Николай Богданов - Партия свободных ребят
Усмехнулась бабушка и стала перебирать сверкающие камешки морщинистыми пальцами.
Бриллиантовый сбор
— Не простые они, волшебные. Сверкает в них, переливается огнями драгоценная кровь народная, пот крестьянский, слезы… Скопила их человеческая жадность, жестокость, себялюбство. Служили они весь век свой людскому злу, а надо бы послужить добру, — приговаривала бабушка.
— Да, конечно… — Глаза учительницы не могли оторваться от сверкающих драгоценных камней, в ее черных зрачках они мерцали, отражаясь, как звезды.
— Теперь не злая барыня, а я над ними хозяйка! — С этими словами бабушка Агаша взяла драгоценности в пригоршню и озорно тряхнула. — Хочу выброшу, хочу — добрых людей награжу!
Бриллианты в руках ее зазвенели, и заиграли отраженья их на черном потолке, на лакированных сажей бревнах баньки.
— Ну что ж, учительница, зови всех, кто меня выхаживал, кто поил-кормил, кто от смерти спасал, кто на ноги подымал.
— Партия свободных ребят, — тихо сказала Анна Ивановна.
— Ну вот и хорошо. Всех зови, которые в красных галстуках.
— Трубите общий сбор, не простой он будет, бриллиантовый, — шепнула вожатая Данилке.
Он выбежал и помчался что есть духу к Степану.
— Детские сердца не алчные, дети по справедливости решат, куда эти богатства девать несметные… — говорила старуха, перебирая драгоценные камни. — Достались мне эти сокровища, когда они уже не нужны, как в сказке…
Ну что ж, принесу людям пользу хотя бы в конце жизни.
Пусть ими распорядятся те, у кого вся жизнь впереди.
Верно, девушка?
Анна Ивановна не успела ответить — на улице громко заиграл Степан в коровий рог. Послышался топот ног, банька заполнилась детворой. Ребята расселись на скамьях, на полу, шумно дыша.
Любопытство так и играло на всех лицах.
— Ребята, — сказала Анна Ивановна, — я позвала вас на сказочный сбор. Смотрите, в моих руках сверкает волшебное богатство!
Она пересыпала из горсти в горсть бриллианты. Ребятам казалось: вожатая пересыпает звезды.
— Вы спасли от смерти, выходили брошенную злыми людьми больную старушку. Она оказалась доброй волшебницей и решила наградить вас, как в сказке, таким огромным богатством, которое вам и не снилось.
— Вот этими стекляшками? — засмеялся Сережка, бывший Урван.
— Какие веселенькие, хороши для сережек! — обрадовалась Даша, бывшая Мама-каши.
Им показалось, что это какая-то игра.
— Это бриллианты, ребята, — улыбнулась Анна Ивановна, — они дороже золота.
Ребята примолкли.
— Вот за один такой камешек можно купить коня… нет, что я, тройку коней с упряжкой! А в старое время и с кучером. А может быть, и больше.
— Ей-богу? — не вытерпел Сережка.
— Честное пионерское. А вот за этот, что покрупней, можно было купить целое поместье, с домом, с садом.
— Волшебный! — воскликнул Павлушка.
— Да, стоимость этих драгоценных камней волшебная.
— Значит, ежели эту кучу по одному камушку на всех разделить, каждый из нас может стать богачом! — воскликнул Сережка.
— Были пионеры, превратимся в буржуев — вот так волшебство! — поежился Антошка, бывший Лутошка.
— Ну уж, вы скажете еще… — попятилась от камней прильнувшая было к ним Даша.
— Ну зачем же в буржуев, — сказал рассудительно Иван. — Просто купим мы по паре коней, построим по новой избе, станем самостоятельными мужиками.
— И Гараську Карасева из батраков в самостоятельного мужика обратим! поддержал Сережка. — Хватит ему на чужих конях гонять.
Притихла бабушка, слушая спор ребят. Поскучнела как-то Анна Ивановна.
— Нет, не годится так, — заявил Степан. — Люди скажут — вот хапуги, захватили барское богатство для себя. Новыми кулаками стали, а притворялись: мы пионеры!
— А верно ведь! — стукнул кулаком по столу Сережка, скорый на решения. — Уж если мы настоящие пионеры, давайте на эти богатства устроим настоящую коммунию.
Мы же говорили — вот бы нам да отстроить заново господский дом. Да поселиться в нем, да зажить всем вместе…
Так давайте! Хватит тут на такое дело, да, товарищ Аня?
— Даже с излишком, — улыбнулась Анна Ивановна то ли тому, что Сергей назвал ее по имени как вожатую, то ли ей понравилось его предложение.
