Когда зацветут тюльпаны - Юрий Владимирович Пермяков
— Отправил, — ответил Алексей. — Скоро должны подвезти.
— Ну, а теперь давайте побываем на заброшенных скважинах. Посмотрим, помолчим, подумаем. Иногда это полезно…
* * *
Одна из этих скважин находилась километрах в пяти — шести от Соленой Балки. Полузанесенная снегом, изъеденная ржавчиной арматура вызывала непонятное чувство сожаления о чем-то, навевала грусть. Ходили вокруг нее, протаптывая в снегу тропинку, и действительно, молчали, думали.
Первым нарушил молчание Алексей.
— Следы глинистого раствора еще видны, — сказал он. — А раствор люди делали… Представляю, как тяжело им было: каждый кусочек глины — на вес золота. Лопатой нагружают на носилки и таскают в глиномешалку… Сколько сил отнимает эта операция у буровиков!..
— Бурили ротором, — поддержал Алексея Вачнадзе. — Масса аварий… В результате же — соленая вода…
— Я изучал документы этих скважин, — опять сказал Алексей. — Площадь мало чем отличается от нашей, однако времени на бурение вот этой потеряно в три раза больше… И где они сейчас?
— Кто? — не понял Вачнадзе.
— Мастер, ребята, которые работали здесь…
Вачнадзе пожал плечами, а Гурьев неожиданно ответил:
— Он в Сибири. Продолжает разведку. Рашид Хусейнов звать его.
— Азербайджанец? — посмотрел Вачнадзе на Гурьева.
— Должно быть, — ответил Гурьев и добавил: — Холодно, давайте возвращаться…
Медленно двинулись по глубокому снегу к вездеходу. Алексей оглядывался на заброшенную скважину.
— Ты чего? — спросил его Вачнадзе.
— Странное ощущение, — немного виновато заговорил Алексей. — Мне все кажется, что нас кто-то сейчас позовет и спросит, что нам здесь нужно…
Гурьев недовольно фыркнул:
— Мистика какая-то…
Но Вачнадзе возразил серьезно:
— Это несбывшиеся надежды тех людей витают над этим местом… Их боль, их труд, их усталость и бессонница… Шла война, война моторов, для них нужно было горючее. И люди, работающие здесь, думали, что дадут его… И не дали… Не нашли… Представляете, что они чувствовали тогда?
Помолчав, Алексей ответил:
— Я представляю… и не хотел бы быть на месте Хусейнова… — Потом добавил: — Но они не зря потрудились здесь — мы доведем их дело до конца. Во всяком случае, структуру пород на этой площади я знаю так, как будто сам бурил эти скважины. А это что-нибудь да значит…
— Не увлекайся, Алеша, — улыбнувшись, сказал Вачнадзе и посмотрел, приподняв рукав пальто, на часы. — Давайте спешить — нужно пусковую конференцию провести…
3
В красном уголке собрались буровики, слесари, монтажники, дизелисты, трактористы. Уместились кое-как — скамеек не хватило, и многие устроились прямо на полу. Комнату наполнили грубоватые простуженные голоса, покашливание, шарканье ног, шутки, смех.
Алексей был задумчив и взволнован. Не покидали мысли о Хусейнове, о его бригаде, пробурившей здесь три скважины и уехавшей ни с чем. А что ожидает нас?.. Он смотрел на собравшихся людей, таких разных и в то же время чем-то похожих друг на друга, и уже сейчас старался представить себе, как каждый из них будет вести себя, когда начнется бурение и встретятся первые трудности…
— Алексей Константинович, открывайте собрание, — вывел его из задумчивости голос Вачнадзе.
Алексей прошел к столу, покрытому красной материей. В комнате стало тихо.
— Пусковую конференцию считаю открытой, — сказал Алексей. — Для ведения конференции прошу избрать президиум. Какие будут предложения?
Мгновение стояла тишина. Потом чей-то голос выкрикнул:
— Бурильщика Климова!
