Георгий Лоншаков - Горшок черного проса
Она не могла не верить мужу, но то, что она увидела, напрочь ломало все ее прежние представления. Она не испытывала к этим людям ни предубеждений, ни враждебного чувства, ничего, кроме любопытства. Она завидовала им, ей хотелось, чтобы хоть кто-нибудь знал их, проявил к ним участие и даже просто поговорил. Как бы это здорово было — идти вместе с мужем и еще с кем-то из знакомых по улице, как приятно было бы чувствовать их внимание… Но люди шли мимо. Все мимо. Незнакомые, увлеченные чем-то другим… И вдруг…
— Папаша, здравствуй! Не узнаешь? Ай-яй-яй!
Найденов инстинктивно прижал к себе Наташу. Настороженно:
— Что-то не припомню…
— А я узнал. В адын момент узнал.
Перед Найденовым стоял рослый парень в каракулевой кубанке, сером пиджаке, галифе и сапогах.
— Н-нет, не припомню…
— Ай-яй-яй… — Тонкие кавказские усики на худощавом лице парня разъехались. Он обнажил белые зубы и постучал по ним ногтем. — Почему целые остались? Черемша ваша… А если бы не черемша… ни одного бы не было, понимаешь? Кто меня от цинги спасал? Ты, папаша, спасал. Я такое, понимаешь, не забуду. Кавказский народ никогда в долгу не останется. Приглашаю вместе с супругой в чайную — там наши ребята столики занимают.
— А-а-а, — выдавил улыбку Найденов. — А за приглашение благодарствую. Спасибо.
— Почему так? Нет-нет! — горячился парень, трогая Найденова за рукав.
Тот посмотрел на Наташу и пожал плечами. В чайной было людно и жарко.
— Ребята, посмотрите, кого я привел!
И многие узнали Найденова, потому что покупали у него черемшу. Все сразу задвигали стульями, уступая место супругам. Наташа оказалась рядом с единственной в компании девушкой. Найденову предложили стакан водки. Наташе налили кагору. Круглолицая, коротко стриженная девушка в ситцевой кофточке бойко обращалась к парням:
— Ну что же вы? Пригласить пригласили, а дальше что? Познакомили бы! Эй, Рустам!.. Ты чего?
Кавказец встал со стаканом в руке.
— Это мы сейчас, Даша! Ну вот, — сказал он Найденову и Наташе. — Одну я уже назвал. Это — Даша Дымова. Член нашей бригады. Хороший работник! Ударница, можно сказать. Это Егор Дымов. Тоже член нашей бригады, ну и муж Даши.
— Все мы члены одной бригады! Ты покороче митингуй, Рустам! — крикнул кто-то из сидящих.
— Успеешь, успеешь!.. — осадил его шутливо кавказец. — Не горячись! Так вот, меня зовут Рустамом Гуришвили. Это Володька Кирюхин, это Иван Рудый, это Коля Бессонов… — И он еще долго сыпал именами и фамилиями, потому что бригада была довольно большая: чтобы собраться вместе, парням пришлось сдвинуть три стола. Когда он перечислил всех, Найденов назвал себя и Наташу, и кавказец, напомнив еще раз о заслугах Найденова в спасении его жизни, предложил выпить за знакомство и за праздник.
Все выпили, и за столом стало еще оживленней. Наташа поглядывала на парней: они были обветренные, веселые, крепко сложенные и простодушные, как дети. Один из них окал по-волжски, в голосе другого она уловила типичный московский акцент. Здесь сидели еще светловолосый украинец и широкоскулый нанаец. И хотя она их совсем не знала, ей стало как-то хорошо среди этих людей. Парни вместе с Дашей стали дружно упрашивать, чтобы она выпила, и она, после некоторого смущения, отчаянно осушила фужер.
— Вот это совсем по-нашему! — воскликнул кавказец. — Вот это совсем по-дагестански! Ах, Наталья Ксаверьевна! Какой замечательный человек! Все правильна: пить — так до дна! Я предлагаю, товарищи…
— Стоп, Рустам, стоп!.. — перебил выступавшего Егор Дымов. — Я предлагаю прежде всего дать слово гостям нашим уважаемым…
— Правильно! Пусть Наталья Ксаверьевна и Василий Николаевич скажут… Наталье Ксаверьевне слово! Наталья Ксаверьевна, скажите!..
Найденов и Наташа растерянно переглянулись. Они не ожидали такого поворота событий и не знали, что делать. Наташа смутилась и глазами искала поддержки и совета мужа. Но тот тоже оказался застигнутым врасплох и не мог сообразить, какой найти выход из создавшегося положения. А бригада продолжала настаивать, и это еще более смутило Наташу.
— Ну что вы, товарищи… — пробовал было возразить Найденов. — Ну какие мы ораторы? Вы народ молодой, ученый… А мы люди лесные, митинговать непривычны… — Он старательно подбирал слова, подделываясь под крестьянский говор.
— Говорите, как умеете! — настаивали голоса.
