Николай Бондаренко - Будни и праздники
Дмитрий отстранил его руку. Тот тяжело, с видом непонятого человека покачал головой.
— Слушай, мастер, нельзя отталкивать руку, которая хочет тебе помочь.
Было в его тоне нечто глубоко искреннее и в то же время трагичное, что заставило Дмитрия удержаться от очередной резкой реплики.
Чума растопырил ладони и показал их Дмитрию.
— Смотри. Видишь — в мозолях. Это руки рабочего человека. Разве человек с такими руками может быть негодяем? А ты на меня кидаешься…
— Хорошо. Что конкретно ты хотел мне сказать? — Дмитрий невольно перешел на «ты».
Чума нагнулся к нему ближе и проговорил, не убирая ладоней:
— Вот этими самыми руками я душил Кайтанова.
— Как — душил?
— Прямо в кабинете.
Разговор принимал острый оборот.
— Все началось в одну из суббот. Как обычно — конец месяца — план горит. Кайтанов собрал нас и объявляет: «Ребята! Надо!» Ну, нам не впервой. Надо, значит, надо. Повкалывали так, что перекрыли план на 15 процентов. Кайтанов вернулся из мехколонны довольный: «Ребята, я вам премию выхлопотал!» А премия-то курам на смех — кому пять, кому десять рублей. Расписались мы в ведомости, двинули всей бригадой в шашлычную, да и приговорили эту премию. И забыли о ней. Привозят зарплату. Прикидываем, вроде бы недополучили. На бо́льшую сумму я подписывал наряд. Мы — к начальнику. Он давай успокаивать: «Буду в мехколонне, обязательно разберусь, видать, бухгалтерия что-то напутала». А тут у меня как раз отпуск подошел. За расчетом я поехал в мехколонну, ну и решил заодно поднять наряды за прошлый месяц. Вижу, там и на премию ведомость… Вроде та ведомость и не та. Мы-то по пять — десять рубликов получили, а тут к каждой цифирке нолик приписан. Была ведомость на 70 рублей, стала на 700. Понятно мне стало, почему недополучили, налоги-то с каждого высчитали с учетом премии. В мехколонне я никому ни слова. Но такое зло взяло! Вернулся в Райцентр, и прямо в кабинет к Кайтанову. Он был один. «Ну, — говорю, — расскажи ребятам, как ты премировал их за хорошую работу!» Он побледнел, весь сжался, струсил, понимаешь, не ожидал этого. Ну, думаю, гнида! За рабочий счет брюшко отращиваешь! Такое тут на меня нашло… Схватил его за толстую шею и давлю. А он — хоть и здоровый — обмяк весь. Не знаю, чем бы все кончилось, не подоспей тут Самуся. Хилый вроде, а оттащил меня и вытолкнул из кабинета. А я горю весь, слова нормально произнести не могу. Пошел в Сухой Парк. Думаю, поброжу немного, остыну, а после соберу ребят, организуем собрание, составим протокол и сообщим куда следует.
— Дальше.
— А дальше вышло так… Пока я охлаждал свои нервы, они не дремали. Сами собрали бригаду, и Самуся объяснил, что в связи с вынужденной покупкой дефицитных запчастей, они были вынуждены пойти на этот фокус с премией. А раньше, мол, молчали, потому что не хотели лишней болтовни. Так как в счет налогов с людей удержали большую сумму, то эти деньги будут компенсированы в следующем месяце. И чтобы, мол, окончательно забыть об этом неприятном инциденте, начальник участка распорядился выдать со склада бригаде два литра чистого спирта. Этим спиртом они их и купили. Да нет… Дело, конечно, не в спирте… Поверили им люди, да и я поверил бы, если бы не видел, как перетрусил в первый момент Кайтанов. Нет, врешь! Была бы у него совесть чиста, не обмяк бы он так в моих руках!
— А что, если просто растерялся? Открывается дверь, врывается здоровяк, бросается душить… Может, действительно, деньги пошли на запчасти? Ты об этом не подумал?
Дмитрий словно забыл, что совсем недавно сам возмущался в похожей ситуации… Но сейчас он был готов отстаивать правоту Кайтанова именно потому, что у другого человека появились подозрения.
— Э, нет! Тут-то у меня глаза и раскрылись. Я и раньше кое-что замечал, но не принимал во внимание. А тут разом все вспомнил. Бывало, едешь на объект — на складе доски, шифер, уголь. Возвращаешься — нет ничего. Куда все исчезало? Вроде на благоустройство участка. А что благоустроили? Забор починили! Да ты пей пиво, мастер! Давай, я еще по кружечке возьму, раз пошел такой разговор.
— Нет, довольно, — Дмитрий прикрыл кружку рукой. — Выходит, так: ты один оказался глазастым, а остальные — слепцами?
