Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти
– Не смеши, не до тебя – отрезал Грязунов.
– Солудев в автомобиле ждет за домом, – сообщил последнюю важную деталь следователь. – После выстрела и криков прыгаете в окно и пробегаете тридцать метров под арку, там он вас подхватит.
– Хорошо, – улыбнулся Петраков. – Ну что, начнем концерт?
Грязунов подозвал сотрудницу и достал свой револьвер. Направив его в потолок, спустил курок. Выстрелом с потолка сбило кусок штукатурки, и всех обдало серой пылью.
– Помогите, убивают! – закричала, согласно инструкции, голосистая девица, побежав к автозаку.
– Ну все, пока, – Петраков тоже выстрелил, а затем спрыгнул в сугроб.
– Стоять, волки, береги бейцалы, отшибу! – веселясь представлению, не сдержался и внес свою лепту в инсценировку побега Зарецкий.
– Ну давай, прыгай! – злился под окном Петраков.
– А чего? – пожал плечами Зарецкий, спрыгнув к нему вниз. – Надо же, чтобы и меня слышно было, тогда Дрын доведет до Мазута, что нам нужно.
Они пробежали под арку, указанную Грязуновым, и вскочили в машину с заведенным мотором, в которой сидел Солудев. Капитан сразу тронул с места. Сзади один за другим прозвучало еще два выстрела.
– Во салют устроили, – усмехнулся Зарецкий. Его, несмотря на присутствие двух оперативников, опьянил морозный уличный воздух, который, после затхлой атмосферы камеры, был практически воздухом свободы.
– Куда? – поинтересовался у Петракова Солудев.
– По плану. Отвезем гражданина Зарецкого в управление, чтобы он отдохнул перед завтрашним выходом, – откликнулся Петраков.
– Обратно в камеру к блатным? – пошутил Зарецкий, зная, что эту ночь он проведет в одиночке. – Я вообще-то не устал, можно было и сегодня проверить пару адресов.
– Никакой самодеятельности! – мрачно посмотрел на него Петраков.
Автомобиль вернулся к управлению, подъехав к запасному входу, где на голову Зарецкому оперативники надели мешковину и в таком виде провели в одиночную камеру, поставив дежурить перед ее дверью сотрудника уголовного розыска из группы капитана Солудева.
Возвращаясь через дежурку, они обратили внимание на скопление здесь народа.
– Чего дают? – подскочил к ним Солудев.
– Сержант вчера после дежурства принес в отделение целый вещмешок продуктов, – стал рассказывать дежурный по управлению, – в отделении хотели разделить все поровну, а потом засомневались и к нам передали с целью проверки мяса. Так вот, наш эксперт говорит, что это собачатина.
– И чего, теперь делить будем? – мрачно пошутил Солудев, кивая Петракову, который своим видом вызвал подозрительные взгляды милиционеров.
– Где сержант? – поинтересовался Петраков.
– Да вон он, спит в ожидании заключения эксперта, – кивнул себе за спину дежурный.
– Буди, разговор к нему есть, – потребовал майор.
Приведя заспанного сержанта в кабинет, оперативники поставили чайник и, налив кипятку себе и ему, стали выяснять обстоятельства происшествия.
– Он ушел через яму с дерьмом, – рассказывал офицерам о задержании странного инвалида милиционер. – А я был уверен, что от такого количества еды никто не убежит. Всегда граждане до последнего пытались оправдать наличие продуктов и забрать их с собой, а этот столько бросил.
– Так ведь начинка из собачатины была, – ошарашил Солудев милиционера, который еще не знал о заключении эксперта.
– Тогда понятно, – удрученно, с чувством сожаления хлопнул себя по ноге сержант.
– Ты документы смотрел? Как его фамилия? – спросил о главном Петраков.
– Не запомнил я, виноват. Вроде Форфоров… – поник головой парень.
– А имя?
– Имя точно не помню, – совсем расстроился сержант. – Меня теперь уволят?
– А где работает? – проигнорировав его вопрос, продолжал Петраков.
– Инвалид он, фронтовик. – На милиционера было просто жалко смотреть.
– Ты его на рынке раньше видел?
– Нет. Может, кто его запомнил, перепачканного говном, без шинели… Поспрашивать людей в округе? – предложил милиционер, пытаясь хоть чем-то загладить свою оплошность.
– Если бы собак не съели, можно было бы его по запаху найти, – с сарказмом ответил ему Солудев.
Сержанта отпустили.
– Ты, Вить, сориентируй своих, пусть попытаются узнать, кто на рынке собачатиной промышляет, – попросил майор. – Глянь, на цепочку и выйдем.
– До этого ли нам сейчас? – возразил ему Солудев.
