Макс Саблин - Чалын – дочь снежных вершин. Книга 1. Южные ветры

Чалын вспомнила про бархатный мешочек, который дала ей Адаана, сняла его с пояса, и развязала.

– Адам! – окликнула она отца.

В руке дочери хан увидел горсть песка и криком распорядился:

– Кыркижи, отвлеки его, – крикнул хан.

Защищая глаза от пыли рукой, человек-гора двинулся на разъярённого великана. Заметив богатыря, чудище попыталось сдуть его с ног, но человек-гора устоял, с его головы лишь слетела шапка.

Ойгор подхватил на руки дочь, запрыгнул на коня и пустил его вскачь. Преодолевая сокрушительные порывы ветра, перелетая через разбросанные деревья, они мчались навстречу врагу. Из двух всадников, скачущих на огненно-рыжем жеребце, великан разглядел Чалын и разъярился ещё больше.

Кыркижи замер, увидев, какая опасность ожидает дочь хана. Вбирая воздух, грудь чудища раздувалась для того, чтобы нанести сокрушительный удар. Промедление сулило погибелью. Человек-гора вонзил меч в землю, схватил поваленную сосну и с отрывистым криком швырнул её в великана. Крутящееся дерево угодило тому прямо в голову, разбросав вокруг охапки сухих листьев. Ветер на мгновение стих.

– Кидай! – крикнул хан Ойгор дочери.

Размахнувшись что было сил, Чалын бросила песок в великана. Тысяча мелких крупинок превратилась в тысячу огромных камней. С силой камнепада глыбы обрушились на чудище и погребли его под собой. Грохот от них эхом прокатился по горам, ну а после наступила тишина. Враг был повержен.

Глава 7. День рождения

Ночное сражение с духом отняло у Чалын много сил, и весь следующий день она отдыхала. Дочь хана настолько утомилась, что от восхода солнца и до самого его заката даже не выглянула из аила, чтобы подышать свежим воздухом. К вечеру она выспалась, но вставать так и не собиралась. Пролёживая бока на тюфяке, набитом оленьей шерстью, девочка наблюдала за пляшущим в очаге огнём, вспоминая недавние события. А когда сумрак сгустился и над Яраш-Дьер снова засияли звёзды, Чалын попыталась уснуть, но не смогла. Она беспокойно вертелась и всё время о чём-то размышляла.

«Интересно, почему этот злой дух хотел меня забрать? – подумала Чалын, переворачиваясь на другой бок. – Наверное, собирался унести к себе, под землю».

Тут девочка открыла глаза и заметила угасающие в брошенном очаге угли. В аиле сгустился полумрак, воздух остыл, с улицы веяло прохладой. Чалын сильно удивилась. Ещё никогда не было такого, чтобы присматривающая за огнём женщина куда-то исчезла. Для всех людей ойгорского ханства домашний очаг был святым местом, и поэтому погасший в нём огонь предзнаменовал несчастье.

Приподнявшись, Чалын посмотрела на отца. Тот крепко спал, положив одну руку на грудь, другую закинув за голову.

«Адам устал не меньше меня, а может даже и больше. Весь день сегодня на ногах. Пусть спит. Я сама разожгу огонь», – подумала она, направившись к очагу.

В темноте девочка попыталась нащупать хворост у остывающих камней очага, но его там не оказалось. Тогда Чалын решила набрать сухих веток у выхода, где их всегда было в достатке. Вытянув руки перед собой, чтобы не упасть, она пошла к эжику. Но и тут её ждала неудача – хворост, заготовленный в зиму, пропал.

«Не может быть! – пришла в изумление Чалын. – Его здесь было очень много. По крайней мере, ещё вечером».

Девочка приоткрыла завесу из овчины и вышла из аила. Она решила набрать толстых колотых веток, уложенных рядами за жилищем.

Светила полная луна. Спали деревья, молчала трава и даже листья не шуршали под ногами. Повсюду царила тишина. Лишь только одинокий сверчок своим монотонным стрёкотом нарушал мирный покой.

Чалын обошла аил и оказалась на берегу большого озера, водная гладь которого широкой полосой отражала луну.

«Откуда оно здесь?» – недоумевала девочка.

Вместе с непониманием пришло неудержимое любопытство и Чалын коснулась пальцами воды. По поверхности тут же разошлись круги, но сама рука осталась сухой. Ни тепла, ни холода дочь хана не ощутила.

«Этого не может быть», – отдёрнув руку, подумала она.

Следом за её ладонью из озера в небо поднялась сверкающая в лунном свете капля, за ней вторая, третья, а потом их стало так много, что это уже напоминало серебристый дождь.

«Какой-то неправильный дождь, – подумала Чалын. – Капли почему-то поднимаются в небо, а не падают вниз. Странно, всё должно быть наоборот».

