Берегите весну - Лев Александрович Бураков
Он уехал в совхоз. Как сказал тогда матери: разобраться. Если бы можно было разобраться в жизни, в любви… А об Ирине надо просто забыть. Но забыть, оказывается, не очень-то просто…
— Трудно одному, — вслух подумал Львов. Ему неожиданно вспомнился Маяковский: «Трудно одному — один не воин… — Львов повысил голос. — Один, даже если очень важный, не поднимет простое пятивершковое бревно…»
В дверь осторожно постучали. Львов прислушался: стук повторился. Кого еще несет так поздно? Львов встал, включил свет и распахнул дверь. На пороге стояла Саша.
— Вы одни? А мне послышалось…
— Что случилось, Воронова?
— Разве к главному инженеру можно приходить только по особым случаям?
— Конечно, только так, — Львов пытался смягчить тон: — Только… если взорвется паровой котел.
— Или в мастерских заработает, наконец, вентиляция, — подхватила Саша. — А я пришла наниматься в ваше конструкторское бюро. Примете? — Она смотрела на него снизу вверх, стараясь поймать его взгляд. — Я хорошо черчу, честное комсомольское.
Львов, как ни старался, не смог сдержать улыбки:
— С великим удовольствием, пожалуйста, буду очень рад…
Саша прошла, сняла пальто. В коротком, ярко-красном платье она казалась взрослой. Львов отметил машинально, что платье ей очень идет. В кабинете сразу стало как-то празднично, светло. Будто зажгли нарядную новогоднюю елку. Даже запахло хвоей — тонко, ласково.
Львов усадил Сашу за чертежный стол, дал ей несколько листков.
— Вот будете с черновиков чертить на этот лист, а я займусь описанием. Разделение труда. Специализация, так сказать.
Молча поработали полчаса. Первая неловкость прошла, но они не глядели друг на друга. Казалось, оба были поглощены только работой.
«Прислали мне механика, — вертелась одна и та же фраза в голове Львова, — механика, механика…»
Он никак не мог сосредоточиться и в сотый раз чертил на листке одни и те же формулы. Неожиданно Львову захотелось бросить все, сесть на стол, крикнуть «Слушайте!» и рассказать все о себе, о чем он мечтал и мечтает, любил и любит, ненавидел и ненавидит…
Чтобы зажить будущим, надо подвести черту под прошлым. Отрезать, высказаться. Но тут же одернул себя — кому нужна твоя биография?! Да и сумеешь ли ты рассказать о себе все правдиво, без прикрас? Если честно: конечно, нет. В особенности здесь и сейчас. Поневоле будешь рисоваться, а ведь это противно. Нет, лучше молчать… Но молчать было неудобно.
— Так, проверим ваши чертежные способности, — сказал Львов и подошел к Саше.
От ее волос нежно пахло хвоей. «Лесная сказка» или… Черт знает, что за духи! Спросить? И Львов спросил, но другое:
— Это еще что такое? — он показал на место, где было изображено сальниковое уплотнение. — У меня же не так…
— Я думаю — так лучше, — щеки Саши порозовели. — Проще.
Львов задумался, наморщил лоб. Видимо, он устал сегодня. И может, не столько от дел, сколько от разных мыслей. А когда Львов уставал, он раздражался и становился насмешливым, злым. Львов попытался сдержаться, но тут же язвительно начал:
— Ах, вы, оказывается, думаете? Как легко и просто: сел, задумался, открыл! Может, вы всю конструкцию переделаете? Садитесь, я уступлю вам место! Прошу!
Саша покраснела. Ей был непонятен этот переход в настроении инженера. Но раздумывать не было времени, и она так же раздраженно, как и он, бросила в ответ:
— Что вы на меня обрушились! Я же добровольно пришла и думала, что моя помощь не только в копировальной работе…
— Ничего, думайте, — с иронией начал Львов, но тут же оборвал себя: — Поверьте, я не хотел вас обидеть, но… давайте не будем самовольничать?
Саша не ответила. Минут десять прошло в молчании. Вдруг она заметила, что инженер думает совсем о другом: рука его чертила какие-то завитушки, карандаш ломался…
— Что ж, я пойду, поздно. — Саша встала и направилась к двери. — Видимо, я не доставила вам того удовольствия, о котором вы говорили. — Она не торопясь надела пальто. Львов сидел над исчерченным вдоль и поперек листком, не поднимая головы. Казалось, он не слышал ее.
— До свидания. — Саша взялась за дверную холодную ручку. Отворила дверь. И тут только Львов очнулся. Поднял голову. Встал. Подошел к ней и взял за локоть. Саша удивленно подняла брови, резко высвободилась. Хлопнула дверь. И тишина вновь растеклась в комнате. Львов хотел крикнуть, но слов, таких слов, чтобы удержать Сашу, у него не нашлось. Он будто потерял голос. Вздохнул глубоко. Раз, второй, третий. Постоял перед дверью, затем повернулся и подошел к столу. Взял пачку — но сигареты кончились. Смял ее и, открыв форточку, выбросил. Снаружи в лицо ему ударил свежий по-весеннему воздух. Снег таял. Пахло прелым листом так пряно и остро, что сводило скулы. Зима отступила, погуляв неделю, и казалось — вновь наступает весна.
ЗАДАЧИ РЕШАЮТ НЕ ТОЛЬКО В ШКОЛЕ
Самый чистый и светлый цех — токарный. Саша любила заходить сюда — цех напоминал ей учебные мастерские. Ей хотелось самой встать за станок и выточить какую-нибудь деталь. По станочной практике Саша имела отличную оценку, она бы показала, что и она кое-что умеет делать… Отметив наряды у токарей, Саша прошла в медницкую. У верстака стоял Львов и подгонял изогнутый хобот вытяжной трубы, которую снизу поддерживал медник Вася Калатозов.
— Воздух теперь будет, как в сосновом бору! — сказал Калатозов Саше и перешел на шепот: — Все же мы доняли начальство — само на стену полезло. Критика — она всегда в пользу.
Вася намекал на недавний разговор со Львовым, когда он вместе с Сашей атаковал инженера: в медницкую нужна была новая вытяжная труба, ибо старая давно вышла из строя и в помещении постоянно плавал ядовитый дым. Тогда Саша заявила: если через неделю не будет вентиляции, она запретит работать в медницкой. А Калатозов намекнул, что надо бы поставить вопрос о технике безопасности и охране труда на бюро. Вася недавно был избран секретарем комсомольской организации совхоза, уже успел два раза побывать на различных заседаниях в райкоме, где говорили о том, что надо «развивать инициативу», «находить проблемные вопросы и решать их на местах». Месяц назад в совхозе проездом был инструктор обкома, маленькая толстушка с сердитыми огромными темными, как чернила, глазами. Она всех вежливо называла на вы, здоровалась за руку. Уезжая, она тоже сказала Васе об инициативе, упрекнула за образовавшуюся задолженность по членским взносам и посоветовала Васе «задуматься над его обликом». Под последним она понимала: комсорг должен завоевать авторитет, быть строгим, чутким, требовательным, следить за выражениями,
