Леонид Соболев - Советская морская новелла. Том второй
— Огонь развести надо, — повторил старик.
«Рехнулся», — как в тумане, сообразил Альгис.
— Огня нужно.
Оставив парня, старик сам обошел льдину. Вдали у разводья что-то чернело. Можно было даже разглядеть всклокоченные волосы, как у утопленного котенка. Это с бота всплыл один из убитых тюленей — видно, самый жирный. Старик оглянулся. На горизонте ни дымка! Что же, нужно решиться! Быстро скинул ватник, сапоги, снял брюки. Старик худой, весь будто соткан из сплошных мускулов. Еще раз прикинул на глаз расстояние, плюхнулся в воду и, пыхтя, широко раскидывая руки, поплыл. Альгис ахнул — по крайней мере ему показалось, что ахнул.
От толчка тюлень опять погрузился. Но старик быстро подсунул руку и, придерживая зверя, подогнал к кромке льдины.
— Держи, идиот! — просипел он.
Альгис не понимал: зачем все это? Отченаш чуть не плакал от досады — он не мог втолкнуть тюленя на льдину. Чувствовал, что и сам не сможет взобраться. Старался схватиться как можно выше за лед, за что-нибудь уцепиться, но мокрые руки скользили. Хоть зубами хватайся…
Держась за край льдины, старик продвинулся на несколько метров в сторону. Тут была небольшая щербинка. Альгис не мог ничем помочь: послушный его приказу, он обеими руками удерживал утопавшего тюленя. Старик положил на край льдины подбородок, руками обнял примерзший ком снега, закинул одну ногу — она была как деревянная — и, наконец, с трудом взвалился всем телом на льдину. Отвернувшись по ветру, сорвал с себя белье. Застучали льдинки. На голое тело натянул застывший ватник. Сам не соображал, застегнулся или нет: пальцы совсем омертвели.
— К… к… как теперь его вытащить? — спросил он.
Альгис ничего не ответил.
Старшина присел. Надо передохнуть. Пусть парень подержит тюленя. Но вскоре почувствовал, как его разморило странное тепло. Немножко вздремнет, потом наберется сил.
В селе Выгозеро, в коричневой тундре, должно быть, все уже давно спят. В избе вкусно пахнет щами. Скрипит деревянная кровать. В соседней комнате шмыгают носами ребятишки. Андреевна шепчет ему что-то на ухо. Но почему она такая холодная, как лед? «Отодвинься! Печей сегодня не топила, что ли!» Нет, это окошко открыто. Надо закрыть окошко. Ветер дует. Надо… окошко… Он сам и закроет. Сейчас встанет.
Отченаш открыл глаза.
Кругом лед и вода. Парень все еще сидит на корточках, вцепившись в тюленя, опустив пальцы в воду. Сколько времени прошло? Нигде ни дымка. Так товарищи и найдут их в лежку, как мороженых судаков.
Ну! Отченаш стиснул зубы. Ну! Еще разок! Поднялся. Только выпрямиться уже нет силы. Снял кушак, стащил с Альгиса ремень. Оторвал пояс от своих подштанников. Без стеснения расстегнул штаны Альгиса, вцепился зубами и выдрал полосу из его кальсон. Все это связал. Выдолбил во льду ямку, вставил туда багор. Обвязал ласты тюленя, уперся ногами в багор и потянул. Не идет. Ничего не получается. Пальцы закоченели. Уцепился зубами за ремень, лег на лед — так крепче! Шея еще двигается. Шеей надо тащить.
Из воды вылезла голова тюленя — совсем как у овчарки, только что без ушей.
Альгис подполз к краю льдины, вцепился зубами в тюлений ласт, засунул обе руки по локоть в воду, обхватил скользкое тело зверя. Вскоре тюленя взвалили на лед. Это был старый самец длиной в полтора метра, круглый, как веретено, серебристо-серого цвета, с чем-то вроде черной бабочки на спине. «Крылан» — так называют этот вид охотники.
— Бегай! Бегай! — понукал Отченаш Альгиса, который снова порывался сесть.
Сам он уже не мог бегать. Торопясь, пока не найдет новый приступ сонливости, старик острием багра зацепил за упругую, как резина, тюленью кожу. Налег на багор, наступил ногами — тюлень колыхался, как кусок студня, но не поддавался. Старик прокусил в шкуре дырочку и потом багром, сантиметр за сантиметром, снял кожу с головы. Сильным ударом багра вскрыл черепную коробку.
— Пей! — сунул он Альгису голову, наполненную мозгами. — Пей, говорят тебе, пока не замерзли!
С отвращением Альгис проглотил несколько воняющих кровью глотков.
— Еще, еще пей! — заставлял Отченаш.
Парню понадобятся силы. Потом старик сам опорожнил весь череп.
— Сейчас огонь разведем.
Начал ползать — два шага вперед, два назад. Но так не согреешься. Надо торопиться. Надо развести костер.
