Юрий Рытхэу - Полярный круг

— Надо было тебе остановиться у меня, — улыбнулся Асыколь. — Увидел бы, как Оксана все ловко делает. Иной раз кажется, что она родилась в нынлю. Правда, всему она научилась у моей матери. Хотя шьет Оксана, по-моему, лучше, чем мать. Вечером, бывает, сидишь, слушаешь радио или читаешь, а она сидит перед тобой и сучит нитки из оленьих жил — иногда это даже смешно. По-нашему говорит хорошо и детишек учит. Вот только к одному не мог я ее приучить. Ты знаешь, когда нерпу принесешь к порогу жилища, прежде чем втащить ее внутрь, надо напоить водой. Оксана не может этого делать. Не признает — и все! Приходится маме выносить ковшик или даже самому… Так что, Нанок, если это можно назвать счастьем, то я счастлив… А ты как?

Нанок пожал плечами.

— Ну хоть любимая девушка у тебя есть?

— Может быть, есть, — неуверенно ответил Нанок.

— Что значит — может быть?

— Трудно сказать.

— Как ее зовут?

— Зина Канталина, — Нанок произнес ее имя и тут же пожалел.

— Где же я слышал про нее? — наморщил лоб Асыколь. — А-а! Артистка ансамбля «Эргырон». Хорошая девушка. Зря так неопределенно говоришь. Беседовал с ней на эту тему?

— На какую?

— Что любишь и так далее…

— Нет.

— Как же так?

Нанок не знал, как отвечать, но тут ему на помощь пришел стрелок.

— Фонтан? — вскрикнул он, показал рукой направление.

Асыколь кинулся на рулевую площадку.

Посередине вельбота, там, где должна стоять мачта для паруса, стрелки установили треногу и укрепили на ней специальное ружье. Это оружие появилось в чукотских и эскимосских промысловых хозяйствах сразу же после войны и полюбилось китобоям. Раньше, чтобы добить морского великана, требовалось всадить в него несколько сот пуль, а тут — одна-две — и кит готов.

Остальные вельботы тоже заметили фонтан и устремились в погоню за китом.

Вместо малых моржовых гарпунов на носу вельбота приготовили большие, китовые, рукоятки которых достигали толщины двух человеческих рук.

Теперь и Наноку был виден китовый фонтан.

Асыколь вел вельбот, безошибочно угадывая, куда поверяет кит, как изменит направление. Кит уже был близко. Асыколь передал румпель и занял место на носу вельбота. Тщательно проверил гарпун, ременный линь, прочнее установил ноги и застыл.

Кит повернул к берегу, развернулись и вельветы за ним. На носу каждого судна наготове стоял гарпунер. Кит, видимо, почуял преследователей. Он часто менял направление, надолго нырял, но предательский фонтан каждый раз выдавал его присутствие. В вельботе царила напряженная тишина, прерываемая лишь короткими командами Асыколя.

Сердце у Нанока колотилось, и он чувствовал во рту непривычную сухость. Он не впервые участвовал в китовой охоте, но на этот раз что-то новое, властное поднималось у него в душе, подминая под себя все остальные чувства, возрождая силы, делавшие все его тело, разум, мускулы направленными только к одной-единственной цели — добыть кита, добыть морского великана, гору жира и мяса.

Теперь можно было расслышать среди гула моторов шум китового фонтана, громкий всплеск, когда кит резко уходил в воду, постепенно исчезая в морской лучине и оставляя на поверхности небольшой водоворот.

Преследование длилось уже несколько часов. Кит, видимо, устал. Он теперь не так долго держался под водой, чаще показывался на поверхности. Он был большой, и кто-то произнес с сомнением:

— Справимся?

— Справимся, — коротко сказал Асыколь, — четыре вельбота…

Серо-зеленая громада уходила в пучину, но сквозь прозрачную толщу еще долго видно было длинное тело. Кит нырял, а вельбот проходил над ним. Несколько раз Наноку казалось, что пора бросать гарпун, но Асыколь медлил, выбирая удобное, единственное мгновение. Остальные вельботы шли за первым, и на носу каждого судна тоже стояли наготове гарпунеры. Мертвая зыбь поднимала и опускала судно. Каждый раз это могло означать, что кит, отчаявшийся в безуспешных попытках уйти от преследователей, поднимает на свою могучую спину охотничий вельбот.

И вот, наконец, нужный момент настал. Асыколь с каким-то судорожным всхлипом бросил гарпун, и пузырь, словно оживший, прыгнул в воду, скрывшись в ней вслед за ушедшим китом. Рулевой резко отвернул вельбот, давая дорогу остальным. Теперь, согласно старинному обычаю, если все будет в порядке, кит будет считаться добычей первого вельбота, того, с которого был брошен первый гарпун.

