Валентин Катаев - Том 9. Повести. Стихотворения
1915
Тишина
Зацепивши листьев ворохЛегкой тростью на ходу,Стал. И слышу нежный шорохВ умирающем саду.
Сквозь иголки темных сосен,Сквозь багровый виноградЗолотит на солнце осеньОпустевший, тихий сад.
Воздух чист перед закатом,Почернела клумба роз.И в тумане синеватомПервый слышится мороз,
А на вымокшей дорожке,Где ледок светлей слюды,Чьи-то маленькие ножкиОтпечатали следы.
1915
В апреле
В апреле сумерки тревожны и чуткиНад бледными, цветущими садами,Летят с ветвей на плечи лепестки,Шуршит трава чуть слышно под ногами.
С вокзала ль долетит рассеянный свисток,Пройдет ли человек, собака ли залает,Малейший шум, малейший ветерокМеня томит, волнует и пугает.
И к морю я иду. Но моря нет. Залив,Безветрием зеркальным обесцвечен,Застыл, под берегом купальни отразив,И звезды ночь зажгла на синеве, как свечи.
А дома — чай и добровольный плен.Сонет, написанный в тетрадке накануне.Певучий Блок. Непонятый Верлен.Влюбленный Фет. И одинокий Бунин.
1916
Письмо
Зимой по утренней зареЯ шел с твоим письмом в кармане.По грудь в морозном серебреЕловый лес стоял в тумане.
Всходило солнце. За бугромПорозовело небо, сталоГлубоким, чистым, а кругомВсе очарованно молчало.
Я вынимал письмо. С тоскойСмотрел на милый, ломкий почеркИ видел лоб холодный твойИ детских губ упрямый очерк.
Твой голос весело звенелИз каждой строчки светлым звоном,А край небес, как жар, горелЗа лесом, вьюгой заметенным.
Я шел в каком-то полусне,В густых сугробах вязли ноги,И было странно видеть мнеОбозы, кухни на дороге,
Патрули, пушки, лошадей,Пни, телефонный шнур на елях,Землянки, возле них людейВ папахах серых и шинелях.
Мне было странно, что война,Что каждый миг — возможность смерти,Когда на свете — ты однаИ милый почерк на конверте.
В лесу, среди простых крестов,Пехота мерно шла рядами,На острых кончиках штыковМигало солнце огоньками.
Над лесом плыл кадильный дым.В лесу стоял смолистый запах,И снег был хрупко-голубымУ старых елей в синих лапах,
1916
Действующая армия
«Туман весенний стелется. Над лесом…»
Туман весенний стелется. Над лесомПоплыл, курясь, прозрачный сизый дым.И небо стало пепельно-белесым.Каким-то близким, теплым и родным.
Тоска и грусть. С утра на воздух тянет.И я иду куда глаза глядят:В леса, где даль стволы дерев туманит,На речку снежную, где проруби блестят.
Мечтаю. Думаю. Брожу среди развалинРазбитого снарядами села.Повторены зеркалами проталинОстатки хижин, выжженных дотла.
Стволы берез с оббитыми ветвями.Меж них — прямые остовы печей.Зола и мусор серыми буграмиДа груды обгорелых кирпичей.
Орешник, елки, тонкие осины —Сплошь в воробьях. Все утро в головеСтоит веселый щебет воробьиныйИ тонет взор в неяркой синеве.
От ветра жмуришься, слегка сдвигаешь брови.Снег сходит медленно, и, на земле сыройОттаяв, проступают лужи крови, —Следы боев, гремевших здесь зимой.
1916
Действующая армия
У орудия
Взлетит зеленой звездочкой ракетаИ ярким, лунным светом обольетБлиндаж, землянку, контуры лафета,Колеса, щит и, тая, — упадет.
Безлюдье. Тишь. Лишь сонные патрулиРазбудят ночь внезапною стрельбой,Да им в ответ две-три шальные пулиСо свистом пролетят над головой.
Стою и думаю о ласковом, о милом,Покинутом на теплых берегах.Такая тишь, что кровь, струясь по жилам,Звенит, поет, как музыка в ушах.
Звенит, поет. И чудится так живо:Звенят сверчки. Ночь. Звезды. Я один.Росою налита, благоухает нива.Прозрачный пар встает со дна лощин,
Я счастлив оттого, что путь идет полями,И я любим, и в небе Млечный Путь,И нежно пахнут вашими духамиМоя рука, и волосы, и грудь.
1916
Действующая армия
Ночной бой
В цепи кричат «ура!». Далеко вправо — бой.Еловый лес пылает, как солома.Ночная тишь разбужена пальбой,Раскатистой, как дальний рокот грома.
Ночной пожар зловещий отблеск льет.И в шуме боя, четкий и печальный,Стучит, как швейная машинка, пулеметИ строчит саван погребальный.
1916
Действующая армия
Ранение
От взрыва пахнет жженым гребнем.Лежу в крови. К земле приник.Протяжно за далеким гребнемНесется стоголосый крик.
Несут. И вдалеке от бояУж я предчувствую вдали —Тебя, и небо голубое,И в тихом море корабли.
1917
Румфронт
«Зеленым сумраком повеяло в лицо…»
Зеленым сумраком повеяло в лицо.Закат сквозит в листве, густой и клепкой.У тихого обрыва, над скамейкой,Из тучки месяц светит, как кольцо.
Зеленым сумраком повеяло в лицо.
От моря тянет ласковый и свежийВечерний бриз. Я не был здесь давноУ этих сумеречных, тихих побережий.У мшистых скал сквозь воду светит дно.
И все как прежде. Скалы, мели те же,И та же грусть, и на душе темно.От моря тянет ласковый и свежийВечерний бриз… Я не был здесь давно.
1917
Капли
В каждой капле, что сверкает в распустившихся кустах,Блещет солнце, светит море, небо в белых облаках.
В каждой капле, что сбегает, по сырой листве шурша,Синей тучи, майских молний отражается душа.
Если будет вечер светел, если будет ночь ясна,В темных каплях отразится одинокая луна.
Если ты плечом небрежным куст заденешь, проходя,Капли брызнут ароматным, крупным жемчугом дождя,
И повиснут на ресницах, и тяжелый шелк волосОкропят весенней влагой, влагой первых, чистых слез.
В каждой капле — сад и море, искры солнечной игры…Хорошо быть чистой каплей и таить в себе миры!
Кассиопея
Коснуться рук твоих не смею,А ты любима и близка.В воде, как золотые змеи,Скользят огни Кассиопеи,Ночные тают облака.
Коснуться берега не смеет,Журча, послушная волна.Как море, сердце пламенеет,И в сердце ты отражена.
1918
«Томится ночь предчувствием грозы…»
Томится ночь предчувствием грозы,И небо жгут беззвучные зарницы.Довольно бы всего одной слезы,Чтоб напоить иссохшие ресницы,
Но воздух сух. Подушка горяча.Под стук часов томится кровь тобою,И томен жар раскрытого плечаПод воспаленною щекою,
1918
В трамвае
Блестит шоссе весенним сором,Из стекол солнце бьет в глаза.И по широким косогорамВизжат и ноют тормоза.
Люблю звенящий лет вагона,Бурьян глухого пустыряИ тяжесть солнечного звонаУ белых стен монастыря.
1918
На яхте
Благословенная минутаДля истинного моряка:Свежеет бриз и яхта крутоОбходит конус маяка.
Захватывает дух от крена,Шумит от ветра в голове,И жемчугами льется пенаПо маслянистой синеве.
1918
