Эхо черного леса - Владимир Павлович Беляев
— Было такое! — протянул Хмара. — Я тебя сейчас хорошо припомнил. Земляки! — И, внимательно посмотрев на Дыра, спросил:
— А вы откуда, тоже со Львовщины?
— Нет, я из Санока, — спокойно ответил Кравчук.
Много стоил ему этот спокойный ответ, не один седой волос прибавила Кравчуку эта первая встреча с неуловимым и грозным бандитским вожаком, который сумел остаться целым и невредимым, обманывая самых опытных чекистов, в то время как многие его коллеги уже давно сложили головы в урочищах Черного леса.
Хмара пристально рассматривал Кравчука и, помедлив, спросил:
— А родные где?
— За границей. Их поляки отселили.
— Куда?
— В Олыптинское…
— Вместе из Мюнхена?
— Одним самолетом.
Охранник Джура, приблизившись к столику, сказал:
— Докладываю послушно: боевик Стреляный прибыл с выполнения задания. Ждет вашего приказа.
Стреляный издали разглядывал прибывших курьеров. Как и все остальные, он был несказанно рад их приходу.
Ведь столько времени пробыли они без связи с теми, кто приказал им сидеть под землей, создавая видимость того, что целые армии повстанцев гуляют в Карпатах. Сидеть под землей и ждать первого же вооруженного конфликта между Советским Союзом и американцами. Вот тогда-то они, обовшивевшие борцы за «самостийну Украину», открыто стали бы под звездные американские знамена, подобно тому как летом 1941-го шагали они под знаменами гитлеровского рейха, повенчав свой герб-трезуб с фашистской свастикой.
— Пусть отдыхает Стреляный, — распорядился Хмара. — После вечерней молитвы я с ним поговорю. Почта с вами?
— Мы не рискнули сразу нести ее сюда, — доложил Выдра. — Она в тайнике.
— Тогда так, — приказывает Хмара, — помойтесь, покушайте, а когда отдохнете — за почтой. Тайник далеко?
— Километров четырнадцать, — сказал Кравчук.
Отсалютовав Хмаре, они направились к охранникам, которые выстраивались на вечернюю молитву на берегу быстрого потока, что, низвергаясь с гранитной скалы, закипал внизу водопадом.
Сидящие группкой бандиты тихо пели принятую ими на вооружение песню легиона украинских сичовых стрельцов австрийской армии:
Машерують добровольщ
Через Мезетеребеш[7],
Гей, гей, через Мезетеребеш;
Чи то банда, чи то вiйско,
Ти нiяк не разберет…
Поодаль горели костры, на которых повара готовили кулеш.
— Бывают же встречи, — стараясь держаться как можно более непринужденно, сказал Кучма, видя, что с ними поравнялись Смок и Реброруб. — Когда в Мюнхене нам говорили про атамана Черного леса, славного Хмару, разве мог я предположить, что он и мой бывший сотник Гамалия — одно и то же лицо?
— А к тому же вы земляки, — заметил Кравчук, радуясь такому совпадению.
И разве мог предполагать Кравчук в эту минуту, что его очень пристально разглядывает из-за кустов старый эсбист по кличке Стреляный? А тот, потихоньку стаскивая грязную с дороги сорочку, напряженно думал:
«Где я мог видеть этого коренастого курьера, который прибыл из далекого Мюнхена? Может, еще до войны, в польском войске, в казармах города Грудзенца? Или где-либо в Куровичах, откуда подался я в банду, убегая с призывного пункта вместе с другими оуновцами? Или..?
— Ну, а как там в Мюнхене, — догоняя курьеров и кладя тяжелую шершавую руку на плечо Выдре, поинтересовался Реброруб. — С войной дела как?
— Скоро загудят орудия! — сказал Дмитро.
— Поскорей бы загудели, — заметил Смок, — а то осточертело уже по этим бункерам гнить. Либо воши нас заедят, либо Советы выкурят…
ХОРОШО ПОЕТ БЕРЕЗНЯК
«Обращенный» в новую веру, Березняк вместе с другими бандеровцами чистил на поляне оружие. Хмара дал ему черный «вальтер», и Березняк усердно протирал ветошью длинный ствол. Группа бандитов, чтобы скрасить монотонное занятие, тихо пела:
Закувала зозуленька та на перелетi,
Присягала дивчинонька та на пистолетi.
Другие пели более быструю, маршевую, еще времен первой мировой войны:
Слава, слава отамане,
О, ти батьку наш!
Ми з тобою на ворога
Пiдемо всi в раз…
Уловив мелодию, стал подтягивать песню и Березняк.
Заметил это Реброруб и сказал одобрительно:
— А ты, хлопче, оказывается, голосистый.
— Ты, может, пропел бы для нас ту, о Кармелюке? «Из-за Сибири солнце всходит», — попросил Джура.
— Но это же — старина. Ее все знают, — поморщился Березняк.
— А ты спой такую, чтобы не все знали, — предложил Реброруб.
— Охотно, только бы гитару…
— А ну, Орест, сбегай за гитарой! — распорядился Джура, обращаясь к молодому бандиту.
Орест быстро забегает в колыбу, сложенную из берестовой коры, и возвращается с гитарой. Березняк пробует струны, настраивает одну из них и, пройдя по ладам гибкими пальцами, запевает:
Бувай здоров, коханый мiй…
— Это из Тернопольщины песня. Я знаю ее, — шепнул Джура соседям.
…Надiя мов вишневый цвit,
Резвиться з вiтрами,
А я пiду в далекий свiт
Незнаними шляхами… —
поет Березняк.
— Холера ясна! — воскликнул Джура. — Ладная песня. Даже слезы выжимает. Слушал бы ее да слушал…
К поющему Березняку неслышно приблизились Хмара и Кравчук — Дыр. Они наблюдают, с каким вниманием слушают эту печальную песню военных времен — песню любви и вынужденных расставаний — люди, разными путями попавшие в банду. Хмара тронул Березняка за плечо и знаком попросил отдать ему «вальтер». Посмотрел, хорошо ли почищен пистолет, и, вынув из кармана обойму, с треском загнал ее в рукоятку.
— После допоешь, — сказал он геологу. — Вот наш гость с тобой поговорить хочет…
Отошли в сторону Березняк и Кравчук. Протоколы допросов Гната, свернутые в трубочку, белели в руке Кравчука. Они уселись на сваленном бурей дереве, и, показывая на протоколы, Кравчук спросил:
— Бродил по свету много?
— Профессия такая… Бродячая, — сказал Гнат.
Пристально посмотрел на геолога Кравчук и спросил:
— Возле объектов военных в поисковых партиях ходили?
— Ого-го-го, и еще сколько!
— Где именно?
— Да много их на пути встречалось…
— Примерно?
Быстро работал мозг Березняка. Насупил он мохнатые брови, будто припоминая, и наконец с облегчением сказал:
— Ну вот, например, возле города Вендичаны мы искали нефть и случайно напоролись на военный аэродром. Самолеты дальнего действия. По четыре мотора. Множество! Триста, а то и больше…
— Далеко от Вендичан?
— Близенько! Каких-нибудь три километра на юго-запад»
Делая у себя в блокноте пометку, Кравчук спросил:
— Точно на юго-запад? Не ошибаешься?
— Ну как же! Нас там еще охрана задержала возле колючей проволоки. Думали, шпионы какие.
— Долго держали?
— Три дня. Допрос за допросом, но
