Нина Карцин - Беспокойные сердца
Марина вынула шарик пробы, заложила в аппарат и включила ток, а сама занялась вычислениями. Привычное гуденье насоса, неторопливое течение струйки песчаных часов как-то незаметно успокоили ее. Внимание сосредоточилось на столбике ртути в аппарате.
Результат первого же определения удивил ее — настолько мало было водорода в пробе. Заинтересованная, сразу позабыв о неприятности, Марина вложила в аппарат вторую пробу, и так ушла в свое занятие, что даже вздрогнула, когда рывком распахнулась дверь и вошел Олесь Терновой.
— Олесь?! — удивленно сказала Марина и вдруг жарко покраснела. — Ты… Тебе Зина нужна? Она уже ушла домой.
Не обращая внимания на сбивчивые, спотыкающиеся слова, он медленно сказал:
— Я знаю, что у вас произошло на плавке. Думал, ты расстроена. Зашел успокоить.
— Спасибо, Олесь, — протянула она руку, которую он чуть пожал и тут же выпустил. — Была расстроена. И даже очень. Да не умею я долго плакать над пролитым молоком. А потом — я сделала такое открытие! Посмотри-ка!
И совсем позабыв об отчужденности Олеся, она ухватила его за рукав и заставила нагнуться к газоанализатору.
— Видишь? Понимаешь?
— Вижу, но не понимаю, — невольно улыбнулся он, глядя не на стеклянные трубки, а на милое, оживленное лицо Марины.
— Ах, боже мой, ну как не понять? Вот столбик ртути показывает, сколько водорода в стали. Мы такого низкого еще не имели на обычных сталях. Значит, даже те изменения, которые удалось провести, уже резко снизили опасность образования флокенов.
— А я-то спешил утешать. Ты сама хоть кого утешишь, — сказал он со своей обычной теплой улыбкой и сделал шаг к двери, но тут же задержался. — Мне хочется поговорить с Виноградовым. Как ты думаешь, лучше будет, если опытные плавки будет проводить одна и та же постоянная бригада, на одной и той же печи?
— Олесь! Это было бы идеально! Но… мы можем только мечтать о таких условиях. Кто же возьмется?
— А я?
— Ты? Да разве тебе разрешат? — она на мгновение нахмурилась, а потом тряхнула головой. — Лучшего мы бы и желать не могли. Но ты сначала поговори со своим начальством. И если ты в самом деле хочешь этого, то добьешься. Правда?
Он улыбнулся в ответ на ее улыбку, а Марина торопливо продолжала:
— А теперь мне нужно разыскать Дмитрия Алексеевича. Надо его успокоить и ободрить. Я-то знаю: он виду не показывает, а переживает больше всех.
И она побежала на площадку. Олесь медленно пошел следом. Виноградов, Виноградов… Первая мысль у нее — о нем. Что же, это и правильно. И нужно самому держаться, не поддаваться чувству.
Крепко сжав губы, так, что обозначились желваки на скулах, Терновой зашагал к своим печам.
Марина поискала у первой печи, но Виноградова нигде не было видно. Валентин еще не ушел и разговаривал с Северцевым. На вопрос, зачем ей Виноградов, Марина сказала:
— Порадовать его хочу. Плавка оказалась необычайно чистой по водороду.
— И что же из этого? — встревоженно сказал Валентин. — Может быть, это случайно.
— Цыплят по осени считают, — в тон ему откликнулся Северцев, еще переживавший обиду на Марину.
— Скептики вы все тут, как я погляжу, — задорно воскликнула Марина и пошла дальше, перепрыгивая через мелкие препятствия. А у Валентина пропала всякая охота разговаривать. Бросив папиросу, он поспешил в газовую лабораторию и мрачно уставился на прибор. «Сказать?» — мелькнула в голове мысль. Но это значит подвести Зинушку. Еще уволят, чего доброго. А без нее тут тоска смертная… Она забыла положить пробы в лед, как он предупреждал, и принеся последние пробы, Валентин увидел на столе рассыпанные шарики предыдущих. Он быстро кинул их в сосуд Дьюара, не думая о том, что они могут иметь какое-то значение. А теперь ученые, пожалуй, обрадуются, что водорода мало, отменят для плавки замедленное охлаждение… С другой стороны, если их постигнет неудача — стоит ли особенно жалеть об этом?
И Валентин решительно выкинул последние принесенные пробы, чтобы они не путали общих результатов.
Заглянув на заднюю сторону первой печи, Марина увидела, наконец, темный силуэт Виноградова. Ученый стоял, держась одной рукой за перила, другой не отводя от глаз рамку с синим стеклом. По желобу неслась, низвергаясь в ковш, золотая река расплавленной стали; багрово полыхали стальные ажурные конструкции цеха, клубился вверху тонкий голубой дым, металл излучал обжигающую жару, но Виноградов ничего не замечал.
