Андрей Юрич - Немного ночи (сборник)
Он даже потерял слова от избытка эмоций, и только рубил воздух рукой.
– Вы кто? – спросил вдруг П.
П. вообще был похож на интеллигента. И, может быть, это как-то задело старичка. Тот вдруг выпрямился с усилием, его лицо стало жестким и почти молодым. Глаза раскрылись полностью, и во взгляде появилась буйная гордость, как будто он собирался плюнуть в лицо фашисту.
– Я в особом отделе служил! Сорок лет!
Потом мы еще о чем-то поговорили незначительном, но дух этих мест утратил к нам интерес. Он шагнул в траву, и там, в траве, спокойно обошел нас, стоящих на тропинке. Его не было видно, стебли были выше его головы.
Эта улочка проходила по дну широкого оврага, и нам пришлось подниматься вверх. Идти в гору было тяжело в такую жару, я начал потеть. К мокрому лицу прилипали черные мухи. И было еще что-то, такое же неприятное.
– Тебе тоже противно? – спросил я П.
– Да, – ответил он.
На скользкой тропе
Обычно, когда я шел на дежурство, я заходил сначала к П. У него был компьютер, а у меня тогда не было даже собственного одеяла. Впрочем, раз у П. был компьютер, я его одеялами не пользовался, и пока сам П. валялся или откровенно дрых в своей постельке, я играл в Дьябло: рубил двуручными мечами и алебардами всякую нечисть. Потом мы что-нибудь ели: П. любил готовить, но у него не всегда получалось. Хотя, опять же, люди, у которых нет собственного одеяла, не слишком требовательны к кулинарному искусству друзей.
В тот раз мне поиграть не удалось. Меня встретила мамаша П. с грустным лицом. Оказывается, П. не ночевал дома, чего еще не бывало, и она беспокоится. Покормить меня она не догадалась, и мы отправились на поиски. В садовый поселок. Там мамаша П. рассчитывала встретить своего бывшего мужа и расспросить его о судьбе сына.
Было уже начало осени, и в садах цвели осенние цветы. Они пахли шоколадом. Я никогда не думал, что цветы могут пахнуть шоколадом. Это были такие желтые цветы на длинных-длинных стеблях. Их лепестки висели у самого моего лица, когда мы проходили по садовым улочкам. И я тайком нюхал их. Мне всегда казалось, что когда мужчина нюхает цветы – это немного неприлично. Не знаю, почему.
Садоводы всегда сажают очень много осенних цветов. Потому что когда лук и картошка выкопаны – огород выглядит голым и страшным, и они хотят закрыть его чем-нибудь красивым и живым. Если летом они хвастаются друг другу величиной картофельных кустов, то осенью – цветами.
Выпала роса. Запах ледяного цветочного шоколада вызывал смутную тревогу. А может быть, это мне передалась тревожность мамаши П.
Папаша П. посоветовал нам заглянуть в их садовый домик, и мы пошли туда. П. лежал там вместе с нашим общим другом Пашкой, на двух сдвинутых кроватях. П. был полностью одет, а Пашка – в одних трусах. Поэтому Пашке было холодно, и он лежал на самом краю, скрючившись. А по обе стороны от П., у него на плечах, лежали две голые девушки, лицом вверх. И П. держал одну из них за левую грудь, а другую – за правую. Девушкам тоже должно было быть холодно, но они не скрючивались как Пашка, а просто спали. Спал П. Спал скрюченный Пашка.
У кроватей стояли бутылки из-под пива и водки.
Потом мы все шли обратно, домой к П. В сумерках было зябко и сыро. Девушки, уже одетые, куда-то отстали, и про них никто не вспоминал больше. За невысокими заборами шелестело и пахло шоколадом. Пашке и П. было дурно, их лица белели в сером воздухе. Оба они шли, засунув руки в карманы, ссутулившись, деревянно передвигая ноги и оступаясь. Мы с мамашей П. старались их поддерживать, чтобы они не упали, но из-за этого спотыкались и едва не падали сами. «Наверное, именно так ходят слепые пингвины, – подумал я, – Им стыдно, тошно и скучно. И они держатся друг за друга, чтобы не упасть».
Крылья танка
Вася
Жил-был один студент. Росту был он среднего, волосом темен, в плечах широк. Звали его Васей. Во всем он был – как все. Старался в меру на практикумах, лекции записывал с ошибками, а то и вообще не записывал, когда не хотелось. Любил с друзьями-студентами погулять, пива выпить на лавке, на девчонок-однокурсниц полюбоваться, да пошутить про них неприлично, чтобы смеялись. Словом, самый обычный студент. Одно только в нем было не как у всех. Вася свою принцессу ждал.
– Ведь есть же она где-то, – думал Вася, – Та, которая для меня цветет. Надо не проморгать.
И не моргал, когда на прелести девичьи заглядывался. А ни в одной свою принцессу не узнавал.
