Таксопарк - Илья Петрович Штемлер
— У каждого свое, — сочувственно произнес мужчина. — В наших-то дергарях «Москвичок» только и тянет. Мне «Жигуль» и даром не нужон. Садится на брюхо. А «Москвич» ничего, вылазит, язви его, — все оживлялся мужчина. — Ну так чо? Прокатимся?
— Сами за руль или мне? — Парень спокойно улыбался. Что ему волноваться? Он за свой товар не покраснеет.
— Вначале ты, — решил мужчина и приказал жене: — Садись!
Тут-то и наступило мгновение, которого Максим Макарович ждал со сладким замиранием в сердце. Он шагнул к автомобилю и положил руку на белое крыло.
— Сколько прошла? Тысяч восемьдесят? Или сто? — спросил он у женщины.
— Прям! — обиделась женщина. — Новая! Не видите? Глаза застило.
— Какая новая? Эта? Ха-ха! Битая-перебитая.
Женщина с ненавистью оглядела длинную фигуру Шкляра и поправила платок.
— Ходи-ходи… «Битая». Лезут всякие.
— Ваше дело. Если денег не жалко.
Шкляр медленно побрел от машины. Женщина приоткрыла дверь и поставила ногу на пол, застеленный чистым голубым ковриком.
— Очки бы надел! — крикнула она в спину Шкляра. — Слышь, Костя? Этот-то… Битая-перебитая, говорит…. Эй! Дяденька! Где, интересно, она битая?
— Да везде! — Шкляр остановился и покачал головой. — Везде! Места живого нет.
Стекло со стороны водителя опустилось, и наружу высунулось пухлое лицо парня.
— Дома не с кем ругаться, да? А то свезу тебя на кладбище — ругайся сколько влезет. Ходят тут всякие!
— Я и говорю, — подхватила женщина.
Шкляр прытко вернулся к автомобилю. Ткнул сухим пальцем в угол ветрового стекла.
— Стойки смещены?! Что ты смотришь на меня, ухарь-купец? Открытие, что ли, для тебя?
Лицо парня побелело. Он вылез из машины. Мужчина тоже вылез и принялся таращить маленькие серые глазки на кузов.
— Сюда гляди, сюда, — Шкляр провел ладонью по крыше. — Чувствуешь? Ползет. Хоть, честно говоря, правка неплохая… И крылья не свои… Да она вся крашена-перекрашена.
— Как это перекрашена? — Голос парня погас, он крепко растерялся.
— Так и перекрашена. Вот следы и вот…
Мужчина и женщина разом склонились над местом, куда указал старик. Парень, набычась, пошел на Шкляра.
— Ты что, тулуп, стараешься? Или ты им дедушка родной? — шептал он, едва раздвигая губы. — Или тебе больше всех надо?
Но он не знал характера Максима Макаровича Шкляра. На испуг его брать нельзя, обратный эффект получается.
Шкляр отодвинул парня сильной ладонью и спокойно, тоном экскурсовода принялся перечислять все дефекты, тщательно упрятанные от постороннего взгляда.
— А грит: Швеции отправляли, Швеции, — бормотала женщина. — Что ж это такое, Кость?
— А то! Жулик он! — гневно проговорил мужчина, с ненавистью глядя на парня. — По мордасам бы ему! Такие тыщи запрашивал, дороже новой. Прохиндей…
Это были звездные минуты Максима Макаровича Шкляра. В полном расположении духа он остановился у киоска и заказал большую кружку кваса. Пил медленно, с наслаждением. Густой терпкий квас нежно обволакивал горло, да так, что хотелось не глотать, а держать во рту, небом ощущая всю его прелесть.
— Не кислый? — спросили за спиной.
Шкляр обернулся и прищурил глаза в знак того, что квас отмщенный. Подошедший гражданин для удобства продел голову и плечо в новую покрышку от «Волги» наподобие патронташа. В руках он держал две громадные сумки, из которых выпирали автодетали. Пот сползал по его щекам и мятому подбородку.
Шкляр с сочувствием окинул взглядом мученическую фигуру и улыбнулся. Но в следующее мгновение улыбка застыла на его тощем лице. Он приблизил глаза к покрышке. Четкое клеймо в виде ромба с цифрой посредине не оставляло никаких сомнений — покрышка была казенная и принадлежала таксомоторному предприятию, на котором служил Максим Макарович…
— Продаете?
Но гражданин не обратил внимания на волнение Шкляра. Он поставил на землю тяжелые сумки и полез за деньгами.
— Сам купил.
Шкляр почувствовал, что не врет. Отпил еще два глотка, лихорадочно придумывая, что же предпринять. Но, так и не придумав, отвел кружку от лица.
— Резина-то ворованная.
— Ну и что? — моментально, даже с охотой, отозвался гражданин. — Меня самого прошлой ночью разули — колесо унесли. Экая невидаль: ворованная… Может, моя и есть.
— Статья существует.
— А хоть целая книга. Мне-то что?
— Привлечь можно. Скупка краденого.
Рука гражданина, протянутая к продавщице, замерла в воздухе.
— А вы вначале докажите!
— И доказывать нечего. — Шкляр уловил растерянность и приободрился. — Вот! Глядите! Клеймо таксопарка.
Гражданин запрокинул голову и вытянул шею, чтобы разглядеть место, на которое указывал Шкляр. Но так ничего и не увидел, а снять с себя покрышку он опасался. Чувство тревоги уже вползло в его сознание. Он враждебно смотрел на старика. Что это за фрукт? Мало ли их тут ходят на барахолке, переодетых…
— Послушайте. Что вы ко мне привязались? — Он вернул медяк обратно в карман и подхватил сумки. — Кваса попить не дадут. Вы бы лучше жуликов ловили… Вон у дерева стоит. Голубой «Москвич». У него полный багажник причиндалов от «Волги»…
Шкляр больше не слушал. Правда, мелькнула мысль, что хорошо бы гражданина свидетелем прихватить. Да не пойдет. Какая там совесть, когда собственный автомобиль разутый стоит…
Хозяин голубого «Москвича» — молодой человек в больших дымчатых очках — раскуривал сигарету. В раскрытом багажнике лежала новая волговская резина.
— Продается, продается, — не отводя глаз от сигареты, произнес молодой человек. — А коробка не нужна? Есть и коробка. Лишнего не возьму, ехать пора.
Не зная сам почему, Шкляр отвернул лицо в сторону и шагнул к багажнику. Фирменное клеймо четким ромбом было выжжено на буртике покрышки. Собственность таксомоторного предприятия. На сизом корпусе коробки передач он увидел три глубокие насечки. Специальная метка, принятая в парке для дефицитных агрегатов… Но как же задержать этого
