Тамаз Годердзишвили - Гномики в табачном дыму
За дверью голоса:
— Уснул, видно, не буди.
Это хозяйка.
— Может, срочное что в записке.
А это дежурная по этажу.
— Красивая, говоришь, была?
— Ты бы видела!
— Красивая в курьеры не пойдет. Просто узнала, что он приехал и…
— Эй вы, там! Что происходит?
— Проснулся, Гурам?
Врагу бы просыпаться после такого сна!
— Вам записку просили передать.
— Давайте сюда.
Дверь отворилась, дежурная по этажу застыла на пороге.
— Одетым спал?
— Разве я спал?
— Больше получаса.
— Да нет, ошибаетесь.
Плохо же дело — такого долгого приступа еще не бывало.
— Если и ошибаюсь, минут на пять.
Разве понять ей, что значат для меня «минут на пять»! Никогда не продолжалось больше двух-трех минут.
— Где письмо?
— Пожалуйста.
Дежурная повернулась уйти.
«Гурамчик! 2 июля, 14 часов 18 минут»
Записка от Наташи. Сейчас 15 часов 10 минут.
— А почему сразу не передали?
— Вахтер хотел и не успел — ты показал ему пропуск и прошел, не слушая его.
— Ладно, спасибо.
«…Я теперь собкор «Известий». Сегодня утром меня вызвал завотделом, сказал, что надо срочно вылететь в Среднюю Азию на один объект. Вернусь через несколько дней, точнее — 6-го. Каким рейсом — сообщу телеграммой. Где спрятан ключ, знаешь. Целую, Наташа.
P. S. Целых пять месяцев и три дня не целовала я своего глупого мальчика. Что делать! Потерплю еще немного. Хоть «на бумаге» поцелую! Твоя Наташка».
Я схватил телефонную трубку. Разве дозвонишься в аэропорт… Спрошу-ка Мирандолину, мою «хозяйку гостиницы», она все знает. Звоню ей, спрашиваю, не знает ли, когда ближайший самолет в Среднюю Азию.
— Минутку. — «Минутка» ей не понадобилась, вспомнила, не заглядывая в расписание: — В 15 часов 30 минут в Ташкент. Последний рейс, кстати.
— Благодарю.
— Не стоит, сынок. Улетела пташка; покинула?
— Ничего, дорогая хозяйка, только до шестого!
До шестого? Но я же завтра собираюсь лететь?!
— Завтра собираешься лететь?!
— Я не говорил этого, про себя подумал!
Странно. Я положил трубку.
Телефон тут же зазвонил. Хозяйке поговорить охота?
— Слушаю.
— Гурам? — И не дожидаясь ответа: — Это я, Инка.
— Да, Инка, слушаю, дорогая.
— Вы просили в три часа позвонить, извините, не смогла я.
— Так и быть — извиняю.
Черт побери, зачем я просил, интересно?
— Вы очень спешили и…
— А который сейчас час? — Я пытаюсь оттянуть время.
— Двадцать минут четвертого.
— А куда я спешил? Ну вот, выдал себя!
— Сказали, что едете в Домодедово, провожать, а до вылета совсем мало осталось.
— Совершенно верно, самолет в Ташкент вылетает из Домодедова! — ответил я машинально. — А откуда я узнал?! Я же не знал этого?!
— Что вы кричите на меня, Гурам? Не желаете говорить, так…
— Извини, Инка, не соображаю ничего… Слушаю тебя. Молчу и слушаю.
— У меня просьба к вам, Гурам…
— Слушаю тебя.
Как я мог сказать ей про Домодедово — я же сам ничего не знал? Кто мне сообщил, что Наташа летит в Ташкент?
— Я не могу говорить по телефону — вдруг подслушает кто и дойдет до директора. Вы свободны вечером?
— Конечно.
— Не могли бы мы встретиться?
— Где и когда?
— В восемь на станции «Сокол»?
— «Сокол»?.. Хорошо, договорились.
Выходит, я телепат, ясновидец? С каких пор?!
Я побрел в столовую, нехотя съел свой диетический обед и вернулся к себе.
Ошалеть можно. Говорят, при этом недуге бывают иногда видения. Но ясновидение?! Новые способности приобрел?
Все, начнешь теперь ломать голову, устанавливать себе новый диагноз! В Медицинскую энциклопедию уткнешься. Нет, нельзя так, дорогой. Нельзя по случайному факту предполагать, что у тебя появилось новое свойство. Не морочь голову, не забивай ее всякой чепухой, голова еще понадобится для дела. Слышал ведь — средства на нашу тему отпущены неограниченные, а к средствам нужны еще головы — много «качественного» ума.
Подумай лучше, в какой все же стороне стоит искать продолжение нашего месторождения.
Видите ли, руда в уже открытом месторождении высокого качества, но запасы ее невелики. Месторождение должно иметь продолжение, потому что в огромных однотипных геологических структурах не может быть такого ограниченного проявления руды.