— Почему? Глазастых хватало. Да никого из них на участке уже не осталось. Мне, например, Самусенко тогда растолковал все по порядочку. Так, мол, и так. Люди тебя не поддержат, а полезешь напролом, сломаешь голову. У Кайтанова на шее синяки от твоих пальцев, я свидетель, если нужно, еще найдем свидетелей. А я что? Я рабочий человек. Я работать люблю, жить, с мастерами ругаться, вот, пиво выпить иной раз люблю. Мне чью-то голову, пусть даже подлую, подставлять под топор совестно.
— Значит, по-твоему, глазастых выгнали, а остальных купили за стакан спирта?
Чума погладил свои чумацкие усы, потом проговорил задумчиво:
— Не туда гнешь, мастер. Сейчас на участке зима.
— То есть?
— Понимаешь, зимой у всякой живности спячка… Есть на участке хорошие люди, как не быть… Но спячка у них. Нужен человек, который сумел бы их разбудить. Я упустил момент, не смог. А ты, вижу, сможешь. Потому и говорю с тобой.
— То, что ты рассказал, сплошь эмоции. У тебя нет ни одного доказательства, кроме ведомости на премию. Во всяком случае, я работаю на участке месяц, и ничего подобного не замечал, — ответил Дмитрий, чувствуя, однако, что кривит душой.
— Наивная ты душа, мастер, — усмехнулся Чума. — Ты думаешь, они дураки? Эта история с ведомостью была два года назад. Кайтанов тогда только начинал. Сейчас он такими детскими шалостями не занимается. Семьсот рублей для него нынче не деньги, да и способ не тот — опасно. Масштабы у него другие, он нынче не кубометрами досок ворочает, а вагонами.
— Доказательства?!
— Погоди, скоро получишь.
— Вот тогда и поговорим! — Дмитрий отодвинул недопитую кружку и, резко повернувшись, пошел к Сухому Парку.
XXXV
В понедельник Дмитрий пришел на участок совсем рано: еще не было семи. Внимательно оглядел двор. Штабеля досок и шифера, которые он видел у склада в свой первый день, ниже, кажется, не стали.
А не относится ли Чума к числу тех легко возбудимых, с богатым воображением людей, которые способны твердо уверовать в собственную выдумку, да еще заразить ею часть окружающих? Разве он сам, Дмитрий, не сталкивался с ними? Был, например, Игорь Крепачев, который за глаза всюду поливал Дмитрия грязью лишь потому, что Дмитрий получил на складе последний полушубок, а Крепачеву, пришедшему следом, полушубка не досталось. А разве нет недоброжелателей у Бутенко? А разве всего месяц назад Колька не плел небылиц про Абдусаттарова, да еще ссылался при этом на мнение других?
Вполне вероятно, что у Чумы больная психика. Конечно, все было иначе. Премию Кайтанов пустил на запчасти. Это попахивает неприятно. Но это совсем не то, о чем толковал усатый. Чума вспылил. Кайтанов решил избавиться от баламута. И завертелось колесо. Дмитрий уже казнил себя. Надо было не развешивать уши, а резче, тверже ответить Чуме. Если он еще раз придет со своей пустой болтовней, он его выставит!
А с Кайтановым надо сразу же объясниться, после его возвращения. Между ними не должно быть недомолвок. Иначе работать вместе будет, действительно, невозможно.
Начали подходить рабочие. Одна за другой собирались бригады. Большую часть линейщиков, исключая бригаду Малявки, Дмитрий знал плохо, некоторых лишь мельком видел в общежитии, но недоразумений не возникало. Самого Дмитрия, оказывается, все знали отлично. И по тому, как с ним разговаривали, как обращались — он понял, что его приняли по серьезному. Опасения Кайтанова, что без него участок впадет в спячку, оказались ложными. Одна за другой бригады выезжали на работу. Сумароков утром даже не заходил в контору, а расположился в тени склада, принялся вместе в двумя слесарями разбирать узлы бульдозера. Могилов собрал «дедовскую» бригаду и уехал за цементом. На участке была полная занятость, все сосредоточенно работали.
Дмитрий некоторое время крепился, затем, махнув на все рукой, сел в самосвал, который Кайтанов оставил ему в качестве персонального автомобиля (свой «уазик» он на время отъезда консервировал), и отправился к Малявке.
Еще в пятницу Дмитрий выдал своей бригаде аккордный наряд на новый месяц. Ему не терпелось посмотреть, как начнется неделя. Техника у Малявки сейчас вся была на ходу — Дмитрий все же добился, чтобы Сумароков выехал на трассу и подремонтировал бульдозеры и КЛЭП. Но не только желание видеть бригаду в деле гнало его нынче на объект.
Линейщиков он нашел на трассе — ставили очередную опору.
Вот бригада потащила такелаж к следующему пикету. Дмитрий отозвал Малявку в сторону.
Они шли вдоль створа, Дмитрий медлил, не решаясь начать разговор. Но начинать нужно было.
