Андрей Островский - Напряжение
Так что, видишь, радостного мало. В общежитии положение у меня какое-то неудобное. Как и тебе, я сказала девчонкам, еще тогда, месяца полтора назад, что, наверно, скоро выйду замуж. Разве я не могла этого говорить?
Анатолия же о том, когда мы поженимся, я не спрашивала. Я считаю, что задавать такой вопрос ниже достоинства женщины. Об этом должен говорить и заботиться мужчина. А Толька молчит. Один раз я спросила его, кого мы позовем на свадьбу. Он прищелкнул пальцами, вздрогнув при вопросе, будто давно ждал его, и ответил со смешком: «А тебе так плохо, что ли? Зачем свадьбы устраивать, это пережиток».
Было это сказано как-то резко. Я покраснела от стыда, точно спросила что-то ужасное, и больше разговаривать не стала.
А девчонки надо мной посмеиваются. Зинка, так та ликует: «Ну, когда же свадьба-то, а?.. Мы уже подарок готовим…» А в голосе издевка.
Я понимаю, Анатолию тоже нелегко. Есть у него много всяких привычек, своих правил, приобретенных за годы одинокой жизни, от которых придется отказываться, но отказаться сразу просто невозможно. И я чувствую по его озабоченному лицу, что его все это волнует.
Ничего, все встанет на свои места, только бы он был со мной. Он не может понять, что любую тяжесть двоим нести гораздо легче.
Заканчиваю, моя дорогая. Как всегда, жду твоих писем.
Марина.
Марина Гречанова — Зое Бакеевой
Ленинград, 14 февраля 1936 года
Зоя! Не знаю, как и писать тебе. Я, кажется, схожу с ума от всего того, что происходит со мной.. Настроение все время жуткое, тягостное. Хочется плакать от обиды, злости, иногда я просто ненавижу себя.
Сейчас у нас проходят на редкость интересные лабораторные работы по технологии металлов, а меня они совершенно не трогают. Голова забита другими мыслями. И, конечно, о нем, Зойка.
Кажется, я была права, предполагая, что он меня не любит. Не знаю, во всяком случае любящий, по-моему, никогда не станет ругаться при человеке, которому он хотя бы симпатизирует.
В последние дни Анатолий взял за моду являться к нам в общежитие пьяным, да еще довольно поздно, в 10—11 часов. И не дай бог, если кто-нибудь ему начинал перечить! Лишь мне удавалось его утихомирить и увести подальше от нашего дома. Я издергалась, изнервничалась и каждый день с содроганием ожидала очередного визита.
Ужасная вещь пьянство, Зойка. Мне кажется, что этим занимаются люди, у которых нет ничего за душой, пустота. Сколько интересных вещей можно купить за деньги, которые уходят на водку: велосипед, фотоаппарат, да мало ли что. Я сказала об этом Анатолию, а он пробурчал: «Все это бабские разговоры».
Больше всего меня убивает нежелание прислушаться к моим словам. Не согласен, так поспорь. А у него всегда одно и то же: либо промолчит, либо скажет, что я ничего не понимаю.
А теперь, Зойка, я тебе скажу о самом ужасном: у меня должен быть ребенок. Что теперь со мной станет, не представляю. Анатолию я пока не говорю, и вообще об этом никто не знает. Как он к этому отнесется, для меня загадка. Я совсем перестала понимать Анатолия и не знаю, чем он живет, о чем думает… Ах, как это тяжело!
Часто вспоминаю дядю Пашу. Я ведь ему ни слова не сказала о своих отношениях с Анатолием. Этим я нарушаю наш уговор. Но как мне говорить о таких личных делах?! Не могу я, понимаешь, Зойка, не могу. Стыдно.
В общем, ты догадываешься, каково мое состояние. Как подумаю, волосы дыбом становятся.
Прощай, моя дорогая.
Марина.
П р о т о к о л общего собрания общежития № 2 учащихся ФЗУ № 30
16 апреля 1936 года
П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й т о в. Т и х о м и р о в. Переходим к третьему вопросу повестки дня: персональное дело учащейся нашего ФЗУ Марины Гречановой. 12 апреля воспитателю второго общежития тов. Новиковой было подано заявление от Зины Стрельниковой, проживающей в комнате № 4 совместно с Гречановой. Зачитываю заявление: «Вчера я и моя подруга Лиза Войткевич должны были идти в клуб на танцы. Вечером, когда я стала переодеваться, я хватилась своих новых туфель. В шкафу, где они обычно лежали, их не оказалось. Я просмотрела все чемоданы наших девчат. Там туфель тоже не было. В это время в комнату вошла Марина. Я сразу спросила ее: «Ты взяла мои туфли?» Она ответила, что она. Я велела их отдать мне сию же минуту, но Гречанова сказала, что их у нее нет и отдать мне туфли поэтому не может. Через несколько минут Гречанова ушла и сегодня в общежитии не ночевала.
