Михаил Алексеев - Большевики
— Ступайте в сенцы, там есть молоко, яйца, ветчина, а я сосну часок, другой. — Андрей быстро залез на стол, под пальто и мигом захрапел.
— Это кто? — спросил Федор у Котлова.
— Это секретарь нашего губернского Комитета.
* * *С двух часов стали приходить члены Комитета. Они входили со двора без стука. Борин внимательно всматривался в лица и узнавал в них своих старых друзей.
— Борин? Здорово, дорогой. Не из центра ли? — спрашивал у него приземистый, толстый человек. Бритое лицо вошедшего простодушно улыбалось. Серые глаза искрились под стеклом очков.
— Власов? Ты, ли это? Тебя без бороды не узнаешь. Здравствуй, милый.
Товарищи целуются.
— Как попал? Откуда? Что делал? Что слышно нового? Кто здесь, кого нет? — послышались обоюдные вопросы.
Власов рад встрече. Но, по обыкновению, сдержан. До захвата города белыми он был председателем трибунала. По привычке говорил медленно. Каждое слово «обмаргивает», как говорил про него Федор. По профессии он был телеграфистом.
Снова раскрылась дверь, вошел сухощавый человек в шляпе, надвинутой на нос. Длинные черные усы свисают по–хохлацки вниз на бледном угодничьем лице. Федор сразу узнал вошедшего.
— Иудейский хохол — Абраша Зоткин, — порекомендовал он Борину.
Зоткин бросил шляпу в сторону и прыгнул на шею Федору, а затем Борину, выкидывая при этом самые удивительные фокусы ногами. Усы у него сползли на подбородок, обнажая бритую верхнюю губу.
— Откуда покойничков бог принес? — со смехом говорил он. — Чорт возьми, как тут не верить в загробную жизнь!
Абрам Зоткин, по профессии печатник, при Советах был членом Коллегии Чека, кроме того заведывал Отделом Народного Образования.
За ним следом вошел еще один, знакомый Борину член Комитета. Раньше он занимал пост заведующего Агитотделом Губернского Комитета. Подслеповатая, обрюзглая седоватая голова, смотрела исподлобья. Он больше двадцати лет провел в тюрьмах царской России. С 18 лет отдавшись делу революции, он никогда не уходил от нее. Тепло и радостно поздоровался он с Бориным и Федором. «Нашего полку прибыло» — сказал он баском. Друзья разговорились.
Через час пришли еще двое. Это были ответственные работники Губкома, присланные из ЦК партии для работы. Федор не преминул задать по несколько исчерпывающих вопросов и узнал, что до посылки сюда оба товарища работали среди путиловцев, так как сами были металлистами. Оба они были старыми партийцами–большевиками. Провели по несколько лет на каторге.
Один, повыше ростом, с черной щетиной на щеках, в синих очках, с копной кудрявых волос на голове, с желтым карандашом за ухом был назначенским председателем Комитата. Звали его Борисом.
Другой был небольшого роста человек, с серым бритым лицом, с припухшими небольшими глазками и хромой правой ногой. Он носил странную кличку «Великана», неизвестно почему данную ему товарищами.
* * *Разбудили Андрея. Спешно открыли заседание Комитета. Заслушали информацию Григория Петровича и Котлова по поводу забастовки в депо. Постановили: написать новое воззвание, клеймящее белых палачей и призывающее рабочих к выдержке. Вторым вопросом заслушали сообщение Борина по поводу партизанского отряда. Сообщение приняли к сведению и постановили установить прочную связь с партизанским отрядом через специальный кадр курьеров. Кроме того, постановили написать воззвание к красным героям — партизанам и красноармейцам. Затем обсудили вопрос о связи с армией и о совместном выступлении. Постановили завязать живую связь со Штабом армии. Для этой цели выдвинули две кандидатуры: Котлова и Железкина. Борин протестовал против посылки Котлова. «Он очень авторитетен среди здешних рабочих. Его никак нельзя убрать отсюда». Кандидатуру Котлова отвели. Железкина тоже.
Члены Комитета задумались, выискивая в памяти подходящего кандидата в связные. Поднялся Федор.
— Вот что, товарищи, — сказал он. — Я выдвигаю свою кандидатуру. Постойте, постойте, — отводил он недоуменное возражение. Во–первых, моя миссия в городе, так сказать, выполнена. Остальное сделает товарищ Борин. Не перебивайте, братцы. Здесь я особенно не нужен, ну, и в отряде без меня обойдутся. А как связной, я, братцы, первый сорт. Сами видите. Для меня это будет прогулка, и дело я сумею протолкать в Штабе очень быстро. Да что и говорить, ехать в штаб должен я и никто другой. Комитетчики переглянулись.