— Дмитрий Алексеевич! — позвала его Марина. — А я вас везде ищу!
— Зачем, Марина? — спросил он, с трудом отрываясь от созерцания стали. Перед утомленными глазами плавали оранжевые и фиолетовые пятна на черном фоне, он ничего не видел, но голос Марины звучал бодро и весело, и он смутно удивился — почему?
— Пойдемте, я вам покажу что-то интересное. Выше голову, Дмитрий Алексеевич! Вы еще победите.
— Мы еще победим, — улыбаясь, поправил он и ощупью нашел ее руку. — Ведите меня, а то я совсем ослеп.
Результаты, обнаруженные Мариной, удивили его самого, но он ограничился одним приказанием:
— Возьмите еще пробу с разливки.
Но прежде чем Марина успела шевельнуться, Валентин схватил пробницу, сосуд Дьюара и ведро с водой.
— Я быстро, — сказал он и исчез.
Взяв пробу на литейной канаве, он оглянулся и на несколько минут положил шарики проб на край горячей изложницы — от высокой температуры часть водорода должна была выделиться. По крайней мере разница в содержании будет не так заметна… Затем, как ни в чем не бывало, бросил шарики в углекислоту и принес в лабораторию, где Марина стала сейчас же производить экспресс-анализ.
— Ну, посмотрите, — сказала она через пятнадцать минут, которые показались Валентину нескончаемо долгими. — Водорода уже несколько больше, но оно и понятно: во время выдержки ванна опять поглотила его из атмосферы. Но все-таки ниже, чем было за все время наблюдений.
«Еще не поздно сказать», — шептал Валентину внутренний голос, и он уже открыл было рот, чтобы признаться во всем, но тут неожиданно вошли Ройтман и Савельев. Директор не хотел уходить, не узнав об окончательных результатах испорченного опыта. Марина и им повторила то же самое.
— Так… И это значит?.. — спросил Савельев.
— Это значит, что можно обойтись без замедленного охлаждения, — услышал Валентин как раз то, чего боялся.
— На вашем месте я бы не торопился, — быстро возразил он. — Мало ли, какие могут быть случайности.
— Да что вы, не верите в зависимость флокенов от содержания водорода? — подняла брови Марина.
— Верю, но… нельзя же их автоматически отождествлять.
— Вы просто повторяете слова Рассветова.
— А к словам Рассветова можно прислушаться, он дело говорит, — стоял на своем Валентин. У него была мысль: если ученые поставят на своем и их постигнет неудача, у него будет возможность в случае чего сказать: «Я же предупреждал».
Виноградов слушал внимательно, потом поморщился и сказал:
— Есть два мнения, Илья Абрамович, и вы можете придерживаться любого. Мое мнение таково, что при данном содержании водорода, как показали многочисленные опыты, возникновение флокенов маловероятно. При этом мнении я и остаюсь.
И он решительно снял спецовку, показывая всем видом, что спор окончен.
Ройтман беспомощно оглянулся на Савельева, и тот принял поистине Соломоново решение: половину плавки отправить в прокат без обработки, а вторую половину подвергнуть обычному режиму охлаждения после прокатки на блуминге.
Глава XI
Только по счастливой случайности, неудавшаяся опытная плавка оказалась хорошего качества. Видимо, помогло то, что печь получила отборную шихту, опытные сталевары вели плавку быстро и правильно, помогли и изменения в технологии, которые удалось внести Виноградову. Марина торжествовала, и удивлялся один Валентин, который пережил немало неприятных минут.
Но, как говорится, раз на раз не приходится. И следующая опытная плавка это доказала. Хотя ее провели по всем правилам новой теории, добиться снижения водорода не удалось. А тут уехал в кратковременную командировку Савельев, и вся власть на заводе перешла в руки Рассветова. Первым же делом он запретил опытные плавки — «до особого распоряжения».
— Вот оно, начинается, — сказала Марина, когда все попытки уговорить Ройтмана оказались напрасными. — Пожалуй, зря я советовала вам, Дмитрий Алексеевич, ехать на «Волгосталь». Лучше бы сидеть в лаборатории института.
— Отсутствие роз и лилий начинает сказываться, — усмехнулся Виноградов. — В качестве противоядия припоминайте почаще мудрую латинскую поговорку — через тернии идут к звездам. Все же любопытно посмотреть, далеко ли зайдет Виталий Павлович.
— Меня вовсе не устраивает роль простого зрителя этой комедии. И если вы не хотите, то я приму меры.
