Эдуард Русаков - Театральный бинокль.
— Какую пальму? — не поняла главный бухгалтер.
— А-а... вспоминаю, — улыбнулся директор и сделал над головой волнистый жест рукой. — Помню, помню. Этакая красавица... этакое чудо африканской природы.
— Вспомнили, значит? — обрадовался Алексей Иваныч. — Так вот, я хочу эту пальму — в дар коллективу, значит... на память, значит.
— А что, неплохой подарок... — не очень уверенно произнес директор, и посмотрел на заместителя и главного бухгалтера. — Как вы думаете, товарищи? Что скажете?
— Поступок, конечно, очень даже благородный, — кисло улыбнулся главный бухгалтер. — Но я не представляю, как это можно оформить и оприходовать?..
— А чего оформлять-то? — удивился Алексей Иваныч. — Я дарю, вы берете. Вот и все.
— Легко сказать, — вздохнул молодой заместитель. — А вдруг ревизия? А вдруг анонимку какой-нибудь гад напишет — принял, мол, директор взятку — пальму...
— Типун тебе на язык, — отмахнулся директор.
— А что? — без улыбки сказала главный бухгалтер. — Ведь это — не просто цветочек в горшочке. Это же — экзотическое дерево! Пальма! Это — вещь! Дорогая вещь! И вы хотите, чтобы в учреждении стояла д о р о г а я вещь, которая ни в каком документе не зафиксирована?!. Не-ет, товарищи. Там, — и она пальцем ткнула в потолок, — там нас не поймут.
— Ну, это уж слишком, — не очень весело улыбнулся Алексей Иваныч. — Нельзя же всего бояться.
— А вы — ушли на пенсию, и сразу бояться перестали? — прищурилась его бывшая непосредственная начальница. — Сами бухгалтер... должны понимать.
— Ну, ладно, — сказал Алексей Иваныч. — Тогда я напишу дарственную бумагу, заверю у нотариуса... договорились?
— Тут надо подумать, — вздохнул директор. — Как бы и впрямь чего не случилось. Придет какая-нибудь комиссия — скажут: что еще за странные такие подарки? Ну, ясно, когда дарят официальные шефы... или когда профсоюзный коллектив кому-то дарит — это понятно. А тут — частное лицо... ведь не поверят!
— Да почему же?! — обиделся Алексей Иваныч. — Почему не поверят?.. Нет, я вижу, вы просто не хотите принять мой подарок. Так бы сразу и сказали.
И он повернулся, пошел к двери.
— Постой, не горячись! — окликнул его директор. — Да постой же, чудак. Не обижайся. Вот чудак, обиделся. Мы же свои люди, не чужие. Чего ты — на своих обижаешься?
Алексей Иваныч молчал.
— И потом — пальмы сейчас не в моде, — вмешался молодой заместитель. — Пальмы, фикусы — это давно устарело. Для современного интерьера характерно совсем другое. Будучи последний раз в московской командировке, я случайно оказался на выставке дизайна... так я вам доложу!..
— Помолчи немножко, — резко остановил его директор. — Потом расскажешь.
Директор смотрел на Алексея Иваныча — ему было жаль старого человека. И он решил рискнуть — принять подарок от частного лица.
— Ладно, тащи свою пальму, — сказал директор, подходя к Алексею Иванычу и обнимая его за плечи. — Не обижайся, Леша. Мы с тобой тридцать лет вместе штаны протирали в этой конторе... не будем из-за пальмы ссориться. Договорились?
Алексей Иваныч неуверенно улыбнулся.
— Так когда ты ее притащишь, свое зеленое чудо? — спросил директор.
— Ее на руках не притащишь, — тихо сказал Алексей Иваныч. — Машина нужна.
— Ну, вот, — фыркнул заместитель. — То одно, то другое. Уже машина нужна. Потом подъемный кран потребуется...
— Молчи ты! — одернул его директор и вновь обратился к Алексею Иванычу: — Машина, говоришь, нужна?.. Так, так. Грузовик, что ли?
— Разумеется. Она в легковую не влезет.
— Ах, черт. Ты ведь знаешь — у меня один «Москвич», и все.
Алексей Иваныч вздохнул.
Директор снова почувствовал раздражение («вот, старый черт, навязался со своей пальмой!..») — но тут же подавил в себе это раздражение профессиональным усилием директорской воли и быстро на-шел выход:
— Значит, сделаем так. Ты, Леша, сам закажешь грузовое такси, сам заплатишь, сам дашь пятерку шоферу, чтоб он помог погрузить... слушай, слушай! А потом, когда дело будет сделано, я с тобой рассчитаюсь. Хорошо?
— Хорошо, — и Алексей Иваныч улыбнулся не очень весело, но и не очень грустно.
— Интересно — как это вы с ним рассчитаетесь? — ехидно заметила главный бухгалтер. — Тут рублей пятнадцать понадобится... а, может, и больше. По какой, интересно, статье вы проведете такие расходы?
Директор побагровел.
— А это уж моя забота, — хрипло, с трудом перебарывая одышку, сказал он. — Мои личные расходы никого не должны интересовать.
