Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти
Утром в управлении все было готово к началу операции. Майор Петраков и капитан Солудев еще раз определили задачи и места сотрудников, задействованных при первом выходе Зарецкого с «подельником» на Кузнечный рынок. Тем же способом, укрытым, Цыгана вывели из камеры и усадили в автомобиль, который отвез его и Петракова к исходной точке – во двор разбомбленного дома, от которого было недалеко до толкучки. Алексей Матвеевич еще раз осмотрел оружие и, прокрутив барабан, спрятал его в карман ватных штанов.
– Хоть бы ножик кухонный дали, – недовольно отметил Цыган. – Ведь без приманки можете остаться.
– А ты поближе ко мне держись, – усмехнулся Петраков.
Они вышли из машины и, пробравшись через пролом в стене, оказались в другом дворе, через квартал от рынка.
– Не боишься, что сбегу? – спросил на ходу Цыган, вглядываясь в сосредоточенное лицо отца Анастасии.
– Беги, – спокойно ответил майор, держа руку в кармане на револьвере.
– Нет, Алексей Матвеевич, я правда хочу завязать с прошлым, – серьезно произнес Цыган. – У меня слишком большие планы на оставшуюся жизнь, и это мой последний шанс.
– А зачем тебе новая жизнь? Ты же вор, – не выдержал Петраков.
– Я одну девушку сильно полюбил, – улыбнулся Зарецкий, хитровато глядя на него, – хочу пожить нормально, иметь семью, детей.
– Ты же на кусок хлеба заработать не сможешь, чем ты детей кормить будешь? – побледнел от злости Петраков, еле сдерживаясь, чтобы не выстрелить в Зарецкого.
– У меня голос, какой Утесову не снился, – похвалился вдруг Зарецкий. – Я одно время с цыганами в ресторане выступал, когда еще пацаном был.
– Так что же бросил петь, если все хорошо было?
– По глупости. Послушался «добрых людей», что это не авторитетное занятие, вот и пошел с ними на лихое дельце. А дальше другая музыка пошла.
– Все, хорош базарить, начинаем работать, – прервал его Алексей, видя, что они уже подошли к центральному входу на толкучку.
– Ты, майор, морщины-то на лбу разгладь, не надо так напрягаться, а то у тебя совсем не блатной вид, – сделал Петракову критическое замечание Цыган.
На рынке торговали только хлебные ларьки по карточкам, а рядом шел заметный товарооборот. В основном меняли всякую мелочь и домашнюю утварь на хлеб и дуранду. Проходя с Цыганом между торгующими и рассматривая их предложения, Петраков отметил, что все предметы обмена в очень мизерных количествах – на ладони или в маленьких мешочках, баночках, коробочках. Цыган, оказавшийся в привычной обстановке, стал высматривать старых знакомых, но ни одного блатного не заметил, только пару подростков, активно промышляющих в толчее карманными кражами. Однако были здесь и такие торговцы, по внешнему виду которых можно было понять – они являются постоянными обитателями рынка. На них были добротные валенки, теплые военные тулупы, чтобы выстаивать на морозе подолгу. К одному из таких и подошли два новых посетителя толкучки.
– Слышь, гражданин, а где тут можно балясинкой разжиться? – поинтересовался Зарецкий. – А то мы с корешем только что с казенной диеты слезли.
– Чем, товарищ? – не понял воровского жаргона одутловатый мужчина.
– Чем-нибудь калорийным, – перевел Петраков. – Сальца бы, мясца, может, пирожков с мясом.
– Вы что, клад нашли? – удивился мужчина таким дорогим запросам.
– Угадал, – опять вмешался Цыган, – нам с корешем хрусты карманы жмут.
– На бумагу вы здесь ничего путного не достанете, – пожал плечами меняла и поднял воротник тулупа, утратив интерес к покупателям.
– Эй, дядя, а рыжье, червонцы, тоже, по-твоему, фуфло? – Цыган повертел перед глазами мужчины полученный в НКВД золотой десятирублевик николаевской чеканки.
– Да нет, червонцы всегда в цене, – с завистью произнес мужик. – Только много ли их у вас? Сейчас то, что вы запросили, дорого стоит.
– Да мы по весу один к одному насыпать можем, – залихватски врал Зарецкий, не замечая нажим локтя Петракова в его бок.
– Ну что ж, ищите, может, и найдете чего, – насупился мужчина. – У меня под ваше предложение ничего нет.
– Ты, дядя, сведи с кем надо. Вот тебе десятирублевка за старания… – К ужасу Петракова, Ванька вложил казенную монету в руку торговца.
– Вижу, вы люди серьезные, – оживился мужик. – Давайте после обеда на этом же месте встретимся, а я с кем надо пошепчусь.
