Сергей Лисицкий - Этажи села Починки
— Паша! Нажимай на педали! — тоном то ли приказа, то ли просьбы бросил он водителю, усаживаясь рядом.
— Один момент, Алексей Фомич, один момент.
Пашка Лемехов завел мотор, дал газ, и машина рванула с места.
— Опять лихачество?!
— Так натурально сказано нажимать на педали.
— Сказано, сказано…
И хотя в голосе директора Пашка уловил нотки укора, он понимал, что укор этот больше напускной. Это всегда бывает так, когда Романцов в хорошем настроении.
У Пашки тоже легко и радостно на душе, то ли оттого, что весна, то ли еще отчего. Сердце его словно пело. Кругом курится снежок. Он, правда, хотя и неглубок, в иных местах не прикрывает даже пашню, но снег настоящий мартовский, весенний, и пахнет весной.
Дорога на Петровск изучена Пашкой до мельчайших подробностей, ему знакома каждая колдобина, любой поворот. Вот впереди небольшой взлобок. Пашка прибавил газу, машина вихрем взлетела на перевал. Внизу, в ста пятидесяти метрах небольшой бревенчатый мост. И, о ужас! У самого моста, навстречу машине надвигается торопливый «Беларусь». Пашка собрался весь в единый мускул. Он знал, что тормозить на спуске, по такой скользкой дороге, нельзя. Не зря же он имел второй класс. Между тем передние колеса трактора были уже на мосту, и тракторист, не ожидавший встречной машины, довернул только в последний момент руль вправо, колеса шли у самой кромки моста. «Газик» и трактор едва разъехались на мосту, чуть-чуть не задев друг друга бортами.
Романцов спокойно, молча выдержал Пашкины эксперименты, и только, когда отъехали от моста — повернулся к водителю:
— И долго ты думаешь заниматься фигурами высшего пилотажа?..
— А что? — не моргнув глазом, с полным недоумением на лице, осведомился Лемехов.
— Чуть не поцеловались, вот что.
— Это Митрий Смирин, мы с ним часто тут встречаемся.
— Прямо на мосту?
— Натурально.
— Хорошее место встреч вы облюбовали.
— Да вроде ничего… Это что — «Беларусь», он узкий. Я раз с МАЗом здесь разминулся, — похвалился Пашка.
Романцов нахмурился, чтобы погасить невольную улыбку, посмотрел в боковое стекло.
Пашка быстро вытер капельки пота со лба, чувствуя, что директор хмурился и журил его для порядка, продолжал:
— Это что. Я вот когда в армии служил — был случаи: не по одному мосту, по двум сразу проехал. Вызывает меня старшина. А дело вечером было в субботу. Давай, говорит, на склад газуй. Некому больше, говорит. А я, и сам знаю, что некому — все в увольнении. Один я из водителей в роте находился, потому что дежурил и сменился только перед самым вечером.
Тут, конечно, Пашка, если не сказать соврал, то, мягко говоря, исказил факты. Дело в том, что он в тот день ни на каком дежурстве не был, а его просто-напросто не отпустил старшина в увольнение за нарушение устава.
Но на что не шел Пашка, когда для его рассказа с картинками требовалось, чтобы он, Пашка, лично в этом самом рассказе выглядел достойным героем.
— Так вот, — продолжал Лемехов, — а я, признаться, тогда как раз был выпимши. Друг, Васька Юров, раньше других вернулся с увольнения и четвертинку принес. На, говорит, Паша, выпей, как лучшему другу принес тебе. И наливает мне натурально стакан. А я, говорит, в городе выпил, мне много нельзя. Ну, я, значит, полный граненый и выпил. Только выпил, и старшина вот он.
Признаться, что выпил, и отказаться от поездки мне не с руки. Старшина есть старшина. Ладно, думаю, склад недалеко тут, дорогу я знаю — еду!
Кинув беглый взгляд на седока и убедившись, что тот внимательно слушает, Пашка еще больше воодушевился и стал рисовать такие картинки, что прямо хоть фотографируй их.
— Еду я, а на душе так тепло-тепло стало и вроде бы как ко сну клонит. Нет, думаю, осталось совсем немного. Поворот, и еще поворот, и мостик вот такой же небольшой. Подъезжаю и, натурально, вижу два мостика. И такие они какие-то узкие — не проедешь по одному. А думать некогда и остановиться уже нельзя. И натурально, решился я проехать сразу по двум мостам. Правыми колесами по правому, левыми — по левому.
— И проехал?
— Проехал. Остановился, думаю, надо посмотреть, что же это за оказия такая. Вылез из кабины, лицо горит. Потер я его снегом, подхожу — мост как был, так и есть один. И следы мои видны, как я проехал только что.
— Натурально, один, а только что было два!
