Владимир Гурвич - Погибают всегда лучшие
Очнулся я через несколько минут от того, что почувствовал, что меня куда-то волокут. Я открыл глаза и увидел одного из моих телохранителей, который пытается извлечь меня из перевернутой машины. Я стал активно помогать ему и через несколько мгновений уже лежал на асфальте. Я встал и содрогнулся от того, что увидел.
На дороге, в нескольких десятках метров от нашей перевернутой машины находился искореженный старенький «Запорожец». Весь его перед был изувечен. Рядом с автомобилем распростерлось тело мужчины. Я приблизился к нему, и мне стало нехорошо; вместо лица я увидел страшную кровавую рану. Невольно я отвернулся и закрыл глаза. Все поплыло перед моими глазами; если бы меня не поддержал один из моих ребят, я бы упал.
Меня отвели подальше от места трагедии и посадили на скамейку. Звуковая волна от мощного взрыва накрыла, наверное, половину города и со всех сторон сюда сбегались люди. Увидев, что произошло, они в ужасе замирали на месте, а некоторым становилось плохо. До меня донеслись даже рыдания.
Я по-прежнему чувствовал легкое головокружение, но я пересилил себя и подошел к толпе. Меня узнали, расступились; я ощущал на себе внимательные взгляды десятков пар глаз.
– Только что бандиты попытались совершить на меня покушение, покушение на вашего мэра. – Я старался говорить как можно громче и решительнее. – Но они совершили ошибку в своих расчетах, и бомба разорвалась с опозданием в несколько секунд. Это спасло меня и моих спутников, но погиб случайный водитель этой машины. Я не знаю фамилии человека, который умер сегодня вместо меня. Но я скорблю о нем. Вы видите, что происходит, они перешли в наступление. Им плевать на то, что жертвами их злодеяний могут оказаться случайные люди, они готовы убить всех лишь бы было так, как они того желают. Я вам говорю – этому не бывать.
Внезапно из поворота вынырнул джип, который на большой скорости мчался прямо на нас. Я похолодел; мною вдруг овладела уверенность, что это несется Монахов довершать свое дело.
Автомобиль резко затормозил и из него выскочил Олег. Я ощутил такое облегчение, что у меня даже задрожали колени. Он подскочил ко мне и крепко обнял.
– Ты жив, слава богу.
Несколько секунд мы стояли у всех на виду, словно влюбленные, прижавшись друг к другу. Впрочем, мы и были влюбленные; еще никогда я не испытывал таких горячих чувств к Олегу, как в эти мгновения.
– Посмотри, – сказал я, кивая на мертвого владельца «Запорожца».
– Что ты об этом думаешь?
– Я не думаю, я знаю, это покушение дело рук Монаха. Он сегодня позвонил мне и объявил мне войну. Вот она и началась и уже есть первая жертва.
– Мы тоже объявим ему войну, – мрачно и зловеще проговорил Олег.
– А теперь поехали, тут находиться тебе опасно.
Мы приехали в мэрию. Все снова собрались меня встречать, только сейчас не было ни цветов, ни аплодисментов. Люди молча смотрели на меня, как на человека, вернувшегося с того света. Впрочем, так оно в каком-то смысле и было.
Я сел в кресло. От удара в машине у меня болел затылок, и слегка кружилась голова. Но в целом состояние было удовлетворительное; Олег предложил пригласить врача, но я отказался.
Внезапно раздался звонок прямой линии связи.
– Это, наверное, Монах, – сказал я Олегу. Я поспешно поднял трубку, но это был не Монах.
– С вами все в порядке, Владислав Сергеевич? – прозвучал взволнованный голос.
– Более или менее, Ксения Леонидовна. Вместо меня погиб другой человек.
– Да, я слышала. Кто он, неизвестно?
– Нет, думаю, милиция это установит быстро.
– Извините, что побеспокоила вас в такой момент. Мне хотелось убедиться…
– Я рад, что вы иногда вспоминаете обо мне…
Мы попрощались и разъединились. Я посмотрел на Олега и поймал его пристальный взгляд.
– Мы должны уничтожить Монаха иначе он уничтожит нас, – сказал я.
– Он не успокоится, пока не выполнит свою угрозу. Там, в Доме культуры был один парень, он сын жителя «Хуторка». Его зовут Григорий. Он служит в охране Григора. Я видел его, когда вместе с Толей посещал его дом.
– По-видимому, он следит за тобой.
– Да, возможно. Но все это время, что я там был, он не спускал с меня глаз, он хотел мне таким образом что-то сказать. Теперь понятно, что именно.
– Где же его найти?
– Мне неизвестно, где он живет. Его можно найти у Григора, но туда соваться бессмысленно, там он говорить с нами не будет. Я знаю, где живет его отец.
– Тогда надо ехать к нему немедленно. Ты как в состоянии?
– В состоянии.
Я поднялся со своего места, и у меня все поплыло перед глазами. Я схватился за край стола, но это не помогло, и я шлепнулся на пол.
