Трое в тайге - Станислав Васильевич Мелешин
Въехали в деревню. Проезжали по улицам мимо больших изб, мимо густых тополей, которые казались синими, — наступал вечер.
— Быстрей, Сема, быстрей! — торопила Зоя.
Шофер покосился на нее, но ничего не сказал. Когда подъехали к семенному амбару, у Зои сжалось сердце: сутулый кладовщик с белесыми усами навешивал тяжелый замок на окованные полосовым железом двери амбара. Толстая девушка-учетчица стояла рядом и заплетала косу. Грузчики сидели в стороне и ели соленые огурцы с хлебом. У весов шмыгнула серая от пыли курица и, воровато оглядываясь, клевала просыпанные зерна.
Зоя на ходу выпрыгнула из кабины, крикнула нарочито веселым-голосом:
— Здравствуйте, люди добрые! А я к тебе, товарищ Кожин. Подожди запирать! Отпусти нас: вот накладные на зерно…
Кладовщик нехотя обернулся, нагнул голову, как бы говоря, «это что еще за птица прилетела?!» — и скрипуче засмеялся.
— Ничего не знаю, гражданочка. С этой минуты общественное кончилось — личное началось. И устал я. Спать пойду!
Зоя заметила, что кладовщик был весь рыжий, а толстушка-учетчица одета в плохо сшитое платье горошком. Стоит и улыбается Семену, бесстыжая!
— Да ты посмотри накладные! Вашим председателем подписаны. Срочно.
— Председателем? Вот и хорошо! — невозмутимо сказал кладовщик. — По форме, значит. Хе-хе!
Он покрутил большим ключом перед носом Зои и спрятал его в карман. Зоя растерянно взглянула на Семена, не зная, что дальше делать, как пронять вконец обюрократившегося Кожина. Семен стоял у радиатора и с интересом прислушивался к спору. «Ему и горюшка мало, что придется назад порожняком ехать, — осудила его Зоя. — Стоит слушает, будто мы тут концерт для него разыгрываем!» Семен вразвалку подошел к толстушке, поздоровался с ней за руку и, поглядывая на Зою, что-то сказал. Учетчица от смеха прыснула. Зоя вдруг остро возненавидела красивое улыбающееся лицо Семена и всю его сильную, ладную фигуру.
— Посторонитесь, гражданочка! — сказал кладовщик, отходя от амбара.
Зоя загородила ему дорогу и тонким, срывающимся голосом крикнула, злясь сейчас больше на Семена, чем на чужого кладовщика:
— Не уходи! Все равно с постели подыму!
— Не испугала! — отмахнулся Кожин. Сказано: работа до шести ноль-ноль… закон! Завтра во-время приедешь — весь твой буду… У меня уж и сторож пришел.
Высокий старик с берданкой на плече остановился возле машины и дымил цыгаркой, как бы говоря: «Воюйте, граждане, мне-то што!» Все время чувствуя за спиной присутствие Семена, Зоя заговорила быстро и гневно, размахивая накладными и наступая на кладовщика:
— И как тебе перед людьми не стыдно? Такие, как ты, вроде палки в колесе… Одна потерянная минута на посевной — всей стране убыток, а ты заладил свое: шесть ноль-ноль! Через таких вот равнодушных людей, как ты и… другие, у нас до сих пор неполадок в жизни много!..
На минуту наступила тишина. Кашлянул сторож. Вспорхнула и побежала курица. Грузчики не хрустели больше огурцами. Семен отвернулся от толстушки и пристально смотрел на Зою, будто впервые ее увидел.
Кожин отступил на шаг и едко сказал:
— Масштабами бьешь, да? Молодая, грамотная, нас учить приехала, да?
Зоя приподнялась на цыпочки, собираясь крикнуть Кожину в лицо что-то самое гневное и обидное.