— Ваше мнение, товарищ Борин?
— Пускай идет. Он мастер такие вещи обделывать. Только ты там, Федюша, не задерживайся. Хотя мы тебя ждать здесь не будем, но тем не менее поскорей возвращайся. Только одно условие, товарищи, прошу его здесь не задерживать на обратном пути. Он в отряде будет очень нужен.
Кандидатуру Федора приняли. Заседание закрыли. И закипела черновая работа Комитета. Принялись писать воззвание, листовки, письмо к партизанам, донесение в Штаб армии.
* * *Поздней ночью Федора провожали в дорогу. Федор, переодетый крестьянским парнем с документами жителя деревни прифронтовой полосы, шел в сопровождении Железкина. В котомке, висевшей у него за плечами, помещался черный хлеб, в котором были спрятаны донесение, небольшой браунинг с патронами и деньги.
За городом Федор пожал Железкину руку, обнял его и, сгорбившись точно от большой тяжести, пошел по туманной дороге в путь. Где–то в городе раздавались одиночные выстрелы На окраине лаяли собаки. Скользили темные облачка, проплывавшие мимо луны. Безлюдное поле то озарялось матовым светом, то погружалось во мрак.
* * *Утром, когда еще все спали, пришел Железкин с Амо. Амо был взволнован и рассержен.
— Ну, что же это такое, товарищ Борин. Вы вчера были среди забастовщиков, а меня не предупредили. Но если бы случилось несчастье, виноватым оказался бы я. Через вас я лишился бы карьеры. Командир разжаловал бы меня из завхоза в начальники снабжения отряда. Нет, это невозможно… Больше я от вас ни шагу. Так вчерашние сутки помучился. Ай–вай. У Амо был шутливый тон речи, но по лицу заметно, что он не спал ночь. Оно было помятое и побледневшее.
— Ладно, товарищ Амо, больше разлучаться не станем. Мы просто забыли вчера о вашем существовании. День был такой.
— Когда же в обратный путь? — спросил Амо.
— Хотя бы сегодня. Все, что нужно было сделать, мы сделали. Связь с Губкомом налажена. Через каждые 3–4 дня будут являться к нам связные. Этим наша задача исчерпывается. Но мне хотелось бы побыть здесь еще денек–другой, чтобы узнать, чем закончится забастовка рабочих депо. Как ваше мнение?
— Один–два дня задержаться можно, — думаю я. С отрядом ничего не станется за это время. Конечно, перебудем.
— И я так думаю. Мы хорошенько прощупаем настроение гарнизона и отношение между командным и исполнительным составом.
Борин пошел умываться. В комнате было темно, на полу играли солнечные зайчики от лучей, падавших сквозь щели закрытых ставень.
Стук сапог в соседней комнате разбудил всех. Вскочил со стола Андрей, потянулся, зевнул и изумленно уставился на Амо.
— Я с Бориным, — заметив его недоумение, пояснил Амо.
— А где Борин?
— Умывается.
— А‑а.
Андрей был удовлетворен. Он сел на стол, болтая ногами, не спеша закурил папиросу, брызгая красноватыми лучами спички в коричневую тьму, сгущенную у потолка. Проснулись другие члены Комитета. Спешно одевались и по одиночке уходили. В комнате остались Борин, Амо, Андрей и Григорий Петрович. Они ждали с нетерпением прихода Котлова, давно ушедшего в депо.
* * *В первом часу в комнату без стука вошел Железкин. Он был неузнаваемо бледен. Красная полоса тянулась у него от щеки к шее. Губы запеклись кровью.
— Что, что с тобою? — подбежали все к нему.
— Ничего, — ответил он — говорить только трудно, язык прикусил.
— Кто тебя так обделал? — спросил Андрей.
— Кто? — Казаки. Вот кто.
— Когда?
— Час назад.
— Рассказывай, ну. Где Котлов?
— Котлов избит и арестован.
— Да что случилось?
— Собрались утром мы в депо. Как говорил товарищ Борин, делегаты оказались арестованными и посажены в тюрьму, — говорят, пороли. Мы устроили митинг. А тут, откуда ни возьмись — казаки. Стали разгонять митинг. Офицер приехал, приказал встать на работу. Начальник депо приехал и тоже угрожал. «Рассчитаю, упеку». Тут вот выступил Котлов и принялся призывать рабочих к забастовке. Офицер подал сигнал, на Котлова бросилась толпа казаков и тут же стала избивать его. Затем его увели куда–то. Должно быть, расстреляют. Многих рабочих избили и под угрозой ареста заставили работать. Возле каждого рабочего у станка поставили казака. Теперь вот перерыв на обед. Отпустили нас с условием, чтобы немедленно вернулись к работе. Я и прибежал сюда.