Поддержали:
— Верно! Климов достоин!..
Второй голос — густой, раскатистый:
— Предлагаю еще мастера, Алексея Константиныча…
— Факт, мастера, а как же?
— Директора!
— Гурьева, главного инженера!
Проголосовали. Климов уверенно прошел к столу, уселся на табурете и, обведя всех взглядом, строго нахмурил белесые брови. К нему низко наклонился Алексей.
— Веди собрание. Первое слово — мне…
Климов поднялся и постучал увесистым кулаком по столу, призывая собравшихся к тишине. Кто-то засмеялся, а ехидненький голосок пропел:
— Тебя в президиум выбрали, но зачем же столы ломать?
Грохнул дружный смех. Климов растерялся и сконфуженно посмотрел на мастера. Тот, пряча смеющиеся глаза, ободряюще кивнул головой.
Климов кашлянул, прикрыл рот ладонью, собрался с духом и заговорил:
— Я прошу прекратить смех… Не для смеха и шуточек собрались мы сегодня… Нам нужно поговорить, посоветоваться, как мы будем работать. Дело серьезное, и давайте отнесемся к нему серьезно… Слово предоставляю мастеру Алексею Константиновичу Кедрину…
Алексей всегда удивлялся и завидовал тем записным ораторам, которые обладали искусством говорить перед большой аудиторией. Завидовал потому, что сам выступать с трибуны не умел и не любил. Горячий по натуре, он сразу же начинал волноваться, когда видел, вернее, не видел, а чувствовал устремленные на него десятки пар внимательных глаз. Чтобы побороть волнение, говорил с остановками, подбирая и взвешивая каждое слово. Так и на этот раз, сдерживая волнение, начал тихо и медленно.
— Шла война. Немцы подходили к Волге. Их танки уже форсировали Дон и врывались в села, которые считались тыловыми. Фашистские самолеты бомбили Сталинград… К Волге отступали наши армии, нанося врагу ответные удары. Тысячи танков, самолетов, автомашин участвовали в этих сражениях. Война моторов! Побеждал тот, кто располагал перевесом в количественной мощности двигателей, в обеспечении их горючим. Старые буровики помнят, в каких широких масштабах была развернута в те годы разведка на нефть… И вот в самое тяжелое для нашей Родины время сюда, вот в эти места, прибыла бригада буровиков-разведчиков, возглавляемая мастером Рашидом Хусейновым. Неимоверные трудности, несовершенная техника, удаленность от населенных пунктов, отсутствие воды и лютые зимы — все, казалось, ополчилось против них. Но буровики не сдавались. Они пробурили одну скважину, она оказалось непродуктивной, пробурили вторую — то же самое, третью… Но и третья дала только соленую воду…
Алексей передохнул и продолжал:
— Разведчиков перевели в другой район, но я уверен, они добились бы своего, если бы их не отозвали… С тех пор прошло много лет, и нам сегодня выпала честь продолжить дело, которое они начали… Почетное, ответственное дело.
Срок на проводку скважины дан нам большой, — учитывались и удаленность от технической базы, и отсутствие водной линии, и зима. Так что пока мы будем вести бурение, в степи расцветут и отцветут тюльпаны… — Алексей широко улыбнулся. — Между прочим, товарищи, говорят, весной здесь вся степь тюльпанами покрывается: красными, желтыми, белыми… Красиво бывает — глаз не отвести… Но это — к слову пришлось. Дело же в том, что я лично с таким сроком не согласен. Почему не согласен? Да потому, что мы можем сократить это время…
По красному уголку пробежал одобрительный гул.
— Тише, товарищи, — поднял руку Алексей. — Нам предстоит пробурить более двух тысяч метров. По данным геологов, основные породы, которые нам придется штурмовать, — это известняки… Вот и судите, что здесь можно сделать. Жду ваших соображений, ребята…
Алексей сел. В красном уголке застыла настороженная тишина.