— А ведь опять люди скажут: «Ну вот, пионеры побогатели, забрались в барский дом, стали новыми господами, устроили хорошую жизню для себя одних…» — усомнилась Даша.
— Опять плохо! — ударил по столу кулаком Сережка.
— Уж лучше бы не морочили вы нас этим богатством, — в сердцах сказал Иван, бывший Бесштан. — Жили без него и проживем.
— Может, проголосовать, кто за то? — предложил Степан.
— Чего же голосовать, когда неясно? — возразил Павлушка.
Совсем расстроились ребята.
— Вот тебе и сказка, — усмехнулся Павлушка. — Выходит, мы вроде дураков, которые горшок с золотом нашли и так из-за него передрались, что прохожему отдали, лишь бы помириться!
— Эх, ребята, — хлопнул себя по лбу Степан, — а мы забыли про стального коня сказку. Вот бы стальных коней накупить!
— Так ведь за них буржуи берут чистым золотом.
— А за бриллианты продадут нам тракторы, как думаешь, товарищ Аня? спросил приободренный Степан.
— Наверное, продадут.
— А вы знаете, что Ленин-то говорил: нам нужно русского мужика пересадить с деревенской клячи на коня стального?
— Постой, постой, Степан, — подняла руку Даша. — Уж если мы про Ленина вспомнили, тут надо подумать, как бы сам он в таком деле поступил. Верно, тетя Аня?
— Да не тетя, вожатая! — поправил Степан.
— Не мешай, — отстранила его Даша. — Скажите, тетя Аня, а как бы Ленин поступил, если бы у него были богатства?
— У него были.
— Да? И как же он распорядился?
— У Владимира Ильича была одна ценная вещь — серебряный позолоченный портсигар. У Надежды Константиновны часики золотые и кулон, оставшиеся от матери.
И вот, когда случился в Поволжье голод и Владимир Ильич обратился ко всем людям, ко всем странам за помощью голодающим, они с Надеждой Константиновной собрали все эти свои небольшие драгоценности и отнесли в комиссию по сбору средств в пользу голодающих.
— В Помгол?
— Да, в Помгол.
Перед глазами ребят встал плакат в сельсовете, на котором бежал по пустому полю страшный голодный мужик, призывая людей на помощь.
Все притихли, даже стало слышно, как шепчутся в щелях бани тараканы.
— Тетя Аня, — сказала Даша тихим голосом, — а что, если и нам поступить вот так же? Много на эти камешки хлеба можно купить?
— Думаю, что несколько пароходов, несколько поездов.
— На эти вот безделушки? — воскликнул Сережка. — Так отдать их за хлеб поскорей!
— Верно! — хлопнул ладонью по столу Иван. — Мы всей артелью сколько работали — всего два мешка колосками набрали, а тут за какие-то камушки гору хлеба!
Отдать!
— Других предложений нету? — медленно спросил Степан, еще не прогнавший мечту о жизни в барском доме коммуной.
Других предложений не было.
— Ставлю на голосование, кто за то? — и сам первый поднял руку. А за ним все ребята.
— Ну, вот и хорошо. И никому не обидно, — сказала Даша, оглядывая поднятые над головами руки. — А в уши я и простые сережки воткну, подумаешь! Верно, тетя Аня? — и она запрыгала на одной ножке.
Вместо ответа Анна Ивановна вдруг обняла ее и расцеловала, чего никогда прежде не делала.
Всадники, оседлавшие стального коня
Вначале хотели отвезти бриллианты в Москву, прямо самому Ленину. Потом рассудили, что ведь и Ленин-то свой портсигар в комиссию сдал, которая на ценности хлеб покупает. Решили отвезти в уездный государственный банк, оттуда переправят в Москву под охраной, вместе с другими пожертвованиями.
И вот по мартовским почерневшим дорогам помчались в город сани, запряженные добрым конем. Правил им Степан, а Иван Кочетков сидел рядом, завернувшись в тулуп. На груди держал он бриллианты, а в кармане — верный наган. А кроме того, вез он в город драгоценную бумагу — протокол о создании в Метелкине артели по совместной обработке земли и просьбу о продаже артели в кредит трактора. Дошел слух, что добыли все-таки наши в Америке целую партию стальных коней.
Драгоценности в банке приняли, сложили в особую шкатулку, затем в брезентовый мешок. Запечатали его сургучными печатями и отправили в Москву под надежной охраной, с сопроводительной бумагой. А Степану с Иваном выдали форменную справку.
Не так просто оказалось с трактором. Тут пришлось побывать и в уездном исполкоме и в укоме партии. Поспорили, позаседали уездные начальники и, наконец, решили — доверить метелкинской артели стального коня.