А в какой стороне искать дальше, спорят много лет. Проведенные до сих пор изыскания подтверждают лишь одно — бессмысленно искать продолжение месторождения как на востоке, так и на западе. В свое время изыскатели и исследователи — академики, доктора и вся мелкая сошка — настаивали на разведке в восточной стороне. Миша Пельменев, настоящий сибиряк, много смеялся над этим и досмеялся — отстранили его от темы. Сменивший Пельменева Юрий Александров подтвердил его правоту, но сам почему-то все стремился к западу. Возможно, его, ленинградца, манила родная сторона, кто знает. Но западное направление тоже не оправдало надежд, и разведка, как тогда говорили, «стратегического элемента» в том районе была прекращена. Но тут зашумели академики: говорили же, дескать, ищите в восточном направлении! Разведка возобновилась. Причем директор снова поручил ее Александрову. Александров призвал Пельменева, а тот — меня, и снова образовалась «антивосточная» экспедиция. Мы даже не пытались искать на востоке, хотя директор настаивал — его вынуждали к тому. Он согласился искать на востоке, но, когда приехал осмотреть разведучасток, мы убедили его в том, в чем убеждены были сами. И он распорядился не тратить больше времени на восточное направление. Вскоре от института потребовали схему выделения «нашего элемента» промышленным путем. Я привез две тонны руды и вот узнал теперь, что средства нам выделены неограниченные. Юрия Александрова интересуют сейчас две вещи — результат эксперимента и наш «дебет-кредит». Результатов эксперимента я ему не повезу, их еще нет. Вопрос финансов — ясен. Не ясно одно: в каком все же направлении искать руду — в северном или южном? Геологические условия в обе стороны одни и те же, абсолютно одни и те же отложения и структуры. Определи, Гурам Отарашвили, угадай, коль стал прорицателем! Ну, а если серьезно? Видимо, надо исходить из единственного достойного внимания факта — наша структура сужается к северу, значит, в северном направлении легче будет выявить рудоносную жилу. И времени понадобится меньше, чем если идти на юг.
Миша Пельменев давно ратует за север, с некоторых пор и Юра Александров склоняется к его мнению. Один я колебался до сегодняшнего дня. Но сейчас словно прозрел. Буду же решителен. Мы вышли на передовую линию фронта. Так вперед! Вперед на север, где сужается структура…
Хотел бы я знать, почему структуры сужаются к северу?.. Думай над этим, Гурам, думай, а пока что займись билетом.
Хорошо, когда телефон рядом.
— Это хозяйка?
— Да.
— Вы не заказали мне билета?
— Заказала, понятно. На завтра — в три часа из Домодедова. Александрову отправила радиограмму, сообщила, когда прибудешь.
— Потрясающая женщина! Спасибо.
— Не говорите в трубку все, что думаете.
— Извините, дорогая хозяйка гостиницы, извини, моя прекрасная Мирандолина!
До встречи с Инкой больше двух часов. Самое разумное — отдохнуть немного, прийти в себя после приступа… А что нужно от меня Инке, молоденькой, хорошенькой, ветреной Инке? Говорят, что она и наш директор… Сочиняют, конечно. И у нас в институте распускают сплетни. А Инка прямо создана быть объектом пересудов. Хорошенькая, легкомысленная или, определяя по-современному, сексуальная особа. Да, в Инке много этого самого секса. Вот и ходят о ней разные «сексуальные» сплетни, хотя никто ничего достоверно не знает. Не станешь ведь спрашивать директора: а правду говорят о вас с Инкой? У директора достаточно красивая жена и достаточно много работы, но одно время ходил слух, что работа с «нашим элементом» лишила его интереса к женщинам. Директора задело за живое, и, желая доказать обратное, он взялся покорить самую красивую женщину в институте. Уверяли, что успеха не имел, но это не так. Директор восстановил попранную было мужскую честь, а красивая сотрудница покинула институт. Сейчас она видный ученый. Появление Инки в должности директорского секретаря совпало с уходом той особы, и досужие да не в меру любознательные тотчас занялись хорошенькой Инкой.
Злоязычники, верно, и меня с Александровым и Пельменевым не обошли своим вниманием — мы тоже давно работаем с «нашим элементом». Обнаружили его, кстати, неожиданно. Сначала производились поиски совсем другой руды; кто-то случайно измерил содержание «стратегического элемента» и закричал — спасайтесь, братцы! Многие слабовольные сбежали, но мы — мы удовлетворились удвоенной нормой молока и стали ломать голову: в какой стороне вести разведку — в восточной, западной, южной или северной? Надеюсь, вы поняли — в том же самом районе, в тех же самых структурах мы искали совсем другую руду, о «нашем элементе» речи не было. А потом, когда ее обнаружили, наш милый директор сосредоточил главные силы на поисках, как мы говорим, «нашего элемента». Теперь, кроме геологов, им заняты ученые и инженеры в самых разных областях науки. Для исследовательских работ, связанных с «нашим элементом», создан целый институт, в собственной гостинице которого я и пребываю, коротая время до встречи с Инкой-секретаршей.
