гуськом дотянулись вниз по трапу с чемоданами и рюкзаками, а с трапа — бегом к грузовикам с брезентовым верхом, не обращая ровно никакого внимания на промокших до нитки встречающих.