Таксопарк - Илья Петрович Штемлер

Илья Штемлер

Таксопарк

Памяти моего отца. Петра Александровича, посвящаю

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Тарутин не любил понедельники.

Все дни недели он занимался в основном тем, что улаживал неприятности, возникшие в понедельник. Правда, они возникали и в прочие дни, но если проследить, то оказывалось, что начала многих неприятностей непостижимым образом возвращались к понедельнику. Что ждет директора сегодня в его кабинете на втором этаже административного корпуса? К тому же по понедельникам он добирался в парк на трамвае. Неблагоразумно вызывать служебную машину к дому Марины. Лишние разговоры…

Большими чистыми окнами трамвай напоминал оранжерею.

Тарутин удобно уперся подбородком в согнутую руку. Высокий, слегка сутулый, в светлом просторном пальто, он старался занять как можно меньше места. Но ничего не получалось.

— С такой комплекцией надо в такси ездить, — проворчал кто-то в затылок Тарутину.

Тарутин молча вздохнул.

Мальчик, что сидел на коленях молодой женщины, поднял глазенки и подвинулся к окну.

— Садитесь, дядя. Вас ругать не будут.

Женщина поправила сползшую с коленей юбку и укоризненно посмотрела на мальчика.

Вокруг сонно заулыбались.

— Такой сядет! — засмеялся старик в ярком шарфе.

Тарутин распрямился, легко проминая толпу. За спиной тихонечко ойкнули.

— Перестаньте, — негромко произнес Тарутин. — Не на крыше же мне ехать. Я такой же, как и все.

Старик в ярком шарфе оглядел Тарутина, светлое пальто которого резко выделялось среди толпы пассажиров.

— А вот и не такой. Не такой вы.

Он выбрался из трамвая и поспешил через площадь.

Сиреневые рассветные окна домов встретили Тарутина, точно старого приятеля, весело передавая его друг другу до самого угла, где площадь вливалась в узкую и прямую улицу. За высоким забором тарной фабрики гудел какой-то механизм. Было постановление исполкома о ликвидации фабрики, а территорию предполагалось передать таксомоторному парку. С тех пор прошло два года. Фабрика продолжала работать. В министерстве же почему-то считали, что парк освоил новую площадь, и обещали увеличить количество таксомоторов в счет роста производства. Еще теплилась надежда, что обещание свое министерство не скоро выполнит, у них хватало других забот…

В первом этаже углового здания разместился гастроном. Однако он открывался в девять. Как это Тарутин упустил? Придется купить папиросы в пивном ларьке. Тот уж наверняка открыт.

Женщина-продавец стояла спиной, что-то переставляя на полках. К толстому стеклу прислонен кусок оберточной бумаги:

«Пива нету».

Тарутин побарабанил пальцем по стеклу.

Женщина, не глядя, махнула рукой.

Тарутин постучал еще раз.

Женщина обернулась. На широком курносом лице было выражение недовольства. Она что-то произнесла, округляя ярко-красные губы, но толстое стекло не пропускало звук.

Тарутин ткнул пальцем в выставленную пачку «Беломора».

Женщина еще раз всплеснула руками, мол, позже приходите, но, вглядевшись, поспешно распахнула оконце.

— Андрей Алексаныч! Доброе вам утро!

Тарутин неохотно кивнул. Он и не предполагал, что продавщица его знает…

— Как же, как же. Показывали мне вас, мимо проходили. Вот, говорили, наш директор. Уважают они вас.

Тарутин достал кошелек и торопливо стал выуживать мелочь. Но все какие-то бумажки, ключи. Как назло, куда-то подевалась вся мелочь…

Продавщица выложила на прилавок пачку папирос.

— Оставьте, Андрей Алексаныч. В следующий раз.

— Что вы! — наконец он извлек пять рублей и положил рядом с пачкой.

— У меня и сдачи пока нет. Поладим мы с вами, поладим.

Тарутин в недоумении поднял брови — о чем это она?

— Прогнать меня отсюда хотите?

Ах вот она о чем! Тарутин почувствовал, что краснеет. Этого еще не хватало.

— Не прогнать, а перевести. Подальше от таксопарка. Вы ведь и вином торгуете.

Женщина подмигнула Тарутину красивыми вялыми глазами.

— Все равно бегать будут. А если дальше, то потеря рабочего времени.

Тарутин молчал, глядя на прилавок, он ждал сдачу.

— Придется из своих. Уважения ради.

Продавщица достала черную лакированную сумочку.

— Вы человек государственный, директор… Ведь и у меня план. Что ж вы так? А место тут живое, площадь…

Она не торопилась со сдачей, иначе Тарутин сразу уйдет.

А Тарутину стало неловко молчать.

— Сами понимаете, транспортная организация. А вы с вином.

Женщина покачала головой, похожей на растрепанный кочан капусты.

— Господи, можно подумать! Так они где хотите зенки нальют при охоте. А так на виду, организованно. Иной раз и постесняются. Сами небось тоже не брезгуете. Представительный мужчина. К тому же и холостой. А такие невесты есть, только намекните.

Она игриво распахнула голубые глаза.

Тарутин вспомнил: мелочь у него в кармане пальто.

Он брал в трамвае билет и опустил всю мелочь в карман, тесно было возиться с кошельком.

— Вот, прошу.

Продавщица откинула со лба челку, точно жухлый капустный лист, и проговорила обиженно:

— Не волнуйтесь, Андрей Алексаныч, так будет продолжаться, и пива скоро выпить будет некому. Нашли, кто таксиста вашего побил?

Тарутин вопросительно взглянул на ларечницу.

— А то не знаете? Вчера опять у вас в парке чепе. Избили до полусмерти кого-то, «скорая» приезжала. Неизвестно, живой еще.

В приемной сидели два человека — мужчина и женщина.