«Вот положение, — думал Найденов. — И надо же было такому случиться? Ну разве они отстанут теперь?.. Так нетрудно и выдать себя… Что же делать?»
А голоса скандировали:
— На-таль-я Кса-верь-ев-на, На-таль-я Кса-верь-ев-на!
Наташа беспомощно посмотрела на мужа. Тот наконец утвердительно кивнул головой и попросил глазами: «Возьми себя в руки… Наберись сил… ради бога, скажи что-нибудь… Но будь осторожна… Ничего лишнего… Ради бога… Не подведи… Иначе мы пропали… Ну, Наташа…»
— Я же не могу! — шепнула она ему, волнуясь.
— Скажи… скажи… скажи что-нибудь, — негромко попросил Найденов. — Скажи, иначе неловко получится…
Наташа встала, поправила платок и несмело посмотрела на собравшихся за столами. Все затихли в ожидании, а она боялась начать, боялась сказать первые слова. Она не знала, что говорить, но чувствовала, что надо что-то сказать.
— Вот видите… — проговорила она виновато, — муж-то мой прав был, когда сказал, что непривычно нам речи произносить… — Наташа прислушалась к собственному голосу, и он показался ей странно чужим. — Вот видите, как получается, — снова повторила она. — Понимаете… и сказать-то многое хочется, а как это сделать, не знаю…
— А вы говорите! Мы все поймем, — подсказал кавказец.
На него зашикали. Она это заметила, и у нее от этой поддержки прибавилось уверенности, и она уже не боялась глядеть на молодых людей.
— Так что сказать-то? — Она слабо улыбнулась. — Хорошие вы все… Очень хорошие молодые люди. Добрые, дружные, приветливые, веселые… и мне с вами очень хорошо… Я просто рада, что мы познакомились. Я рада, что мой муж, Василий Николаевич, кому-то из вас чем-то помог. Таким, как вы, нельзя не помогать. Вы приехали сюда строить город. Ваши родители далеко, очень далеко. Здесь трудно. Кругом леса, болота, сопки. Зимой здесь холодно. Летом комары да мошка. Вы еще молодцы. Я просто не знаю, как вы смогли выдержать все это… Мы-то люди здешние, привычные. А вам, должно быть, трудно пришлось… Трудно…
Она хотела бы сказать, что знает это по себе, что ей тоже приходилось привыкать с трудом к жаре, глухомани, комарью и буранам; она еще хотела бы сказать, что им-то, комсомольцам, все-таки, наверное, немного легче, потому что их много, они на виду и о них знают и помнят… но не сказала этого, подумав, что муж не одобрил бы этих слов и, пожалуй, даже сделал бы внушение за такой неосторожный шаг. Ведь он предупреждал ее об осмотрительности еще по пути в город.
— Ну что же еще сказать… — Наташа обвела всех сидевших за столами. — Живите… Работайте… Будьте счастливы…
Она закончила под аплодисменты и села, вдруг почувствовав усталость в ногах. Наверное, это из-за огромного волнения. Но в то же время она пережила какое-то необъяснимое обновление. Что-то сдвинулось в ее душе с мертвой точки, заставило по-новому увидеть жизнь…
А за столами шумели, смеялись, спорили, и Наташа не могла без улыбки наблюдать за парнями, особенно за кавказцем, который все никак не мог успокоиться, цокал языком и предлагал выпить за хорошую речь.
Все захлопали, потом встали. Раздался звон стаканов. Выпили и Наташа с Дашей. Когда все сели, Наташа спросила у нее:
— А вы откуда приехали сюда, Дашенька?
— Мы с Егором — кировские…
— Кировские?
— Да, с Вятки…
Наташа тронула Найденова за локоть:
— Вася, Дашенька с Егором знаешь откуда?
— Откуда?
— С Вятки!
— Вот как? Это интересно, — проговорил Найденов, поймав себя на том, что слишком эмоционально воспринял это известие.
К счастью, Даша не обратила на это внимания.
— А что тут интересного? Нашу Вятку с вашим Амуром не сравнить. Она, правда, тоже большая, но Амур — больше!.. — сказала девушка.
— И вы, Егор, значит, тоже с Вятки? — обратился Найденов к рядом сидевшему мужу Даши.
— Оттуда… А вы что? Знаете наши места?
— Нет. Но у нас, километрах в ста вверх, есть село Малмыж. Я знаю кое-кого из мужиков этого села. Они мне про Вятку и рассказывали…
— Верно! Есть и у нас на Вятке Малмыж! Я с Дашей в трех километрах от него, в Савалях, жил. Так что же, вроде здесь выходцы из нашего Малмыжа живут?
— Выходит, так…
— Ишь ты, куда нашенские хватили! Аж на самый Амур забрались! Вот тебе и вятские!
— Вятские — народ хватский! — сказал кавказец. — Семеро одного не боятся. Баранов на банях пасут… На бревне верхом речку переплывают, ноги внизу связывают. Бревно перевернется, лапти сушат…
