Своим судом - Адольф Николаевич Шушарин
— Самый раз, — выслушав Зарипова, возмутился обычно уравновешенный Гаврилов. — Кольца для опор лучше бы привез!
— Зачем так говоришь! — сердился Зарипов.
— Мне кольца в первую очередь нужны! Во вторую — дизель, в третью… — инженер плюнул с досады, сообразив, что считать придется долго. — Это надо же! — ехидничал он. — План по взносам на пятерку недовыполнили…
Сеня Сирота стоял за тоненькой рассохшейся дверью каморки Гаврилова, прислушивался к разговору и выжидал нужный момент, не желая попадать под горячую руку.
Гаврилов остыл так же быстро, как и «завелся». Он посмотрел на хмурого, насупленного Зарипова и неожиданно рассмеялся, подумав, что и на уютной месткомовской работе нужны нервы.
Сеня сообразил, что наступила «разрядка напряженности», поправил на примороженном ухе берет и с достоинством переступил порог.
Гаврилов сидел за столом из плохо оструганных досок и вопросительно смотрел на него, потому что до ближайшего населенного пункта было пятьдесят километров, до отказа набитых снегом.
— Работать! — коротко объяснил свое появление Сеня, подумал, что начальник как будто ничего, и сел на обрубок бревна, повинуясь приглашению.
Гаврилов с любопытством перелистал трудовую книжку С. А. Сироты, разбухшую от вкладышей. В свои двадцать девять лет Сеня успел побывать во многих местах: строил Братскую электростанцию, искал в Якутии алмазы, проводил какую-то ЛЭП, был матросом и ремонтировал часы в Омске… Последняя запись была сделана в совхозе, где Сирота числился трактористом.
— Так! — сказал Гаврилов, изучив книжку. — Из совхоза, стало быть, за пьянку?..
Сеня подтвердил, потому что запись в книжке, которую держал в руках инженер, не оставляла на этот счет ни малейших сомнений.
Гаврилов покосился на Зарипова, но ничего не сказал.
— Не пьешь теперь? — схитрил он, помогая С. А. Сироте ступить на дорогу раскаяния и порадовать хмурого предместкома, но Сеня неожиданно обиделся:
— Что я, у бога теленка съел — не пить-то?
Гаврилов хмыкнул, а Зарипов оторопело уставился на Сеню.
— Пить нельзя! — строго сказал он. — Понимаешь? Не надо.
Сеня прикинул, кто бы это мог быть, не определил, но на всякий случай сказал, что ага, алкоголь — зло. Зарипов победно поглядел на Гаврилова, гордый за «перевоспитанного» Сеню.
— Слушай, Сирота, — сказал Гаврилов, подумав, — а скажи-ка, что ты не умеешь делать?
Пришлось задуматься и Сене. Вопрос был не простой, а ему хотелось ответить честно.
— Мозаичные работы — не смогу! — покаянно заявил он наконец. — Не довелось освоить.
Гаврилов улыбнулся.
Сеню приняли. Инженер давно привык иметь дело с сезонниками и с юмором относился к их слабостям, тем более что они действительно все умели.
Сирота прижился в отряде на удивление быстро. И рабочим, и старику Смирнову казалось, что Сеня работает давным-давно, мастер даже советовался с ним в затруднительных случаях. Вот и теперь, когда после отъезда Гаврилова они спустились на льдину, чтобы заготовить лунки под взрывчатку, Смирнов вопросительно посмотрел на Сеню:
— Сквозь бить будем или вполовину?
— До воды, старик, обязательно до воды! — заявил Сеня. — На шнурке под лед взрывчатку опускать надо, иначе толку не будет — дым один.
Они продолбили восемь лунок по определенной схеме, чтобы раскромсать начисто злополучную льдину, выбрались на обрыв и стали ждать начальника. Обоим было ясно, что, если он не привезет взрывчатку, мост придется строить заново.
— Опять кольцо затопило! — отметил Смирнов. — Никудышная река: рыбы и то путевой нету.
