Валентин Катаев - Повелитель железа (сборник)
Он варено разглаживал свою длинную черную бороду, порядком-таки пощипанную ретивыми полицейскими в день его приезда из Калькутты в Бенарес.
Уже прошло шесть дней, а подбородок все еще побаливал у почтенного жреца.
Солнце склонялось к западу.
Варанаси — священный город лучшей воды, — купался в золотых столбах солнца и пыли. Внизу шумела пестрая толпа. Трубили священные слоны. Дико кричали священные обезьяны. Звуки священных флейт, жуликов, заклинателей змей нестерпимо резали уши. Вдалеке на берегу Ганга пылали дымные костры. Это сжигали трупы покойников. Смрад и гул висели над Бенаресом.
На крышу взошел Джемс Раунд. На нем было белоснежное, браминское одеяние и на левой руке перевязь, которой отличаются все брамины от непосвященных. Густая рыжая борода, похожая на хвост коровы, была наскоро привязана к его элегантному английскому подбородку.
Убедившись, что поблизости никого нет, Джемс Раунд интимно подмигнул верховному жрецу и весело сказал:
— Алло, старина Натеза-Састри. А вот и я.
Натеза-Састри посмотрел на англичанина и раскатисто захохотал.
— Добрый вечер, дорогой мистер Раунд. Вы выглядите весьма недурно.
— Если бы не эта привязная борода, от которой на десять миль вокруг пахнет священной коровой, я чувствовал бы себя замечательно.
— Ну, как подвигаются наши работы?
— Великолепно. Сегодня я закончил оборудование электростанции. Если хотите, сегодня ночью можно будет произвести пробную демонстрацию.
— Гром и молния в порядке?
Джемс Раунд самодовольно потер руки.
— Будьте спокойны. С ручательством. Восемнадцать сортов грома, начиная от глухого и зловещего и кончая потрясающим, как выстрелы шестнадцатидюймовой мортиры. Что касается молнии, то имеется три комплекта: ординарная, зигзагообразная и шаровидная.
— Великолепно. Религиозные лозунги в порядке?
— В порядке.
— Изображение Шивы? Имейте в виду, что Шива должен быть разноцветный и страшный. Дураки паломники и сумасшедшие старухи любят пестроту. Не забудьте, что из его рта должны вырываться огненные языки, а из носа идти дым.
— Будьте спокойны.
— Однако меня интересует, как это вы умудритесь спроектировать ваши изображения на безоблачном небе?
— Многолетняя практика, дорогой мистер Натеза-Састри. Международное общество световых реклам, где я имею честь состоять генеральным представителем, снискало себе всемирно известную популярность.
Натеза-Сагтри задумался.
— Так вы полагаете, что уже сегодня ночью сможете продемонстрировать пробную партию чудес?
— Вполне.
Натеза-Састри потер руки.
— В таком случае прошу вас приготовиться к одиннадцати часам вечера. К этому времени я созову во двор храма часть наиболее фанатичных паломников, старух и браминов, и мы продемонстрируем чудеса. Весть о них с быстротой молнии распространится по Бенаресу, и не пройдет двух-трех дней, как мы окончательно подчиним себе массы.
— О да, — заметил Джемс Раунд, — я думаю, что после этого коммунистам не поздоровится. Они потеряют все свое влияние, и мы сможем их раздавить.
Джемс Раунд понизил голос.
— Между прочим, ходят слухи, что Рамашандра в Бенаресе.
Натеза-Састри встревожился.
— Это скверно. Боюсь, как бы он не вмешался в нашу игру и не спутал всех карт. Это отчаянный человек.
— Не беспокойтесь. Наши приготовления держатся в строжайшем секрете. Машины были доставлены в ящиках с ярлыками нашего многоуважаемого «Акционерного общества по распространению рюмок для еды яиц всмятку». Никто ничего не подозревает.
— Где установлены аппараты?
— На главном куполе храма.
— В таком случае они в полной безопасности. Ход туда ведет непосредственно из боковой двери, которая находится рядом с жилищем баядерки Шандромуки, — так что с этой стороны все обстоит благополучно.
— Значит, сегодня к одиннадцати? — спросил Джемс Раунд.
— Да. Сейчас я отдам распоряжение десяти наиболее преданным браминам, чтобы они к назначенному часу собрали верующих на генеральную репетицию, а пока не желаете ли выпить чашечку кофе?
— Если с коньяком, то отчего же…
Так закончилась небольшая дружеская беседа между этими двумя почтенными членами весьма туманного акционерного общества.