Асыколь занял свое место на рулевой площадке. Приготовили еще гарпун. Второй вельбот также отвернул в сторону: гарпунер промахнулся. Что же, со всяким может случиться. И на том вельботе начали готовить другой гарпун. Карусель из четырех вельботов крутилась вокруг кита. Вот и второй пузырь повис, потом третий.

Вельбот Асыколя пошел на сближение.

— Нанок, бери гарпун!

Древко легло на руку. И тотчас все остальное ушло из сознания Нанока. Он полностью отключился от всего, что окружало его. На эти несколько минут он стал только морским охотником, иннуитом, настоящим человеком. От его руки древко гарпуна нагрелось. Асыколь медленно подводил вельбот к киту. Сначала из воды показались три пузыря, а потом Нанок увидел, как из пучины летит на поверхность огромное, как подводная лодка, тело кита. Всплеск воды, и, вспоров тугую холодную воду Берингова моря, морской великан обдал брызгами стоящего на носу Нанока. Чуть помедлив, дав возможность киту погрузить голову, напрягши все свои силы, Нанок бросил гарпун. По звуку вонзившегося острия он определил, что наконечник плотно вошел в кожу. Мимо просвистел ременный линь, и пузырь шлепнулся в воду, уйдя следом за китом в глубину. Кит был так близко, что можно было дотронуться до него рукой. Асыколь постарался, подвел вельбот так, что промахнуться нельзя было.

Уже следующий гарпунер готовил оружие, и Нанок отошел назад, перебравшись через надутые пузыри-поплавки, переплетения ремней, весел, гарпунов.

Асыколь одобрительно поглядел на него.

Теперь кит почти все время держался на поверхности.

Семь пузырей не давали ему возможности глубоко уходить под воду.

Стрелок зарядил ружье. Мушка медленно поворачивалась вслед за плывущим китом. Грохнул выстрел, и огромное кровавое пятно окрасило воду.

Асыколь отвернул в сторону вельбот. Послышался выстрел со второго вельбота, потом с третьего.

Вдруг кит взвился свечой в небо, почти целиком выйдя из воды. Отлично было видно, какое это огромное животное. Кит с силой ударился о воду, и брызги достигли вельботов, кружившихся на малом ходу в отдалении. Кит исчез, исчезли и поддерживающие его на плаву пузыри. Прошло несколько минут, и пузыри с тихим всплеском показались над поверхностью воды.

Моторист выключил двигатель, и вельбот Асыколя на веслах медленно подплыл к пузырям.

Носовой стрелок перегнулся через борт, поймал один из пузырей и осторожно потянул. Сначала кожаная бечева шла свободно, потом напряглась. Стрелок потянул сильнее, подергал и, повернувшись назад, с широкой довольной улыбкой сказал:

— Все! Готово!

В море было так тихо, что его слова услышали на всех четырех вельботах. Все сразу же заговорили, заулыбались. Асыколь, повернувшись к Наноку, весело сказал:

— Ну, ученый, не посрамил науку! Молодец!

Подошли остальные вельботы и соединенными силами начали подтягивать кита к поверхности воды.

Буксир прикрепили к хвостовому плавнику. Наконечники гарпунов вырезали вместе с большими кусками маттака.

Заработали моторы, и вельботы потянулись к берегу.

На носу завели примус и поставили варить мясо убитой нерпы.

Настроение у всех было приподнятое. Посыпались воспоминания о разных случаях из китовой охоты, когда разъяренное животное, опрокидывало вельботы, ломало байдары.

— Мой отец рассказывал такое, — начал Асыколь, уступив румпель другому охотнику. — Преследовали они кита в проливе. Это было еще до моторов. Выбирали день ветреный, чтобы парусом помогать гребцам. Сколько надо было всадить в кита гарпунов, пуль! Уже день прошел, наступила ночь, а кит все плыл, не сдавался. Хорошо, хоть не уходил далеко от берега, кружил. Когда занялся новый день, морской великан развернулся и изо всех сил ударил байдару. Люди, как мячики, разлетелись по морю. Отцу моему повезло. Он вылетел из байдары вместе с пыхпыхом. Плавать никто не умеет, до берега далеко. Тогда старший, который держался на воде с пыхпыхом, вытащил нож и заколол тех, кто пытался выплыть. Так полагалось, потому что лучше такая смерть, чем долгое мучительное умирание. Он не заметил за плавающими обломками байдары моего отца, тогда еще мальчишку. После всего старший байдары всадил нож в свою грудь и тоже ушел под воду. Страшное это было зрелище. Долго носило отца по морю. Он уже терял сознание и жалел, что байдарный старшина не заметил его, не заколол ножом. Истощенного, без сознания, его подобрали кыгминские эскимосы. Только через год отец вернулся в родной Наукан и рассказал о случившемся. Долгое время в селении его сторонились, потому что он был вроде тех оборотней, в которых превращаются унесенные на льдинах охотники.