Своим судом - Адольф Николаевич Шушарин
— Само дело так оказывает. Видно же, что сюда помене надо…
Почему именно сюда «надо помене», никому, кроме него, видно не было. У Сучкова всесоюзная слава, хотя из разведки он не уходит. По молодости была на то причина, а с годами полевая жизнь бродячая в кровь въелась — не вытравишь. Да и кто это видывал настоящего специалиста, который с места на место бегает?
Старого взрывника частенько выпрашивают у главного инженера экспедиции разные организации, вплоть до научно-исследовательских институтов. Главный хотя и ворчит, но командировки Сучкову подписывает, понимает, что на талант ведомственную обротку не накинешь.
К тому же и лестно ему — в какой-то мере: все-таки не где-то, а у него в экспедиции работает мастер.
К Голубовичу Сучкова забросили только потому, что штольня нужна была позарез. Многое ждали в экспедиции от этой штольни.
Главный инженер битый час втолковывал по рации Голубовичу, чтобы берег старика, «как зеницу ока». «Ты себе уясни! — кричал главный. — Он ящиком динамита может один зуб из расчески выбить, а остальные оставить!»
— Главный мне без динамита все зубы выкрошит, если они старика искупают, — невесело пошутил Голубович, рассказывая о своих сомнениях радистке, настраивающейся на связь с базой.
Голубович решил не сообщать пока о поездке Сучкова. Он коротко доложил ежедневную сводку, затребовал нужные материалы и хотел отключиться, но база голосом главного инженера спросила о взрывнике.
— Живет, хлеб жует! — нарочито весело откликнулся Голубович.
— Все — ищет? — хохотнул главный.
— Ищет, — подтвердил Голубович, глубоко убежденный, что такого кретина, как он, экспедиция еще не видывала.
Вопрос главного был старой шуткой, но на этот раз Голубовичу веселее не стало. А соль заключалась в том, что лет тридцать назад Фрол Сучков пришел к геологам с вполне определенной целью — найти пугачевское золото. До этого он исправно трудился в деревне, имел семью, хозяйство и все другое, что полагается для жизни. Он так бы и прожил ее спокойно и неторопливо, не попади ему в руки книжонка, где было написано, что, отступая от царских войск, Пугачев спрятал в этих местах свое золото.
— И много? — спросил его главный, бывший в ту пору еще начальником подразделения, таким же, как Голубович.
— А три бочки! — уверенно ответил Фрол, так, будто вместе с Чикой Зарубиным прятал ценности.
— Найти думаешь? — поинтересовался главный.
— Как-нибудь натолкнусь! — небрежно кивнул Фрол, как о деле решенном.
Тридцать лет прошло с тех пор, но старики все помнят и при встречах не упускают случая.
— Ищешь? — спрашивает главный.
— Ищу! — подтверждает Фрол.
— Найдешь — считаешь?
— Как-нибудь натолкнусь…
И смотрят друг на друга влюбленными глазами.
Голубович вернулся было к неоконченному письму, но сразу же написал заветное слово не теми чернилами, отбросил листок и вышел. Он долго осматривал болото в бинокль, надеясь увидеть возвращающуюся машину, ничего не увидел и пошел в общежитие рабочих. Он растолкал опухшего от сна водителя вездехода и не очень вежливо приказал ему немедленно заводить машину.
Голубович решил сам поехать к мосту. Такое решение диктовалось, по его мнению, двумя важными обстоятельствами: во-первых, когда сам — это сам, во-вторых, незачем подвергать Сучкова опасности возвращения болотом, хоть и проверенная дорога, а мало ли… Солнце-то жарит, и вообще — тише едешь, дальше будешь.
«Ум найдет, да пора уйдет!» — подумал водитель, которому Голубович сообщил эти свои мысли, но промолчал.
Вездеход, лязгая гусеницами, потащился в обход болота, Голубович часто высовывался из кабины и смотрел на болото в бинокль, чтобы не разминуться с машиной мостостроителей.
6. На льду
С обрыва, уменьшенные расстоянием, фигуры Фрола и Сени казались одинокими и жалкими на пустыне льда.
— Скоро найдешь — ногу зашибешь, — рассудительно заметил Смирнов, уважающий в любом деле добротность.
А Фрол не торопился, он тоже давно усвоил истину, что не спехом спорится дело. Приняв из рук Сени заранее припасенную палку, Сучков тщательно привязывал к ней взрывчатку, потом укладывал палку над прорубью и опускал заряд в воду.
— Глубоко-то не спускай! — советовал Сеня.
Фрол ухмылялся и опускал заряды на ту глубину, какую считал подходящей. Потом брал в руки конец убегающего под лед огнепроводного шнура и одним движением обрезал наискось самый кончик.
Расставив заряды, взрывник отослал Сеню на берег. Покуривая, он смотрел, как удаляется помощник, щурил выцветшие глаза.
Безмятежно заливались над берегами жаворонки, искрился под солнцем лед. Фрол завел руку за спину, потер побаливающую поясницу. «К непогоде болит», — подумал и качнулся тощим телом к опустевшей сумке, валявшейся на льду под ногами. Он вытянул из нее кусок шнура, достал нож и аккуратно надрезал шнур до середины на шесть одинаковых отрезков. Потом бросил нож в карман куртки и полез за спичками.
Перед тем как поджечь затравку, взрывник закинул за плечо сумку и еще раз огляделся. Сеня уже вылез на обрыв, баркас ниже моста выгребал к берегу.
«Однако, можно», — решил Фрол, достал из коробка спичку, приложил к сердцевине шнура и ширкнул по спичке коробкой. Шнур вспыхнул, выплюнул на секунду узкую струйку огня, потом ушел внутрь, оплетка ежилась и чернела, показывая его движение.
Сучков дождался, пока огонь добежит до зарубки, переломил шнур и поднес выскочивший из надреза снопик огня к шнуру первого заряда.
До второй лунки он дошел одновременно с огнем, добежавшим по шнуру до второго надреза.
«Два!» — автоматически отметил Фрол и неторопливо зашаркал к третьему заряду.
«Сила, однако, — размышлял он, прислушиваясь к реву воды за опорами. — Дурная сила…»
Мгновенно воспламенившись, зашипел последний шнур, пожирая короткие секунды. Сучков бросил на лед отслужившую затравку и оглянулся, проверяя, все ли шнуры горят. Над льдиной столбиками поднимались невидимые на солнце белые дымки.
— Отплавалась, однако, — проговорил Фрол.
«Да вылазь же ты скорее, старый черт!» — нервничал Смирнов, но молчал, твердо уверенный, что под руку кричать не полагается.
В районе моста Ишим зажат берегами. Веками вгрызалась в равнину река и пробила-таки в граните дорогу, показав заодно, что степь мягкая только сверху.
Выбираясь на обрыв, Фрол Сучков одобрительно подумал, что для моста выбрали место подходящее, крепкое место.
Шесть раз брызнуло в небо льдом и водой. Фонтанчики были жидкими, а взрывы глухими. Не верилось, что такие хлопки могут разбить льдину.
«Слону — дробина!» — успел подумать Гаврилов.
Но по льдине, как живые, стремительно побежали трещины, и она разлетелась на глазах. Течение потащило обломки в проходы между опорами.
— Ура! — закричал Сеня. — Живем!
— Не ори! — испугался суеверный Смирнов. — Рано.
И точно. Приплывшие от