— Повремени, Зойка, — спокойно сказал Семен. — Не ешь дядю Кожина живьем — сырой он невкусный. — Широко шагая, Семен быстро подошел к спорящим, протянул руку кладовщику. — Привет начальству… Что, своих не узнаешь? На свадьбе твоего племяша пили-гуляли, позабыл? А я до сих пор помню, как ты тогда барыню отхватил — всем молодым нос утер!
Кладовщик кулаком расправил свои белесые усы и скромно сказал:
— Было дело… То-то, я смотрю, фигура вроде знакомая. Что припозднили? Авария?
— В кювет машину завалил… — соврал Семен. — Не заставляй назад порожняком ехать, будь другом!
Кожин перевел глаза с Семена на Зою и сказал, сдаваясь:
— Только для тебя распорядок дня нарушаю. Ради старого знакомства.
Он вынул из кармана ключ и пошел к амбарной двери. Семен подмигнул Зое, и та поспешно отвернулась, чтобы Семен не видел как она обрадовалась тому, что сейчас они получат зерно, что он оказался сознательнее, чем она думала, и что ему все-таки известно ее имя…
Но признательное чувство к Семену исчезло очень быстро. Стоя в кузове, Зоя одна принимала зерно, разгребая его тяжелой лопатой. Семен, покуривая, снова болтал с толстушкой и нарочно пускал ей дым прямо в глаза. Учетчица чихала и кашляла, но потеряв всякое женское самолюбие, от Семена не отходила. Зое было тяжело, ныли руки. Она старалась не глядеть на Семена и учетчицу, не слушать их смеха, и зерно, которое ссыпали в машину грузчики, казалось жестким горохом.
Когда погрузка окончилась, учетчица подписала накладные. Зоя взяла их и встретилась взглядом с Семеном. Она покраснела и стала читать накладные, держа их двумя руками перед лицом так, как будто смотрелась в зеркальце.
Пока Зоя накрывала брезентом зерно, Семен, не стесняясь чужих колхозников, рядился с нивесть откуда взявшимися незнакомыми людьми, сидящими на узлах и рюкзаках. Подойдя вплотную к Зое, он спросил небрежно:
— Возьмем попутчиков? Выпить охота!
Зоя ответила громко и непреклонно, чтобы слышали все: и учетчица, и грузчики, и незнакомые люди:
— Никого мы не возьмем! За зерно я отвечаю.
— Понятно! — сказал Семен. — Благодарность за то, что я уломал Кожина?
II
Долгое время они ехали молча. На душе у Зои было как-то смутно, хотелось поскорее приехать домой, сгрузить зерно и одной, на досуге, разобраться, наконец, что за человек Семен и почему хорошие ребята не нравятся ей, а такой никчемный человек снится по ночам.
Семен просигналил — на дороге скакали воробьи, взлетая прямо из-под колес. Он усмехнулся, когда стая перелетела вперед и снова села на дорогу.
— Вот черти… перелетные! — сказал он и неожиданно спросил Зою: — Думаешь, обидела меня, что не дала на попутчиках заработать?
— Думаю, обидела… — осторожно проговорила Зоя, подозревая какой-то подвох.
— Ну и думай, может, волосы курчавей будут! — пошутил Семен, помолчал и добавил: — Плоховато ты все-таки обо мне думаешь, девонька!
— По заслугам, — ответила Зоя; Семен помрачнел.
— Да я, может, рад, что на выпивку не заработал! — выпалил он вдруг. — Рад! Можешь ты такое представить, Зоя Макарова?
— Представить я могу, а только… ничуть ты не рад, а так… хитришь только.
Семен покрутил головой, удивляясь, как трудно говорить с Зоей. Семену почему-то очень хотелось, чтобы Зоя верила ему и не сидела бы в кабине так строго, как прокурор. Украдкой Семен с любопытством посматривал на Зою. Ему нравилось ее маленькое чистое лицо, тугие черные косы, строгий взгляд темнозеленых больших глаз, плотная фигура и маленькие пухлые губы. Но вся она, когда говорила ему