Спустя два дня Алексей Иваныч доставил пальму в контору, на грузовом такси. Пальма гордо высилась в кузове, а рядом с ней, на скамеечке, сидел Алексей Иваныч, обеими руками обнимая широкую кадку — бережно, как больную родственницу.
Приехали. Директора на месте не оказалось.
— Минутку, я сейчас, — кивнул Алексей Иваныч шоферу. — Пойду позову кого-нибудь. Надо это сокровище на новое место установить.
— Вообще-то я спешу, — хмуро заметил шофер. — У меня еще три заказа.
— Да я заплачу, — весело сказал Алексей Иваныч. — Не обижу.
И он бросился разыскивать представителей администрации. Нашел заместителя.
— Ах, это вы, — сказал заместитель. — Ну, что?
— Я пальму привез. Куда ставить?
— Вот уж не знаю.
— Разве директор не давал распоряжения? — удивился Алексей Иваныч.
— Директор в командировке, — сказал заместитель. — И вообще, не знаю — что мне с вашим деревом делать...
Алексей Иваныч хотел что-то сказать, рот приоткрыл — но смолчал. Проглотил обиду. «Ладно, не буду с этим щенком связываться, — подумал он. — Я ведь не ему — всему коллективу подарок делаю».
— Куда же, куда... — бормотал заместитель, не глядя на Алексея Иваныча. — Может, здесь — у входной двери поставить? Или — возле гардероба?
— Тут сквозняк, — возразил Алексей Иваныч. — Пальма погибнет. Надо куда-нибудь в теплое место...
— А может, в красный уголок?
— Это будет чудесно! — обрадовался Алексей Иваныч, который с самого начала только и представлял место пальмы в красном уголке, но сам предложить стеснялся. — Вот увидите — как там станет уютно!
— Ну, хорошо, — усмехнулся заместитель. — Пойдемте, помогу перетащить.
Алексей Иваныч благодарно кивнул — обида на заместителя почти исчезла.
Пальма оказалась очень тяжелой и громоздкой — пришлось перехватить шпагатом разлапистые ветки и вносить ее в наклонном виде. В вестибюле решили передохнуть — поставили пальму на пол и тут... и тут вдруг обнаружилось трагически непоправимое обстоятельство: пальма была с л и ш к о м высокой!.. Веерообразные листья ее уперлись в потолок, круто согнулись и грозили переломиться.
— Наклоняй, наклоняй! — закричал Алексей Иваныч. — Так мы ее испортим!
И они быстро вернули пальму в горизонтальное положение.
— Очень жаль, — сказал заместитель. — Я уже успел привыкнуть к этому дереву.
— Что же делать? — прошептал Алексей Иваныч. — Может, в красном уголке потолок выше?
— Ниже, — сказал заместитель.
— Да что ж за потолки такие! — сказал Алексей Иваныч.
— А если обрезать? — предложил шофер.
— Как это — обрезать?!.. — и Алексей Иваныч чуть не заплакал. — Язык себе обрежь!
— Но, но, — обиделся шофер. — Не очень-то. Я тут ишачу, кадку эту таскаю... и еще неизвестно, что я за это получу.
— Не ссорьтесь, товарищи, — сказал заместитель. — Кто же виноват, что замечательный этот подарок оказался таким... несоразмерным, что ли? Придется вернуть дерево на прежнее место. Алексей Иваныч молчал.
— Ну, что, отец? — сказал шофер, берясь за кадку. — Поперли обратно?
Алексей Иваныч молча кивнул.
— Не расстраивайтесь, — продолжал как-то весело успокаивать заместитель. — Кто ж виноват? Никто. И ведь не подарок важен — а душевный, так сказать, порыв.
— Поехали, — сказал Алексей Иваныч.
Он трясся в пыльном кузове, на узенькой скамеечке, рядом с никому не нужной тропической красавицей, и тоскливо представлял: вот он приехал домой, во двор, вот он вытаскивает пальму из кузова, заносит ее в квартиру, ставит на прежнее место... вот он объясняет жене, соседям...
И даже при мыслях об этом ему стало стыдно и горестно.
У заправочной станции машина остановилась. Алексей Иваныч перегнулся через борт и крикнул шоферу:
— Слушай, друг... а хочешь, я тебе подарю эту пальму?
— Чего? — и шофер уставился на него изумленно. — Куда ж я ее поставлю? У меня дома шкаф вдвинуть некуда, в коридоре стоит... а ты — пальму! Нет уж, спасибо.
— Жаль, — вздохнул Алексей Иваныч. — Но домой я ее не повезу...
— То есть, как это? — нахмурился шофер, кончивший заправлять машину. — Куда ж тогда, если не домой? Давай, отец, решай быстро.
Алексей Иваныч молчал.
— Ну? — крикнул шофер, высовываясь из кабины. — Может, отвезем ее в театр какой? Или — в музей... а? Хочешь?
— Нет, — сказал Алексей Иваныч. — Никому она не нужна. Поехали в лес.