В небе капли испарялись и превращались в сияющие облака. Необыкновенно красивое зрелище всецело поглотило Чалын, она стояла, как заворожённая, и не могла отвести глаз. Но тут девочка вспомнила, зачем сюда явилась, повернулась, набрала веток и поспешила вернуться в аил. Там она положила их в очаг, подложила берёзовой коры и стала раздувать угли. Те очень быстро покраснели, от них пошёл жар и береста вспыхнула. В очаге разгорелся огонь и в аиле снова стало тепло и уютно.

Чалын посмотрела на отца. Перевернувшись на бок, тот крепко спал. Мысли о загадочном озере не давали девочке покоя и она решила ещё разок взглянуть на него. Когда Чалын потихоньку вышла из аила, на улице уже шёл дождь. Одна холодная капля прокатилась по её щеке, вторая попала на подбородок, а третья упала на ресницу. Девочка моргнула и вдруг в один миг всё исчезло, как будто вовсе ничего и не было. Вокруг лишь только темень и чей-то мокрый шершавый язык усердно лижет щеку. Чалын открыла глаза и увидела миловидную мордочку зеленоглазого рысёнка.

«Выходит, это был всего лишь сон», – догадалась девочка.

Она взяла зверька под передние лапы и приподняла. Крепкое тело рысёнка покрывала густая серо-жёлтая шерсть с бурыми круглыми пятнами. Только на брюхе и на подбородке она была белая и мягкая, как пух. На кончиках треугольных ушей торчали чёрные пушистые кисточки. Маленький хищник урчал и щекотал Чалын длинными усами.

– Какой он хорошенький! – обрадовалась девочка.

– Пусть рысёнок будет тебе другом, – пожелал хан Ойгор. – Кызым, с днём рождения.

Он наклонился к дочери и нежно поцеловал в щеку. В ответ именинница обняла отца, поблагодарив за подарок.

– Адам, где ты его взял? – после спросила Чалын.

– Бедняга в петлю попался, – ответил хан Ойгор. – Он промок, замёрз и обессилел. Я его пожалел и с собой забрал.

Хан Ойгор нашёл рысёнка в лесу в тот самый дождливый день, когда на Чалын напало чудище. Маленький зверёк так сильно понравился хану, что он решил подарить его дочери на день рождения. Вернувшись в аил, Ойгор до поры до времени оставил беспомощного хищника у соседей, чтобы те о нём как следует позаботились. Прошло немного времени, и вот, на радость хану, выхоленный игривый питомец урчит себе в руках довольной Чалын.

– У него нет мамы? – спросила девочка.

– Думаю, что нет. Детёныша своего она бы не бросила, – ответил хан Ойгор, рукой пригладив уши маленькому хищнику. Рысёнок замурчал пуще прежнего.

– Мур да мур, – посмотрев в глаза зверьку, произнесла Чалын. – Тебя будут звать Мурлыс.

Рысёнок замолчал и от удивления приоткрыл пасть.

Утро именинница встретила с хорошим настроением. В этот прекрасный осенний день со всего Ойгорского ханства в Яраш-Дьер съезжались люди. Одни спешили поздравить Чалын с днём рождения, другие собирались на той – народные гуляния, устроенные ханом Ойгором в честь своей дочери.

Празднество предвещало череду разнообразных увеселений под открытым небом. С раннего утра в больших медных казанах варилось мясо, над раскалёнными углями румянились грудинки баранины – керзен, в горячей золе прогоревших костров выпекался теертпек [36] . Пряные запахи готовящейся пищи чувствовались далеко за пределами Яраш-Дьер.

А на окраинах посёлка один за другим возводились переносные островерхие аилы приезжих. Обустроившись, нарядные люди стекались к поляне на опушке хвойного леса. К полудню здесь было уже не протолкнуться. Той набрал силу, разноголосо загудел. Радость переполняла людей, повсюду раздавались смех и восторженные крики.

Взрослым разносили араку [37] и чегень [38] , детей угощали ток-чоком – сладостью, приготовленной из пережаренных кедровых орешков, ячменя и мёда диких пчёл. Ребятишки обожали ток-чок, они запивали его ароматным чаем из бадана [39] с талканом [40] .

В стороне от веселящегося народа, у длинного ковра, уставленного разнообразными яствами, во главе с ханом Ойгором трапезничали знатные люди: ханы, баи, зайсаны. Они неторопливо беседовали на всевозможные темы и время от времени поднимали чаши с аракой в честь именинницы. Однако самой виновницы торжества у ковра уже не было. Насытившись, она, как и все остальные дети, оставила взрослых и отправилась играть.

Чалын окружили девочки. Они с восторгом рассматривали рысёнка и трогали его пушистые кисточки. Мурлысу это не нравилось, он злился, отбивался от назойливых хохотушек лапой и скалился. А их это только раззадоривало.

– Сейчас как полосну, мало не покажется, – замахнувшись лапой с выпущенными острыми когтями, прорычал Мурлыс.