— Эх! — сказал Сеня. — Верно говорят: ждать да догонять — хуже нету. Быстрей бы сам сбегал.
— Давай! — разрешил Смирнов. — Так тебя и ждут там…
Ниже моста река очистилась ото льда. Между берегами ходил утлый баркас, набитый людьми. По обе стороны горели костры, стояли машины и палатки, сидели на узлах бабы и ребятишки.
Сеня принес из барака гитару, свесил с обрыва ноги:
Быстро, быстро донельзя
Дни пройдут, пролетят.
Лягут синие рельсы —
Воркута — Ленинград…
— Слышь-ка, старик, — неожиданно сказал Сеня, — а у меня дочка есть, два года — самый интересный возраст.
И махнет над перроном
Белоснежный платок…
Поезд вихрем зеленым…
— Ну? — удивился Смирнов. — Ты же холостой, говорил.
— Мало ли…
— Чего же на праздники-то не поехал?
— А может, она мне не писала целый месяц?.. Тогда как?
Поезд вихрем зеленым.
Поезд вихрем зеленым
Все идет и идет на Восток…
— Опрокинутся, зачем не видишь — потонут! — убежденно сказал Смирнов, наблюдая за перегруженным баркасом, который по-прежнему сновал от берега к берегу. — Запасу — на палец.
— Построим мостик, на Север махну! — размечтался Сеня. — Веселое место.
Баркас прибился к берегу, мгновенно заполнился и отчалил. Люди успевали, пока мост сдерживал лед.
— А она поедет? — спросил Смирнов.
— Кто знает? Должна вроде бы… — Сеня, ударив по струнам, отложил гитару и поднялся: «газик» подкатил к самому обрыву.
Гаврилов и Фрол Сучков выбрались из машины. Фрол огляделся, выволок взрывчатку и молча стал готовить заряды. Он доставал из пачки аммонита один патрон, разминал его, вставлял детонатор со шнуром…
— Мы лунки насквозь пробили! — объявил Сеня.
На лице Фрола ничего не отразилось, он будто и не слышал, делал свое дело. Сеня подошел поближе, хотя Гаврилов сразу же по приезде запретил подходить к работающему взрывнику.
— Здоров, Петрович! — заорал Сеня. — Подмогнуть не надо?
— Здравствуй, Ваня! — спокойно откликнулся Фрол.
Сирота расхохотался, обнажая белые редкие зубы.
— Сеней меня зовут! — сказал он. — По фамилии Сирота и по прозвищу — так же.
— А меня Фролом дразнят, — представился взрывник. — Подмогни, коли не боишься.
— Я ничего не боюсь, папаша! — гордо сообщил Сеня.
— Годится! — одобрил Фрол и показал Сене, как паковать в резину патроны-боевики. Дело пошло быстрее. Гаврилов дипломатично промолчал, хотя нарушение техники безопасности было налицо.
Шесть зарядов изготовили за пять минут. Фрол счел, что шести будет достаточно.
— Все, Сеня! — сказал он. — Господи благослови.
5. Фрол Сучков
Проводив взрывника, Голубович почувствовал какое-то неясное беспокойство. «Зря старика послал — ну их к черту!» — думал он.
Сучков — взрывник высшего класса. У таких специалистов и различить невозможно — где работа, а где искусство. Стерлась граница.
— Чего я только не рвал, прости господи! — любит говаривать Фрол, когда пристают с расспросами, но в детали не вникает: кому следует — знают.
В любых породах — скальных, вязких, сыпучих, если забой рвет Сучков, — стаканов не останется, на весь шпур отрывает взрыв породу.
Начальник буровзрывных работ экспедиции как-то самолично приезжал изучать работу взрывника, дня четыре не отходя толкался. И хотя Фрол терпеть не мог во время работы посторонних людей, но крепился, искренне стараясь, чтобы начальник уловил суть.
Только — напрасно. Ничего тот не понял, а Фрол не мог объяснить, он и