– Как хоть звать-то тебя? – поинтересовался Петраков, больше всего переживая, что дядька скроется с концами вместе с выданной под его расписку золотой монетой.
– Гаврилычем кличут, – представился мужчина, – меня тут каждая собака знает.
– Ты смотри, Гаврилыч, арапа мне не заправь, а то я из тебя все кишки достану, – дал ему напутствие на дорожку Цыган.
– Чей-то раньше я вас, деловых таких, здесь не видел, – немного напуганный его словами, пробормотал мужик. – Как вас людям представить?
– А нас представлять не нужно. Если люди толковые, так до них уже вчерашние новости о стрельбе в городе дошли, – выдал всю информацию про себя с Цыганом Петраков.
– Как, вы те самые? – полезли на лоб глаза удивленного Гаврилыча в подтверждение того, что данные слухи уже распространились по рынку. – Тогда не сомневайтесь, все у вас будет в полном ажуре.
Когда мужчина удалился с рынка, Петраков стал выговаривать Цыгану за его рисковые действия с государственной собственностью.
– Бабан, – с издевкой обратился к майору Цыган, – ты в кабинете опер, а здесь фраер, так что доверься мне. Я эту публику изнутри знаю, а не на бумаге изучал, как ты.
– Ладно, – не стал спорить с вором оперативник. – Поедем в управление, переждем там время и перекусим.
– Нет, Бабан, за нами хвост увязался, придется сегодня поголодать и померзнуть.
Майор, осторожно огляделся, но не смог обнаружить слежку.
– Тогда пойдем по запасному варианту, пересидим в развалинах, там уже подготовлено местечко, – согласился с Зарецким офицер.
Он поправил на голове шапку, подавая условный сигнал переодетым сотрудникам, что операция откладывается. Зайдя под арку, Петраков оглянулся и вправду увидел парня, идущего за ними на расстоянии пятидесяти метров. «Значит, Цыган не соврал», – успокоился оперативник, который поначалу подумал, что это всего лишь уловка Зарецкого, пытающегося найти возможность для побега. Поднявшись на второй этаж разрушенного дома, они вошли в одну из комнат, где на всякий случай стояла печка и находился запас дров, специально приготовленный на случай непредвиденных обстоятельств.
– Здесь и переночевать можно, – одобрительно осмотрел комнату Зарецкий, – даже чайник есть.
– В тумбе и еды должно быть немного, – показал рукой в угол комнаты Петраков, разжигая «буржуйку».
Там и впрямь оказались две банки консервов и двести граммов черного хлеба. Ванька вышел на лестничную клетку, чтобы набрать в чайник чистого снега, и увидел сквозь пролом в стене подъезда топчущегося парня, который был приставлен за ними с самого рынка. Перекусив и попив кипятку, мужчины уселись молча возле печки, слушая потрескивание дров.
…Гаврилыч сразу скумекал, что таких клиентов мог заинтересовать только товар корейца, который знается с уголовниками. Заинтересованный получить комиссионные после сделки, он постучался в небольшую бытовку, из трубы которой вился сизый дымок. Пак, выслушав его рассказ, попросил показать монету. Попробовав ее на зуб, тут же послал сына последить за передвижениями тех двоих.
– Значит, говоришь, это те блатные, которые вчера от легашей свалили?
– Точно, они, – закивал Гаврилыч.
– А почему думаешь, что у них золотишка много?
– Да кто так просто с червонцем расстанется, если он последний? – привел серьезный аргумент мужик.
– Если и правда те, то нужно срочно к ворам бежать… – закряхтел кореец, выходя из бытовки и закрывая дверь на ключ…
Петраков посмотрел на часы – пора возвращаться на рынок. Цыган задремал, сидя перед печкой. Он был сейчас совершенно беззащитным – ударь одним из кирпичей, валявшихся повсюду, и все.
– Просыпайся, – толкнул его Петраков, чтобы избавиться от наваждения.
Они вышли из-под арки. Парень, закоченевший от холода, даже не смог отбежать, лишь отвернул лицо. Толкучка почти опустела, поэтому сразу стало видно, что Гаврилыча среди оставшихся менял нет.
– Обманул, мерзавец, – прошипел Петраков, вспоминая про николаевский червонец.
– Погоди, Бабан, не мельтеши, – опять перешел на привычный разговор Зарецкий.
– Ванечка, какими судьбами? – вдруг рядом с ними раздался женский голос.
Они обернулись и увидели одетую в каракулевую шубу и закутанную в пуховую шаль полноватую женщину.
– Зиночка, да ты ли это? – узнал подручную Деда Зарецкий, инстинктивно оглядываясь по сторонам. – А где Людвиг?
– Я с ним не общаюсь, – соврала Зинаида, выполняя план Нецецкого, – я теперь сама себе хозяйка, скупаю кое-что и по мелочи обмениваю.