У старых окопов - Борис Васильевич Бедный
— Варь, где ты?.. Ва-аря!..
«Пришел-таки!» — удовлетворенно подумала Варя, но не откликнулась и даже не пошевелилась, чтобы не выдать себя. Ей вдруг очень полюбилось стоять, притаившись посреди степи и слушать раскаивающийся, виноватый голос Алексея. Шаги затихли вдали, а потом снова стали приближаться — уже с другой стороны. На этот раз Алексей шел прямо на нее.
На стане замолкли певцы, и ночная безбрежная тишина затопила степь. Явственней стал слышен нарастающий равномерный шелест сухой травы под ногами Алексея. Шелест надвигался на Варю, становился все громче, неотвратимей. У Вари испуганно, зажатой в кулак ласточкой, забилось сердце.
Шагах в пяти от нее Алексей налетел на кочку и чертыхнулся. Будничное происшествие это показалось Варе невероятно смешным, весь ее испуг разом улетучился, и она фыркнула, не в силах удержаться.
— Вот ты где! — удивился Алексей. — Что ж молчишь?
Он подошел вплотную к Варе и, секунду поколебавшись, положил руки на ее плечи.
— Скажи, ты обиделась на меня?.. Обиделась?.. Обиделась?.. — спрашивал он и с каждым вопросом целовал Варю — осторожно и воровато — в щеку, глаза, подбородок.
Сам того не ведая, Алексей выбрал удачную минуту для своих поцелуев. Варе трудно было противиться ему именно сейчас, после того как она заставила его бродить по ночной степи и только что легкомысленно смеялась над ним. Сильно развитое в ней чувство справедливости не давало ей этого права и мешало оттолкнуть Алексея. Или она хитрила сама с собой, и вся справедливость мира здесь совсем ни при чем? Так или иначе Варе было пока по пути с этим похвальным чувством и можно было валить на него все то, что не хотелось брать на себя. А на ближайшей развилке никто не помешает ей распрощаться с покладистой этой справедливостью и пойти своей дорогой.
Она плохо понимала себя сейчас, да и не было у нее времени толком разобраться, как оно там и что. Просто не до того ей теперь было.
Все произошло так быстро и неожиданно: Варя не успела опомниться, а ее уже поцеловали. Она силилась решить: хорошо это или плохо, а ее поцеловали уже во второй раз. А пока она, оглушенная этими поцелуями, пыталась понять, что же это происходит и почему она ничего не делает, ее настиг уже третий поцелуй. И теперь уж просто поздно и даже смешно было протестовать и вырываться — Алексей мог подумать, а то и вслух спросить: а где же ты раньше была? Оставалось только терпеть, впрочем, это было не так уж и трудно. Нельзя сказать, что так уж расчудесно, как в песнях поется, но, в общем, вполне терпимо и совсем даже неплохо…
— Варя… Варюха ты моя… Варенька!.. — изумленно и признательно, с непривычной лаской в голосе говорил Алексей и целовал ее все крепче и настойчивей, будто хотел убедить в чем-то или звал куда-то далеко-далеко…
Варя доверчиво подняла лицо и закрыла глаза. На миг припомнились хитрые Федосьины советы, и она от всей души пожалела болтливую стряпуху за то, что прожила та жизнь, а ничего, решительно ничегошеньки не понимает в любви.
Алексей крепко и бережно держал Варю, и руки его, большие и сильные руки тракториста с въевшимся в кожу, неотмываемым запахом керосина, осторожно гладили ее плечи.
В его голосе послышалась незнакомая Варе, какая-то сдавленная нотка, точно ему больно было стоять рядом с ней. Алексей вдруг рывком привлек ее к себе и поцеловал в губы. Поцелуй этот был совсем не такой, как предыдущие: те — робкие и ласкающие, а этот — требовательный и недобрый. У Вари снова пойманной ласточкой зачастило сердце. Она почувствовала: если Алексей еще хоть раз поцелует ее так, как только что поцеловал, — у нее уже не хватит ни силы, ни желания противиться ему, и она сделает все, что он захочет.
Варя испугалась этой непонятной, обидной слабости. Сгоряча ей даже показалось, будто ее всю жизнь обманывали: школа, работа, книги уверили ее в том, что она сильная, сама себе хозяйка, а теперь на поверку выходило что-то совсем другое.
И одновременно с этой обидой, как бы обгоняя ее и оттирая в сторону, к Варе пришла никогда еще ранее не испытанная, какая-то очень взрослая, снисходительная нежность к Алексею, словно был он несмышленым мальчишкой и по ребячьему своему неведению сильно заблуждался, считая главным в любви то простое и малое, чего сейчас с таким нетерпением добивался от нее.
Алексей крепче прежнего держал Варю за плечи, но понимал, что с каждой секундой она уходит от него все дальше и дальше. А ей почти по-матерински стало жаль Алексея, и, жалея его все больше и больше, она приподнялась на цыпочки, поцеловала его как умела и тотчас же отстранила мягким, но сильным толчком в грудь и неторопливо пошла к стану.
Она почему-то была уверена, что Алексей не станет ее удерживать, и действительно, он сделал за ней всего один-единственный шаг и остановился, не окликая ее и не решаясь идти следом, будто налетел на неодолимую преграду.
Стан уже опустел. Лишь у вагончика, окруженный смеющимися нарядными лесопосадчицами, стоял Пшеницын в своей великолепной фуражке и, польщенный вниманием веселых девчат, говорил упоенно:
— Морская качка меня никогда не брала. Бывало, вся команда лежит вповалку, а я стою у руля и веду парусник по компасу!..
Слово «компас» Пшеницын произносил на морской лад, с ударением на втором слоге.
5
Когда рано утром Варя вышла из вагончика, бригадный стан уже нельзя было узнать. Трактористы вовсю готовились к переезду на новое место. Больше всех старался Пшеницын: он бегом носился по стану, вытаскивал из земли врытый кухонный стол, с грохотом катил пустые бочки из-под горючего, помогал Федосье грузить закопченный ее инвентарь — видно, сильно не терпелось Адмиралу поскорей приехать на берег будущего моря.
Девчата из лесопосадочного звена крутились возле новеньких машин, готовясь начать работу. Нетерпеливо поглядывая на них, у старого окопа, где были сложены саженцы, расхаживал лесовод Павел Савельевич, чуть свет прикативший из города. Он холодновато поздоровался с Варей — то ли начисто позабыл уже о недавней их встрече, то ли, наоборот, слишком хорошо помнил, что Варя наотрез отказалась идти на работу к нему в питомник.
Сборами в дорогу руководил Алексей. Он торопил Федосью, распоряжался погрузкой бригадного имущества, давал последние советы Карпенко и пестрой звеньевой. Варю неприятно поразило, что он может быть таким спокойным и деловитым после вчерашнего. Сама она плохо спала эту ночь и сейчас больше всего боялась, что Алексей как-нибудь по-особенному поздоровается с ней и все в