Соберутся друзья в общаге. Сядут на продавленные койки или просто на пол, сидят с девчонками, выпивают, что бог студенческий послал, а если у бога было хорошее настроение – то еще и закусывают. И Вася с ними сидит. И выпьет тоже. И сухарик пожует после рюмочки. И смеется. Вот только один, без девушки.
– Вася, ты почему один? – спрашивают девчонки.
Вася принцессу ждет, – отвечают его друзья.
Вася и смущается и лестно ему. Дескать, не такой как все, бережет себя для единственной.
Одно дело – беречь, а другое – в рост пустить сбереженное. Ходит Вася в спортзал, мышцу качает. Тренажеры в спортзале старые, самодельные – железо занозистое руками голыми отполировано. Грохочут немилосердно, маслом машинным воняют и одежду пачкают. А Вася старается, все равно ему. Зато встретит он ее, она посмотрит – парень-то какой ладный! – и обрадуется. Тянет Вася штангу к груди, жилы на лбу вздуваются, а сам видит, как принцесса его смеется. Видит ее в легком платье в летнем свете, в пухе тополином, в мареве терпком. Аж сводит что-то в груди у Васи от таких видений. Тоска и желание.
– Буду ей каменной стеной, – думает Вася и грушу боксерскую бьет.
А потом надевает перчатки, и встает в пару с другом-спортсменом.
– Не жалей меня, – говорит.
Друг – парень простой, ему оплеухи не жалко, рука у него тяжелая. А и то – нет-нет, да и придержит удар. Знает, что Вася принцессу ждет. Как же он ее встретит, а у самого нос сломан, да глаз заплыл. Представляет друг Васю с принцессой и улыбается. Парень добрый – рад за друга. Пусть у самого шалавы с филфака, да у Васьки хоть принцесса будет.
Хороший у Васи друг.– А дом у нас будет полная чаша, – думает Вася.
А у самого-то и дома нет, и кеды единственные. Надо зарабатывать, а как?
– Стану предпринимателем, – думает Вася, – Пока начну, а потом, когда ее встречу, уже дело большое будет.
Идет он в налоговую инспекцию, документы оформлять, свидетельство получать о том, что он индивидуальный предприниматель. А сам не знает, что еще делать будет. В голове пусто, на девчонок по пути засматривается.
– Много у нас в городе девчонок красивых, наверняка и моя здесь живет!
Подумал он это, и понял, что ему делать нужно. Распечатал в деканате объявление о наборе девушек-промоутеров и расклеил по всему университету. Девчонки к нему идут. Ну, и что, что вместо офиса – комната на двоих в общаге и матрасы продавленные. Все знают: Вася не обманет. Он и не обманывает, зачем ему. Будут потом его принцессе рассказывать, что он обманщик – разве можно так.
Однокурсницы судачат о нем. Ишь, мол, промоутерское агентство открыл в рваных кедах. Хихикают, а глазки хищные. Видят, что Вася далеко пойдет, высоко поднимется. Видят, что серьезный и собой хорош. Да, знают, что у него пунктик насчет принцессы и не лезут особо. Чего к нему в душу лезть, если за душой чистая мечта? Пусть будет такому принцесса – заслужил. Чудесные девчонки вокруг Васи. Растет его бизнес.Верит кто в женское благородство повальное? Нет? И правильно делает. Нашлась одна, которая сказала: принцесса-не принцесса, а не пропущу такое чудо нецелованное. И соблазнила Васю. Собой-то она не сказать, что хороша: и вес лишний, и характер гулящий. А затащила парня в койку. Это совсем легко было. Он за живую бабу и не держался ни разу. На гулянке студенческой прижалась к нему – раз бедром, раз грудью. Рукам волю дала. И растаял Вася. Утром он просыпается – лежит рядом его принцесса, жирком светится.
Ходит Вася – на крыльях летает. Каждый день ему в радость, каждый год – как день. Учебу закончил, бизнес ведет. Дело в руках у Васи огнем горит, деньгами рассыпается. Вот квартирку купил, вот машину завел. А дальше – больше. Уже под тридцать ему и детишки по комнатам бегают, а все принцессой ее зовет. А она-то знает, что не принцесса. И страшно ей, что узнает он, и все закончится. И обидно же. Плачет иногда в подушку, когда он не видит, хочет принцессой себя чувствовать по-настоящему, без обмана. Да скоро утешается – при такой доброй жизни-то. И думает: а может, он и вправду меня ждал, пока я по чужим постелям краденого счастья искала?
И вот однажды едет Вася по улице на свой машине дорогой и красивой. И видит – принцесса его идет. Не та, что жена, а настоящая. В платье простом, в свете летнем, сквозь пух тополиный в марево знойное.
– Почудится же такое, – думает Вася.
И дальше поехал.
И живет себе как прежде. Растолстел только. В спортзал больше не ходит. Незачем.Миша