– Сдается мне, такие дела без главных авторитетов на поток не ставят, – не согласился с ним майор. – И уж по любому те, кто на рынке с этим завязан, знают Деда и его банду.
– Может, ты и прав, – кивнул капитан.
– Да заодно пусть твои люди и слушок пустят про побег двух арестантов, – добавил Петраков.
– Само собой разумеется, – откликнулся капитан.
– Вот и займись, А я займусь попом, – вспомнил про отца Амвросия Петраков. – Надо его выпустить.
– Он сегодня утром уже выпущен, я проконтролировал, – улыбнулся Солудев. – Так что можешь отдохнуть сегодня, побыть с семьей.
– Спасибо, Вить, – признательно пожал руку другу майор. – Ты, наверное, прав, поеду домой. Надо отвезти сухой паек на дни, пока меня не будет.
Солудев ушел, а Петраков вспомнил о пропавшей сестре, о которой до сих пор не было никакой информации. «Она работала в банях и украла мыло для обмена на продукты. Надо бы проверить… искал хоть какую-нибудь зацепку оперативник. – Ведь, может быть, это как раз и послужило причиной ее исчезновения».
Понимая, что потом у него не будет для этого времени, он переоделся и поехал в бани. Директора на месте не оказалось, и Алексей остановился в холодном коридоре, раздумывая, как ему быть дальше. Тут появилась сотрудница бань, молодая, но очень худая, словно чахоточная, женщина, укутанная в сто одежек, и строго поинтересовалась у подозрительного, обритого наголо мужчины, кого он ищет.
– А вы кто? – представился Петраков, показывая служебное удостоверение.
– Банщица. А сейчас временно заменяю кастеляншу, – представилась в свою очередь женщина. – Светланой меня зовут.
– Я занимаюсь розыском вашей пропавшей работницы, – пояснил майор.
– Какой, завхоза или кастелянши? – уточнила женщина.
– А что, у вас пропало два работника? – удивился Петраков.
– Да, сначала Тамара, а за ней Мария, – подтвердила Светлана. – Между прочим, они дружбу хороводили.
– И что же связывало их?
– В банном блоке на спецобслуживании прихарчевывались, – зло произнесла Светлана. – Ходили к ним из горисполкома и тыловики, одним словом, богатые клиенты.
– А вы откуда знаете? – подивился ее осведомленности Петраков.
– Да уж знаю, – недовольно буркнула женщина. – Сама хотела подхарчиться, да Кроль взяла Марию. Может, и к лучшему, а то бы и не говорила я сейчас с вами.
– Вы знаете, где жила заведующая? – спросил Петраков, радуясь, что ему, кажется, удалось найти хоть какую-то зацепку.
– Пойдемте в каптерку, у меня в записной книжке есть ее адрес…
Но квартира Кроль оказалось не коммунальной, и на настойчивый стук майора никто не отозвался. «Ладно, вернусь к этому после операции», – резонно подумал Алексей, отправляясь домой.
После ареста отца Амвросия жизнь обитателей церковного флигеля становилась все тяжелей. Через несколько дней приехали люди в милицейской форме и заколотили досками вход в церквушку, зачем-то еще опечатав ее бумажными полосками. Бабе Фросе вручили под роспись постановление о закрытии культового здания и назначили ее ответственной за сохранность печатей. Николка ничего не понимал в происходящем, все пытаясь выяснить, когда вернется отец Амвросий, но его никто из милиционеров всерьез не воспринимал, словно его и не было вообще. После их отъезда парень хотел содрать белые полоски с синими оттисками печатей, но был остановлен перепуганной бабушкой. Тогда Николка, не желая возвращаться во флигель, пошел по трамвайным путям в город.
Мороз был под тридцать градусов, все деревья и стены зданий покрылись толстым слоем инея, провода выглядели как толстые бельевые веревки. К полудню, после бесцельного шатания по улицам замерзшего города и совсем замерзнув, молодой человек оказался у здания райвоенкомата и, желая отогреться, зашел внутрь. Дежурный направил его во врачебный кабинет, полагая, что он пришел для переосвидетельствования. Николка оказался перед пожилым мужчиной в белом халате, надетом поверх телогрейки. Привыкший к врачебным осмотрам, послушно разделся.
– Вполне здоровы, – с удивлением изрек врач. – Как ваша фамилия?
– Завидов Николай, – ответил парень, натягивая на озябшее тело одежду.
– Возраст?
– Двадцать два, наверное, – неуверенно ответил парень.
– Жалобы какие-нибудь есть? – поинтересовался врач.
– Церковку закрыли, – грустно сообщил Николка.
– И только? – усмехнулся доктор.
Он взял листок, который служил медицинской картой призывника, и размашисто написал: годен к строевой службе. Потом попросил молодого человека подождать, а сам прошел к помощнику начальника военкомата.
