Малиновые облака - Юрий Михайлович Артамонов
Вечером Алексей со Светланой сидят в деревенском клубе. И там то же самое: герои гоняют на машинах, дерутся, лежат на пляже, целуются, пьют вино… Светлана давно уже там: в машине, у моря, это ее целуют, ее обнимают, ей дарят драгоценности. Голова ее на плече Алексея, рука сильно сжимает руку, горячее дыхание обжигает и кружит голову; она льнет к нему все теснее, не замечая этого и не чувствуя запаха бензина и солярки. А когда зажигается свет в зале, отстраняется и недоуменно смотрит на него, будто впервые видит.
На улице, когда Алексей провожает ее до дому, в темноте, все снова приходит к ней. И не береза качается — пальмы шумят, не соловей — цикады стрекочут, не собака — лев голос подает, не пруд туманом заволакивает округу — океан дышит. А вместо тусклых окон деревни видятся ей неоновые огни, небоскреб, где в ее апартаментах зеркальный бар, широкие кожаные диваны, атласные пуфы, розового мрамора ванна. И не Алексей рядом — а таинственный принц, который увезет ее далеко-далеко… Вот она садится к нему на колени…
— Кальвадос… Не желаете?
— Чего-чего? — недоуменно переспрашивает Алексей.
И нет уже цикад и пальм, а вместо небоскреба приземистый домишко на три окна. А от пруда — запах тины и навозной жижи…
— Хватит! — зло говорит она и, как с горки, съезжает с его колен. Садится подальше, даже не оправляя платья.
— Лижешься, лижешься… Как теленок… Надоело!
— И правда, хватит, — соглашается Алексей. — Давай поженимся. А то я и день, и ночь на ногах — совсем высохну.
— Успеется. Гуляй, пока молоды!
Вот уж совсем светло. Скоро солнце взойдет. Где-то скрипит телега — это конюх за травой для лошадей поехал. Пора и домой.
Светлана, обнимая себя за плечи, бежит к калитке. Продрогла. Теперь спать, спать, спать… Алексей тоже идет домой, переодевается и, успев лишь позавтракать, бежит к комбайну: надо заканчивать ремонт, скоро уборка. Весь день копается во внутренностях агрегата, а перед глазами она — Светлана.
Конечно, он знал о ее легкомысленности, знал и о многочисленных увлечениях, но не ставил их ей в вину. Разве она виновата, что так красива, разве виновата, что ребята табуном за ней бегают? Ведь даже сиди она дома, носа на улицу не показывай — все равно под окнами ходить будут и все равно разговор пойдет по деревне: такая-то она да такая-то..: Тут один выход — отшить всех ухажеров, чтоб не смели и близко подходить. Так он решил, когда в. первый раз после службы ее увидел на танцах, увидел совсем новыми глазами. И сам себе сказал: «Или моя — или ничья!»
В тот же вечер ни за что ни про что избил парня, который с ней танцевал, на другой день — своего же друга. А ей это только льстило. Еще бы — из-за нее дерутся. Да и привыкла к этому. Еще когда училась в культпросвете и приезжала на каникулы — сколько драк было из-за нее. И не только один на один, когда двое претендовали на ее внимание. Группами дрались, деревнями. Нанимали «бойцов» за бутылку, вставали всей компанией за своего дружка…
Скольким парням, оплеванным, осмеянным, пришлось покинуть родные края; сколько родителей посылали Светлане проклятья. А ей хоть бы что. Победил один — она «его девушка», пока не найдется другой, более сильный…
Теперь вот Алексей. Хоть и победитель он, а она вертит и помыкает им, как хочет. Самой же скучно стало — все остальные парни сторонятся, напуганные мощными кулаками. Некому глазки строить, некого за нос водить.
Ушло лето. На полях сиротливые скирды соломы, пожухлое золото стерни, летучая паутина в воздухе, чуткая тишина. Люди копают картошку, грачи собираются стаями и галдят на деревьях. А у Алексея выдалось свободное время, в первый раз за все лето и половину осени.
В тот день он прикатил к дому Светланы на мотоцикле: решил, наконец, поговорить с ней и ее роди гелями о свадьбе. Что тянуть? Осень — самая пора. Хватит мучаться, благо и деньги есть, заработал на жатве столько, сколько любому другому дай бог заработать. Мать Алексея, конечно, против этой свадьбы, ну, да кто сейчас родителей слушает. А вот сестренка в восторге. Еще бы, такая подружка будет. С ней можно и по душам поговорить, открыть девичьи секреты. Матери разве все скажешь — прибьет. А Светлана опытная в таких делах: много знает, много видела, еще больше испытала…
Подкатил к дому, а там «Москвич» стоит. Кто это к ним приехал? Заходит. Видит, мужчина какой-то сидит за столом. На нем дорогой костюм, очки с красивой оправой, при галстуке, магнитофончик маленький на столе. Света сидит напротив — веселая, радостная.
Когда Алексей заходил, слышал, что они весело о чем-то разговаривали. Только вошел — враз замолчали. Мужчина глянул поверх очков, спросил у Светланы:
— Кто это?
— Да наш же, деревенский, — ответила она, но почему-то даже не познакомила.
Алексей смело сел рядом с мужчиной. Посидел немного, а они завели какой-то не очень понятный разговор. Надоело слушать. Отозвал Светлану на кухню, спросил:
— Кто он такой?
— Виталий. Учится в Ленинграде, в аспирантуре. Ученый, собирает фольклор: сказки там, песни разные, поговорки… А родом он. из соседней деревни, оказывается…
— Куда это он собирает? — ехидно спросил Алексей, чувствуя, что все в нем закипает от злости. — В карман, что ли?
— Ничего ты не понимаешь, деревня! Магнитофон у него. Сколько я тебе говорила: читай, читай побольше…
— Ну, если песни и сказки — пусть собирает. А если что другое — ты его предупреди, понятно?
Светлана только губы скривила презрительно. Подумаешь!
А Алексей, ни слова больше не говоря, повернулся и вышел. Очень не понравился ему этот мужчина…
Вот и картошку копать закончили. Земля подмерзла после дождей, снежок на нее пал, а вступишь — треснет корка и из-под нее грязь фонтанчиком. Пустынно кругом, стыло, промозгло. Деревья стоят голые, оттого кажутся сиротливыми, брошенными. Небо укрыто дымчатым пологом — ни просвета, ни лучика. Птицы улетели, а те, что остались, жмутся на деревьях, нахохлившись, будто раздумывают, как же пережить грядущую зиму.
Меся грязь, Алексей спускается вниз по улице. Ноги скользят, жижа стреляет на сапоги. Настроение паршивое. Устал он совсем, замучился. Начнешь со Светланой о свадьбе говорить, все один ответ: «Успеется…» Придешь к ней, а там этот сидит с магнитофоном. «Ладно, коль ученый — пусть пишет, — думает Алексей. —
