Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти
Она хмыкнула, представляя, как отреагирует отец, узнав, что дочь выпивала с его сослуживцем. И тут же попросила, протянув навстречу расплывающемуся мужскому силуэту пустую чашку:
– Налейте еще.Но выпить она не смогла, так как непреодолимая сила земного притяжения потянула ее в сторону. Ее подхватили сильные мужские руки и бережно перенесли на кровать. Потолок стал кружиться, но тошноты не было. Она полностью отключилась от окружающей действительности и впала в блаженное состояние, нечто среднее между обмороком и сном. И неожиданно ощутила рядом с собой своего погибшего любимого, и обрадовалась, и кинулась ему на грудь.
– Ванечка… – всхлипнула девушка, переполненная радостью от такой удивительной метаморфозы. – Родной мой…
Она попыталась заглянуть в глаза любимому мужчине, но не смогла справиться со своим опьянением и опять провалилась в небытие.
Анастасия пришла в себя от звуков канонады в своей комнате. За окном начинал брезжить рассвет. Она не помнила ни как пришла домой, ни разговоров с родителями.
«Наверное, меня привел Сергей», – с ужасом переживала свое неприглядное поведение девушка.
Дверь приотворилась, и Анастасия, закрыв глаза, прикинулась спящей. В комнату вошла мать. Лариса уже второй раз за войну так сильно переживала за свою дочку, которая раньше всегда отличалась осмотрительностью и примерным поведением. Сначала дочь полюбила молодого вора, а вчера появился новый повод – сослуживец мужа привел ее совершенно пьяную и при этом еще попросил ее руки. Он, конечно, извинялся, говорил, что любит Настю, но выглядело все совершенно непотребно. Алексей был вне себя от гнева и вышел поговорить с Мышкиным наедине. Лариса даже испугалась, что муж полезет в драку, но все закончилось мирно. Вернувшись, он проронил только одну фразу: «Замуж так замуж». Поэтому Лариса и пришла к дочери – узнать, что произошло вчера между ней и старшим лейтенантом. Присев на кровать, Лариса погладила Настю по голове.
– Мам, – не смогла после ее ласки больше притворяться спящей девушка, – что вчера произошло? Я сильно была пьяная? Отец ругался?
Лариса в подробностях рассказала дочери о том, что произошло с момента ее появления в сопровождении Мышкина.
– Ужас… – тихо простонала Анастасия, кляня себя за такую неосмотрительность. – Сергей просил моей руки?
– Да, – подтвердила мать. – И отец твой согласен.
– Что, как при старом режиме, уже и мое согласие не требуется? – нахмурилась девушка.
– А что у тебя с Сергеем? – поинтересовалась мать. – У вас серьезные отношения?
– У него ко мне, может, и да, если он руку и сердце предлагает, – вздохнула Настя. – Но я же его практически не знаю. Как я могу принять его предложение?
– А у нас с отцом не возникло впечатления, что он тебе мало знакомый.
– Мам, меня просто сильно развезло от вина!
– Между вами ничего серьезного не случилось? – задала деликатный вопрос Лариса.
– Ты что имеешь в виду? – переспросила Настя, покрываясь румянцем.
– Ну, то самое… – тоже смутилась Лариса.
– Я думаю, нет, – неуверенно покачала головой девушка.
– А вот Сергей, когда доказывал твоему отцу серьезность ваших отношений, сказал, что вы стали близки, – выпалила Лариса.
– Близки? – полностью стушевалась Настя. – Может, он имел в виду взаимопонимание, которое возникло между нами?
– А может, это и к лучшему, дочка? – с усталой надеждой вздохнула Лариса. – Он, со слов отца, хороший офицер, порядочный человек.
В комнате повисла пауза.
– Может быть, – медленно, словно под прессом, произнесла девушка.
– Ну и умница! – обрадовалась мать.
– Я еще ничего не решила, – встрепенулась Настя.
Она легла, уставившись в потолок, обдумывая происходящее. Все слишком быстро на нее свалилось. Анастасия чувствовала себя в чем-то виноватой перед Иваном, несмотря на то что считала его погибшим.