Все это время Рамашандра был занят трудной и опасной работой. Он вел агитацию среди фабричного железнодорожного населения Бенареса. Тучи шпиков охотились за ним, но он был неуловим. Никому и в голову не могло прийти, что он скрывается в храме Шивы-Разрушителя у баядерки Шандромуки.
Рамашандра, крадучись, прошел через черный двор храма и проскользнул в дверь Шандромуки. Было около половины одиннадцатого вечера.
— Ну, какие новости, дорогая? — спросил Рамашандра, обнимая свою возлюбленную.
Глаза Шандромуки расширились.
— Есть новости, Рамашандра. Сегодня верховный жрец нашего храма Натеза-Састри велел собраться во дворе храма трем сотням наиболее преданных браминов. Говорят, что сегодня будут совершены необыкновенные чудеса.
— Чудеса, — засмеялся он, — это интересно. Хотел бы я посмотреть на эти чудеса. Мне это было бы крайне полезно.
— Ты их увидишь, Рамашандра. Подожди немного. Посмотри в окно: люди уже начинают собираться.
Рамашандра посмотрел в окно.
Двор храма наполнялся паломниками. В синей тьме тропической ночи белели их живописные одежды и худые лица с лихорадочно горящими глазами.
— Это интересно, — задумчиво проговорил Рамашандра.
Шандромуки сказала:
— Когда весь двор наполнится народом, ты можешь незаметно выйти и смешаться с толпой. Тогда ты увидишь верховного жреца Натеза-Састри и чудеса.
— Спасибо, дорогая. Я обязательно воспользуюсь твоим предложением.
— Только веди себя осторожно и делай все, что будут делать другие, иначе ты можешь навлечь на себя подозрения, а в твоем положении это очень опасно.
Во дворе храма заблистали факелы.
Послышались звуки флейт и барабанов.
Глава двенадцатая
Генеральная репетиция
Рамашандра осторожно приоткрыл дверь и выскользнул во двор.
Двор был полон людей и факелов. Рамашандра незаметно вмешался в толпу.
Издали раздавались тонкие звуки флейт и глухие удары барабана.
В толпе послышались восклицания.
— Тише, тише!
— Братия, сейчас мы увидим великого жреца Натеза-Састри.
— Он будет говорить с нами от имени великого Шивы.
— Он покажет нам небывалые чудеса.
— Мы прогневили Шиву! Мы будем наказаны!
Внезапно настала мертвая тишина. Люди в белых одеждах упали на колени.
Рамашандра не успел подготовиться к этому. Он был в самой середине толпы. Ему ничего не оставалось делать как последовать примеру других. Стиснув зубы, Рамашандра стал на колени.
Звуки флейт и удары барабанов приближались. Главные двери храма растворились, и группа высших браминов, сверкающая золотом и драгоценными камнями, вся облитая дрожащим пламенем факелов, предстала перед коленопреклоненной толпой. Натеза-Састри стоял посередине этой сверкающей толпы, словно изваянный из чистой слоновой кости. Только его борода была иссиня-черной и глаза сверкали, как угли.
— Встаньте, братья, — послышался его голос.
«Однако какой скрипучий голос у этого фокусника, — с отвращением подумал Рамашандра, — словно ломает березу, с которой каплет приторный сок».
Толпа нерешительно поднялась и слабо зашумела.
— Братия, — продолжал Натеза-Састри, — сроки истекают. Чаша терпения великого Шивы переполнилась. Люди забыли бога, перестали уважать жрецов и неохотно кормят священных животных. Дальше так продолжаться не может. Пора изгнать злых духов, овладевших сердцами народа. Бедные перестали подчиняться богатым. Рабочие подымают свои грязные руки на фабрикантов и хозяев. И во всем этом виноваты коммунисты, которые делают свое грязное дело во всех углах Индии.
«Эге, куда гнет эта чернобородая обезьяна», — подумал Рамашандра, еле удерживаясь, чтобы не выскочить из толпы и не броситься на жреца.
— Несчастные, — продолжал верховный жрец, — опомнитесь. Вчера я беседовал с великим Шивой.
При этом маловероятном, но грозном известии толпа снова упала на колени.
— Да, я имел высокое счастье беседовать с Шивой. Великий Шива недоволен вашим поведением. Вы должны бороться всеми силами с падением религиозного чувства в массах. Между тем вы стоите как бараны и палец о палец не ударяете. Вы, вероятно, забыли, что такое гнев Шивы. В таком случае великий Шива напомнит вам это.
Толпа замерла.
Натеза-Састри, этот старый арап, который час тому назад на плоской кровле своего дворца посасывал коньячишко вместе с другим арапом, Джемсом Раундом, в эту минуту был великолепен.