Подталкиваясь локтями, вернулся к тюленю. Вытекшая кровь впиталась в лед. Старик повернулся на левый бок, вытащил патрон-осечку. Пощупал руками, подтянул поближе багор. Впихнул пулю в развилку багра, начал ее вращать и вскрыл патрон. Хоть бы кусочек чего-нибудь сухого! Сдернул шапку с головы, зубами сорвал обледеневший верх. Разломал и вытряс льдинки. Выколотил тряпку о сапоги. Осторожно насыпал пороху. Потом сунул острие багра в гильзу и, не вставая — уже не мог встать, начал бить его об лед. Гильза лопнула. Отченаш зубами отогнул латунные края. Сжав гильзу в затекшем кулаке, стал неровными краями, как пилон, резать кожу тюленя. Вырвал одну полосу сала, другую, нарезал на кусочки. Оглянулся. Ничего сухого больше не было. Тогда он языком вылизал пустой тюлений череп. Сложил туда жир почище, пригоршню тюленьей шерсти, вырвал из шапки вату, натер ее порохом. Разломал багор — дерево треснуло, будто выстрелило. Из багрища нагрыз щепок. Осторожно отсыпал половину пороха. Теперь надо снять сапог. Извиваясь, срывал его ногой. Потом увидел, что сапог уже соскользнул. Подтянул его. На каблуке была стертая подковка.
«Дзинь» — ударил острием багра по подковке. Безрезультатно. Еще раз, еще раз.
…Альгис почуял дым и открыл глаза. Он подумал, что бредит. Перед самым носом все тот же отвратительный лед. Рядом какой-то большой черный предмет. Это рукав. Значит, он лежит ничком. Кругом все бело. Идет снег? Хорошо. Укроет.
Но запах дыма был явственный. Он такой острый на морозе. Альгис медленно-медленно свернулся в комок и между сапогами увидел дым. Это значит тепло. Примерзшая шапка осталась на льду. Подталкивать омертвелыми кистями, подполз к старшине. Старик лежал как-то странно, боком на тюлене. Умер? Но все было налажено. Дымящийся череп был вставлен в разрез спины тюленя, в самой жирной части. Даже если не раздувать, огонь сам собой разгорится, и весь тюлень задымит. Откинутая рука Отченаша повисла над дымом. Пальцы судорожно сведены. Серые, заиндевелые усы застили. Альгис торопливо оттащил руку старика, стал растирать ему виски. Отченаш открыл глаза, взглянул. Альгис затряс его, как сумасшедший, поставил на ноги, взял под локоть и потащил по льду:
— Бегай, старина, двигайся!
Иней на ресницах растаял, и как будто перестал идти снег. А может, и снегу-то не было…
Огонь теплился, растопленное сало капало на лед. От этого огня, казалось, на всей льдине стало теплее. Старик уже ничего не говорил. Но Альгис подкладывал куски сала и, выхватывая пальцами горячие шкварки, совал их старшине в рот. Будем жить! Наконечником багра он отколол ком смерзшегося снега, потом другой. Подогревал с одного края над дымом и сразу прижимал ко льду. Теперь будем жить! Мороз склеивал снежные глыбы лучше цемента. Так Альгис с северной стороны устроил заслон от ветра. Положил старика на тюленя возле самого огня. Стащил с него ватник, выколотил льдинки, подсушил одежду на огне. Надел на старика сапоги.
— Да ты ровно помор, — заговорил старик, с трудом продирая ресницы.
Альгис просушил и свои сапоги. Прокоптили и съели жирную тюленью печень, сердце.
Хотя от каждого шага гудело в голове, они, сцепившись руками и спотыкаясь, бегали кругом по льдине. Не знали, сколько прошло времени — солнце в Арктике не заходит. Но уговаривали друг друга, что времени прошло немного, часика два-три, что шхуна подойдет не скоро.
— Ты думал, конец уже, крышка? — старшина пытался улыбаться белыми губами. Казалось, они вымазаны творогом. Это оттого, что они сосали лед. Альгис не знал, что и у него такие же губы. И лицо у Альгиса тоже стало бронзовым — в Арктике загорают скорее, чем на юге. И его лоб избороздили глубокие морщины.
— Ты всего только полгода в Арктике, я уже тридцать лет. И каждый год у нас такие приключения. Каждый год. Правда, чаще всего с такими вот, с новичками. — Но старик больше не бранился.
Альгис снова стал искать себе занятие. И не только потому, что боялся замерзнуть. Он пытался сделать заслон и по бокам. Но на льдине уже не осталось снега.
Альгис присел и крюком багра попробовал отрубить кусок массивного льда. Железо звенело, как о гранит, мелкие осколки летели в воду. И все-таки за работой было легче. Альгиса досада брала, он понимал, кто виноват в том, что они… Себя самого никогда винить не хочется. Это книги виноваты. Какой юноша не прочел вороха повестей о далеких землях и морях? В книгах люди умирали часто. И довольно легко. Еще гордились, что умеют спокойно умирать. Совсем не так, как бывает на самом деле.
