Валентин Катаев - Том 9. Повести. Стихотворения
1918
На яхте
Благословенная минутаДля истинного моряка:Свежеет бриз и яхта крутоОбходит конус маяка.
Захватывает дух от крена,Шумит от ветра в голове,И жемчугами льется пенаПо маслянистой синеве.
1918
Журавли
Мы долго слушали с тобоюВ сыром молчании земли,Как высоко над головоюСкрипели в небе журавли.
Меж облаков луна катилась,И море млело под луной:То загоралось, то дымилось,То покрывалось темной мглой.
Тянуло ветром от залива,Мелькали звезды в облаках,И пробегали торопливоТо свет, то тень в твоих глазах.
1918
В переулке
В глухом приморском переулкеШаги отчетливо звучат.Шумит прибой глухой и гулкий,И листья по ветру летят.
Осенний ветер — свеж и солон,Неласков пепел облаков.И я опять до краю полонИ рифм, и образов, и слов.
Иду. И ветра дуновеньеНесет ко мне дары свои:И трезвый холод вдохновенья,И мимолетный жар любви.
1918
Звезды
Глубокой ночью я проснулся,И встал, и посмотрел в окно.Над крышей Млечный Путь тянулся,И небо было звезд полно.
Сквозь сон, еще с ресниц не павший,Сквозь слезы, будто в первый раз,Я видел небосклон, блиставшийЗвездами в этот поздний час.
Увидел и заснул. Но тайной, —Среди ночей и звезд иных, —Во мне живет необычайный,Живой, хрустальный холод их.
1919
Пушкину
Зорю бьют. Из рук моих
Ветхий Данте выпадает.
А. ПушкинЛегко склоняются ресницы,В сознанье тонет каждый звук,Мелькают милые страницы, —И Пушкин падает из рук.
Быть может, и твоя обительТиха была, и дождь стучал,Когда из рук твоих, учитель,Бессильно Данте выпадал.
И так же на крылах прохладыК тебе слетал счастливый сон,И красным золотом лампадыБыл майский сумрак озарен.
1919
Ваза
Мудрый ученый, старик, вазу от пыли очистив,Солнцем, блеснувшим в глаза, был, как огнем, ослеплен.Трижды обвитый вокруг лентой классических листьев.Чистой лазурью небес ярко блестел электрон[6],
В мире не вечно ничто: ни мудрость, ни счастье, ни слава,Только одна Красота, не умирая, живет.Восемь минувших веков не тронули вечного сплава,Вечных небес синева в золоте вечном цветет,
1919
Весной
Я не думал, чтоб смогла так сильноОвладеть моей душою ты!Солнце светит яростно и пыльно,И от пчел весь день звенят кусты.
Море блещет серебром горячим.Пахнут листья молодой ольхи.Хорошо весь день бродить по дачамИ бессвязно бормотать стихи,
Выйти в поле, потерять дорогу,Ввериться таинственной судьбе,И молиться ласковому богуО своей любви и о тебе.
1920
«Словно льды в полярном море…»
Словно льды в полярном море,Облака вокруг луны.На широком косогореПушки темные видны.
У повозок дремлют кони.Звонкий холод. Тишина.В сон глубокий властно клонитПолуночная луна.
И лежу под небом льдистым,Озаренный до утраЗолотистым, водянистым,Жарким пламенем костра.
1920
Арбуз
Набравши в трюм в Очакове арбузов,Дубок «Мечта» в Одессу держит путь.Отяжелев, его широкий кузовГустые волны пенит как-нибудь.
Но ветер стих. К полудню все слабееДве борозды за поднятой кормой.Зеркальна зыбь. Висят бессильно реи.И бросил руль беспечный рулевой.
Коричневый от солнца, славный малый,В Очакове невесту кинул он.Девичья грудь и в косах бантик алыйЕму весь день мерещатся, сквозь сон.
Он изнемог от золотого грузаСвоей любви. От счастья сам не свой,На черном глянце спелого арбузаВыскабливает сердце со стрелой.
1920
Прибой
Крутой обрыв. Вверху — простор и поле.Внизу — лиман. Вокруг его стеклаТрава красна, пески белы от солиИ грязь черна, как вязкая смола.
В рапной воде, нагретые полуднем,Над ржавчиной зеленого пескаМедузы шар висит лиловым студнем,И круглые сияют облака.
Здесь жар, и штиль, и едкий запах йода.Но в двух шагах, за белою косой, —Уже не то: там ветер и свобода,Там море ходит яркой синевой.
Там, у сетей, развешанных для сушки,В молочно-хрупкой пене, по пескам,Морских коньков и редкие ракушкиПрибой несет к моим босым ногам.
1920
Слепые рыбы
Всю неделю румянцем багрянымПламенели холодные зори,И дышало студеным туманомНепривычно-стеклянное море.
Каждый день по знакомой дорогеМы бежали к воде, замирая,И ломила разутые ногиДо коленей вода ледяная.
По песчаной морщинистой мелиМы ходили, качаясь от зыби,И в прозрачную воду смотрели,Где блуждали незрячие рыбы.
Из далекой реки, из Дуная,Шторм загнал их в соленое море,И ослепли они и, блуждая,Погибали в незримом просторе.
Били их рыбаки острогою,Их мальчишки хватали руками,И на глянцевых складках прибояРыбья кровь распускалась цветами.
1920
Воспоминание
Садовник поливает сад.Напор струи свистят, треща,И брызги радугой летятС ветвей на камушки хряща.
Сквозь семицветный влажный дымНепостижимо и светлоСинеет море, и над нимБелеет паруса крыло.
И золотист вечерний свет,И влажен жгут тяжелых косТой, чьих сандалий детский следТак свеж на клумбе мокрых роз.
1920
Одуванчик
Сквозь решетку втянул ветерокОдуванчика легкий пушок —Невесомый, воздушный намек.
Удивился пушок. И сквознойНад столом закачался звездой.И повеял свободой степной.
Но в окно потянул ветерокЗа собою табачный дымок.А с дымком улетел и пушок.
1920
«Легко взлетают крылья ветряка…»
Легко взлетают крылья ветряка,Расчесывая темные бокаВесенних туч, ползущих по откосу.И, распустив стремительную косу,В рубашке из сурового холста,Бежит Весна в степях необозримых,И ядовитой зеленью озимыхЗа ней горит степная чернота.
1921
Пряха
Поет красавица за прядкойУ неумытого окна,И день сбегает нитью гладкойИз рук в моток веретена.
Покорен сладкому бездельюПод мягкий стук и скрип колес,Слежу, как тает над кудельюДевичьих пальцев нежный воск.
Завороженный и усталый,Сижу, к овчине прислонясь.Последний луч струною алойТрепещет, в сумраке дымясь.
И вижу вдруг — под шум напевный,Не в силах дрему превозмочь —Простоволосою царевнойУже сидит за пряжей ночь.
И голова седой колдуньи —Кудель на палке — так бледна.А тонкий ноготь новолуньяГрозит из синего окна.
1920
Муза
Пшеничным калачом заплетена косаВкруг милой головы моей уездной музы;В ней сочетается неяркая красаКрестьянской девушки с холодностью медузы.
И зимним вечером вдвоем не скучно нам.Кудахчет колесо взволнованной наседкой,И тени быстрых спиц летают по углам,Крылами хлопая под шум и ропот редкий.
О чем нам говорить? Я думаю, куря.Она молчит, глядит, как в окна лепит вьюга.Все тяжелей дышать. И поздняя заряНаходит нас опять в объятиях друг друга.
1920