«Ванечка, любимый мой, ты прости мне эту выходку! – мысленно, словно в молитве, обратилась к погибшему Настя. – Ты же там видишь, что я люблю только тебя, и знаешь, что этому есть серьезное доказательство…»Николай Завидов был включен в качестве рядового стрелка в список личного состава истребительного спецбатальона, формирование которого было поручено капитану Никите Звереву. Этот офицер был откомандирован с передовой ленинградского фронта, когда его батальон потерял девяносто пять процентов личного состава в упорных боях южнее Ладожского озера, пытаясь прорвать смертельное кольцо блокады. Разобрав его личное дело в особом отделе НКВД и придя к выводу, что гибель батальона произошла по объективным обстоятельствам, его оставили в покое. Больше того, его вызвал на личную беседу начальник особого отдела Ленинградского фронта и поставил перед ним задачу по формированию спецбатальона, который бы, кроме основной функции, отвечал еще и определенным задачам контрразведки Красной Армии.
– Набрать в батальон нужно разносортный состав, – инструктировал полковник с синими петлицами. – Основной костяк из проштрафившихся или впервые оступившихся, которые рвутся на фронт, чтобы загладить свою вину перед народом. Немаловажно, чтобы в состав батальона вошли и осужденные за дезертирство, уголовные преступления, а также несколько человек, не довольных нашей властью.
– Как это? Зачем же они нужны в боевом подразделении? – изумился капитан, подумав, что его продолжают проверять на верность Родине.
– Они нам будут очень нужны, – усмехнулся полковник Приматов, – без этого контингента невозможно будет провести важнейшую операцию.– Ничего не могу понять, – развел руками боевой офицер.
– Вы все узнаете, когда придет время, а сейчас ваша задача начать формирование подразделения в полном соответствии с поставленной вам задачей, – отчеканил полковник.
…Капитан Зверев лично осмотрел медицинскую карту и ознакомился с решением военного трибунала, заменившего лагерный срок отправкой на фронт. После этого приказал привести к нему новобранца. Перед ним предстал странный парень – со слишком спокойным, доброжелательным взглядом.
– Готов Родину-мать защищать, сынок? – спросил опытный боевой военный.
– Да. Она давно уже просит всех об этом, да только есть несознательные, которые ее на самокрутки рвут, – согласился с ним Николка, вспоминая развешанные в начале войны листовки с призывами женщины, олицетворяющей Родину.
– Ты с кем жил? – поинтересовался комбат.
– С бабушкой, – грустно ответил Николка.
– А родители живы?
– В церкви убиты красноармейцами, – чистосердечно признался парень.
– За что? – удивился Зверев.
– За Боженьку, – с дрожью в голосе произнес новобранец.
– Не любишь, поди, Советскую власть? – формально спросил капитан.
– Люблю. – В интонации Николки ничто не вызывало сомнения.
«Да черт с тобой, говори, что хочешь! – подумал Зверев, вспомнив инструктаж начальника особого отдела фронта. – Мне так и так набирать подобный контингент».
…Для отработки деталей операции полковник Приматов приехал на прежнее место работы, в управление НКВД, где отправился к Огурцову. Тот радушно его принял, приказал налить чая и добавил к нему четыре баранки.
– Угощайтесь товарищ полковник, из последних резервов.
– Хорошо, однако, живете, Константин Сергеевич, – улыбнулся старому знакомому Приматов, – у вас хоть какие-то резервы остались, а меня уже время поджимает.
– Вы насчет операции, Михаил Петрович? – догадался Огурцов.
– Так точно. После моего выступления на совещании у Жданова прошло две недели, а из Верховной ставки уже пришло одобрение операции.
– Кто же доложил? Неужели сам Жданов? – попытался догадаться Огурцов.
– Да. Доложил, что под его руководством готовится масштабная операция по полному обезвреживанию внутренней шпионско-диверсионной деятельности, которая дестабилизирует обстановку в осажденном городе, – продолжал Приматов. – А сверху назначили срок – две недели для доклада о продвижении операции.
– Так ведь товарищ Жданов знал, что вы предложили провести подобную операцию лишь на этом заседании и что никакой подготовки по ней еще не проводили, – удивился Огурцов. – Это ведь было только ваше предложение.
– Хорошо, хоть вы это поняли, – вздохнул полковник.
– То есть времени в обрез, – подытожил Огурцов.
Полковник Приматов поделился с коллегой информацией о начале формирования спецбатальона и его командире, о других общих вопросах.
– Все офицеры и старшины в батальоне будут нашими сотрудниками, но у них слишком чистые биографии, боюсь, для перехода они не подходят, – посетовал полковник. – Может, вы мне кого-нибудь посоветуете?
– Кадрового сотрудника или из агентурной сети? – уточнил Огурцов.
– Все равно. Пару-тройку человек. Главное, чтобы они были проверенными и недавно работающими в органах, не успевшими примелькаться в городе, – пояснил Приматов. – Таким кандидатом, чтобы его знали в городе как врага советской власти, вы, я думаю, вряд ли можете меня порадовать.