— Ну, вот что, — посоветовал Алексей Фомич, — ты хорошо сочиняешь, и рассказывать свои байки мастак, только анекдоты надо бы брать поновее и поинтереснее.
— Я ж натурально правду говорю, — обиделся Пашка.
— Ладно, ладно, приехали. — Романцов хлопнул дверцей кабины и зашагал в Сельхозтехнику.
Шел третий час дня, а Алексей Фомич кружил по учреждениям, и почти напрасно. В одной конторе кого надо было — не оказалось на месте. В другом — заседание. В третьем — обед подоспел. И так пошло по кругу.
Конечно, ничто не мешало бы Алексею Фомичу обзвонить всех по телефону, перед тем как ехать в район, договориться с каждым, с кем надо встретиться, но и он не лыком шит. Знает, что, как правило, от таких наездов толку бывает немного. Каждый, к кому он должен пожаловать, рассуждал примерно так. «А чего это вдруг Романцов ко мне хочет заявиться? Э-э, да ему сеялки нужны…» — думал осторожный главный инженер из Сельхозтехники; «Не иначе лес выпрашивать будет, — более уверенно и определенно прикидывал в уме председатель райисполкома и поэтому заключал: — Не могу выделить ни кубометра, пусть и не уговаривает. Нет леса». Так или примерно так рассуждал и третий, и четвертый…
Другое дело, когда Романцов входил в кабинет того или иного начальника неожиданно, заставал, как говорится, врасплох. В таких случаях собеседник не всегда был подготовлен к встрече, и, глядишь, в разговоре он тебе слово, ты ему — два, он — три, а ты — четыре; смотришь, и дело получилось.
И все-таки фортуна удачи не отвернулась от Романцова и на этот раз. Случилась такая встреча, что он о ней и не помышлял. А дело вышло такое: вбежал обозленный еще раз в райисполком, председателя все еще не было. В приемной, кроме секретаря, одиноко сидел незнакомый мужчина в куртке на молниях, с высокими залысинами и огромным выпуклым лбом.
— Не звонил? — спросил Романцов, показывая секретарше на дверь председателя.
— Нет, Алексей Фомич, не звонил.
— Тогда разрешите мне позвонить.
— Пожалуйста. — Она повернула к нему телефонный аппарат.
Романцов торопился. А тут, как назло, в Сельхозтехнике сменился секретарь, и Алексею Фомичу пришлось давать объяснения: и что он, Романцов, директор совхоза «Рассвет», и что ему срочно нужен главный инженер.
— Алло! — кричал он в трубку. — Алло!
Наконец трубка ответила.
— Юрий Тарасович, дорогой, поймал-таки тебя.
— А-а, Фомич… Но ты меня еще не поймал.
— Как так?
— А так, — ответила трубка, — я одной ногой в кабинете, а другой — в машине. Еду в область. Звони, заходи. Привет…
— Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты, — с досадой проговорил Романцов, направляясь к выходу.
— Простите, пожалуйста, — услышал он за собою, когда вышел в коридор. Обернулся. Перед ним стоял тот, незнакомый мужчина в куртке.
— Товарищ директор, товарищ Романцов, рад с вами познакомиться. — Он протянул руку, представился: — Директор Петровского карьера, Смагин Иван Егорович.
— Алексей Фомич, — ответил на представление Романцов и потряс протянутую руку Смагина. — Я, признаться, давно хотел завернуть к вам. Мимо всегда еду, а вот все дела, все дела…
— У кого их мало, дел этих… — согласился Иван Егорович.
— Давайте присядем, Алексей Фомич, — указал на кресла, стоящие в широком коридоре вокруг круглого стола.
Они сели друг против друга, и пока Смагин укладывал перед собой папку, снимал меховую шапку-ушанку, Романцов успел изучающе рассмотреть лицо своего нового знакомого.
Был он несколько округлым, с широко расставленными, внимательными зеленоватыми, с ореховыми крапинками, глазами. Подбородок разделялся небольшой вертикальной ямкой, что придавало выражению его лица мужественные волевые черты. На вид Смагину было не более сорока пяти.
Чувствуя свое старшинство в возрасте, Романцов заговорил первым.
— Ждем, ждем камень-гранит. Когда дадите?
Смагин устало улыбнулся, подвинулся вместе с креслом поближе к столу.
— До самого камня еще далековато.
— А будет все же?
— Будет, и немало.
— Так, так, — понимающе произнес Романцов.
— Камень будет…
Алексей Фомич откинулся на спинку кресла, опустил черную мохнатую бровь на прищуренный глаз.
— То-то, я гляжу, вы по моему полю такую капитальную чугунку провели. А мосты под Петровскими полями?.. Надолго, думаю, ребята рассчитывают тут копать-ковырять…