Прошу разобрать мое заявление, вернуть мне туфли и наказать Гречанову.
З. Стрельникова».
Кто будет выступать? Стрельникова.
С т р е л ь н и к о в а. Я хочу добавить к заявлению, что Гречанова не являлась ни на занятия, ни в общежитие еще три дня и пришла только сегодня. Мы в комнате решили, что она исчезла, обокрав меня. Нам всем ясно, что она настоящая воровка. Это дело надо передать в суд, чтобы ее посадили в тюрьму. Такие люди позорят коллектив, и ее надо гнать от нас. И вообще надо поинтересоваться ее личностью. Она часто не ночует в общежитии, спуталась с одним парнем, которого зовут Анатолием. Случайно я узнала, что он тоже раньше был вором. Это одна бражка. Сказала полгода назад, что выходит за него замуж, но до сих пор выйти не может. (Смех.) Думаю, что нам нечего церемониться с такими. Это преступный элемент, воровка.
Г о л о с а. Гречанова уходит, не отпускайте ее!
С т р е л ь н и к о в а. Ага, испугалась! Держите ее, надо позвать милицию.
Т и х о м и р о в. Тише, тише! Гречанова, почему ты уходишь? Товарищи хотят слышать твой ответ.
Г р е ч а н о в а. Я отвечать не буду. (Шум, крики» «Говори!», «Остановите ее!»)
С т р е л ь н и к о в а. Нет, отвечай, за сколько продала мои туфли, воровка? Отвечай. На эти деньги не разживешься, подавишься.
Г р е ч а н о в а. Я у тебя ничего не украла. И не собиралась.
Т и х о м и р о в. После ухода Гречановой, по-моему, разбирать дело не следует.
Г о л о с а. Пусть все выскажутся! Продолжать! Карповой слово!
Т и х о м и р о в. Хорошо, проголосуем. Кто за то, чтобы продолжить обсуждение персонального дела Гречановой? Большинство. Продолжаем. Слово имеет Карпова.
К а р п о в а. Я не знаю, откуда Стрельникова взяла, что все решили, будто Марина обокрала ее. На Гречанову это не похоже. Никогда никаких пропаж в комнате не было. Марина получает пенсию. Деньги она никогда не бережет, не скупится. Если у нее кто-нибудь попросит взаймы — всегда даст, даже если ей нужны самой. Стрельникова это знает. Пусть сама скажет, сколько она ей должна. А отдавать Зина долги не любит. Я, конечно, не хочу сказать, что взять без спроса туфли за долг (по-моему, так только и можно говорить об этой пропаже) хорошо. Но мы не узнали, не спросили у Марины, почему она так сделала, зачем. И то, что она сразу сказала Зине, что взяла ее туфли, — тоже характеризует Гречанову с хорошей стороны.
Г о л о с а. Правильно, Ленка! Не давай в обиду своих! Стрельникова тоже хороша.
Т и х о м и р о в. Сейчас будет говорить Тамара Гавриловна Новикова.
Н о в и к о в а. Мне, воспитателю общежития, удивительно было получить такое заявление от Стрельниковой. Гречанову я знаю как хорошую, общительную девушку. К сожалению, нам не удалось разобрать это дело, потому что Гречановой не было. Ее исчезновение странно. В чем тут дело, я не знаю.
Я понимаю Зину Стрельникову как потерпевшую, но при всем том выступать так, как она сегодня выступала, по отношению к своей подруге нехорошо. Простите, но это была ругань рыночной торговки. Нужно уважать товарища. А главное, следует разобраться во всем детально, потом уже выносить свой приговор. Не понимаю, почему так спешно вытащили это дело на общее собрание. Моего согласия никто не спрашивал.
Т и х о м и р о в. Следующий — Киреев.
К и р е е в. Я долго говорить не буду. Мы, комсомольцы пятой токарной группы, требуем снять персональное дело с повестки дня. Тише! Дайте досказать. Мы Гречанову знаем хорошо по учебе, и как товарища тоже. Наверно, произошла ошибка. Марина ничего украсть не могла, мы за это ручаемся. Назвать ее воровкой — подлость. Сначала докажите, а потом обзывайте. Пока еще ничего не доказано.
Зря Марину отпустили из зала, потому что такими словами ее недолго убить. Куда она пошла? Где она сейчас? Об этом никто не подумал.
Т и х о м и р о в. Поступило предложение снять с повестки дня персональное дело Гречановой. У нас в прениях по этому вопросу записались еще два человека. Какое будет суждение: дать высказаться записавшимся товарищам или прекратить?
Г о л о с а. Дать говорить. Прекратить!
Т и х о м и р о в. Голосуем. Кто за первое предложение: дать высказаться товарищам. Кто за? Кто против? Кто за второе предложение? Меньшинство. Слово имеет Синюхина.