Мне понадобилось несколько минут, дабы справиться с этим состоянием. Но за этот короткий промежуток времени по всем этажам и по всем кабинетам мэрии пронесся вихрь паники. Первой прибежала моя секретарша, за ней еще с десяток человек, меня уложили на диван в комнате для отдыха, кто-то прыснул в меня водой, кто-то стал тереть водкой виски.
Как ни странно, но эти кустарные процедуры вернули меня к жизни, я встал и, сопровождаемый взглядами присутствующих, сделал несколько шагов после чего объявил, что со мной все в порядке.
Я постучал в калитку, в ответ тут же раздался собачий лай. Через несколько секунд показался хозяин дома. Я не сомневался, что он узнал меня сразу, но по его лицу не было заметно, что он рад незваным гостям.
– Открывайте, Петр Васильевич, нам надо поговорить на важную тему.
– А если мне не хочется разговаривать.
– Петр Васильевич, вы слышали, что сегодня произошло в городе?
Больше возражений не последовало, Антонов отворил калитку и пропустил нас с Олегом в дом.
Я хорошо помнил эту комнату и сразу определил, что ничего в ней не изменилось.
– Чаем можете не поить, – сказал я. – Перейдем сразу к делу.
– И о чем разговор будет? – явно чувствуя волнение, спросил Антонов.
– Мне нужно встретиться с вашим сыном.
– Никак невозможно, он уехал.
– Петр Васильевич, сегодня утром вы были с ним в клубе. Я знаю, что Григорий работает на Григора. Но сейчас речь идет не об этом. Монах объявил мне войну, и сегодня он совершил на меня покушение. Нет сомнений, что на этом он не остановится, он будет действовать до тех пор, пока не выполнит свое обещанное меня уничтожить. Я не говорю уж о своей жизни, но неизвестно, сколько может еще погибнуть людей. Ваш сын, хотя находится вместе с ними, но я знаю, что он не такой, как они. Мне нужна его помощь.
Антонов смотрел на меня исподлобья; этот разговор ему был явно в тягость.
– Не знаю я, где Гришка, – упрямо повторил он свою версию.
– Послушайте, речь идет о жизни людей. Не только о моей, жертвой бандитов может стать любой. Вы можете быть спокойны, я не нанесу ему никакого вреда. Мне позарез надо с ним поговорить. Но он должен сильно задуматься, что ему делать. Если он не порвет с этой средой, то сам себе вынесет приговор. И я тут ни причем, я при всем желании не смогу ему помочь.
– Ладно, если вдруг случайно увижу, передам, что вы его ищите. Куда сообщить?
Я вручил ему свою визитную карточку.
– Пусть звонит в любое время суток и как можно скорей. Дорог каждый час.
Антонов взглянул на меня, ничего не сказал, но положил визитку в карман. Я понял, что больше мы ничего тут не услышим и можно смело уходить из этого на этот раз не слишком гостеприимного дома.
Домой я как всегда вернулся поздно. Вечером в одном из кварталов прорвало трубы с горячей водой и обварило несколько человек. Прибыв на место происшествия, я обнаружил, что у ремонтной бригады нет даже баллона ацетилена, чтобы заварить шов. Пришлось искать его по всему городу. Вдобавок рабочие были злые и не хотели ничего делать, так как им второй месяц не платили зарплату. А я даже не мог им пообещать, что удастся расквитаться с ними по долгам; в городской казне было не больше денег, чем растительности в пустыне.
Я разделся, лег в кровать, но никак не мог заснуть. Я понимал, почему сон не приходит ко мне; я ждал звонка от Григория. Но телефон молчал. Почему-то я мысленно перенесся в квартиру Ксении, представил комнату, в которой она сейчас находится. Что делает, о чем думает? О предстоящей свадьбе? Но кому нужна эта жертва? Андрею? Но пройдет некоторое время и не пожалеет ли он, что принял ее? Вопросы, вопросы, сколько их и так мало ответов. И все же больше всего меня сейчас интересовали две взаимосвязанных вещи: где Монах и почему не звонит Григорий? Он должен позвонить.
Утром, едва я приехал в мэрию, как на мой стол легло страшное сообщение; в одной из квартир милиция обнаружила два трупа: семнадцатилетней девушке и восемнадцатилетнего юноши. По предварительной версии они скончались от передозировки наркотиков.
Я позвонил Олегу. Пока я его ждал, то думал, какие шаги необходимо предпринять в первую очередь. Наркомания давно стала для города бедствием страшней любого урагана, самой страшной эпидемией, от которой погибало несравненно больше людей, чем от самой заразной болезни. Особенно сильно косила она молодежь и подростков; по количеству молодых наркоманов мы занимали едва ли не первое место в стране. Продажа же наркотиков была одним из самых важных и прибыльных статей доходов преступного промысла, на торговле этим ядом немало людей сделали себе большие состояния. Но быть может, самое ужасное в этой ситуации было то, что такой размах эта проблема приобрела не без помощи отдела по борьбе с распространением наркотиков, который сам активно участвовал в этом сверхвыгодном бизнесе.
