Лиана Модильяни - В объятиях прошлого. Часть 1
Я – весь внимание, – отложил газету Пьер-Анри.
Маргарет язвительно усмехнулась.
Между нами всё кончено, Пьер-Анри Морель, – сделав глоток вина, ледяным тоном сообщила Маргарет. – Я ухожу от тебя.
От изумления Пьер-Анри откинулся на спинку дивана и приоткрыл рот. Некоторое время в комнате стояла мёртвая тишина.
Что могло произойти ? Вроде бы, я разобрался с Сюзанной… Или я о чём-то не знаю ? – чередой пронеслись мысли в воспалённом мозгу Пьера-Анри. – Маргарет, ты… ты себя хорошо чувствуешь ? – осторожно начал он. – Я правильно тебя понял – ты хочешь уйти от меня ? – Пьер-Анри начал нелепо жестикулировать, что свидетельствовало о нарастающей нервозности.
Абсолютно верно, ты не ослышался, – с презрением посмотрела на супруга Маргарет. – Но не волнуйся так, а то ведь, как ты только что узнал, и в более молодом возрасте инфаркты случаются, – язвительно добавила она. – Завтра же я перееду к маме. Хочется верить, что она не против (последнюю фразу Маргарет не произнесла вслух).
Но послушай, может быть, ты всё-таки соизволишь мне объяснить, что сегодня произошло ? – от негодования глаза Пьера-Анри стали наливаться кровью, а руки слегка задрожали.
Маргарет молчала. На её бледном лице отражалось абсолютное безразличие к происходящему. Резким движением Пьер-Анри поднялся с дивана и принялся ходить по комнате, одной рукой держась за голову и пытаясь понять, что заставило Маргарет заявить о таком решении.
Да, и будь добр, потрудись при случае передать этой… – Маргарет попыталась подобрать наиболее подходящее к Сюзанне определение, но так и не нашла его, – её личные вещи, неосмотрительно забытые в твоём пиджаке. Я отнесла «это» к тебе в кабинет, – с ядовитой улыбкой закончила она.
Пьер-Анри быстрыми шагами прошёл к себе в кабинет и включил свет. На его письменном столе лежали небрежно брошенные ажурные трусики размера XXL. Приторный запах дешёвых духов, пропитавший всё помещение, позволял без труда догадаться о том, кто был владельцем этого предмета.
Убью ! – в бешенстве заорал Пьер-Анри. – Задушу собственными руками !
Но, посмотрев на часы, он понял, что расправу над секретаршей придётся отложить до завтра.
Пьер-Анри заблуждался. Завтра убивать Сюзанну уже не будет необходимости.
* * *
Пьер-Анри любил свою работу в посольстве. Во-первых, она давала ему возможность в полной мере раскрыть его актёрские таланты, а, во-вторых, она позволяла ему демонстрировать его бесспорное превосходство перед другими сотрудниками.
Пьер-Анри вначале всегда давал возможность своему подчинённому обстоятельно изложить свою точку зрения. Сам Пьер-Анри в это время важно прогуливался с сигарой в зубах, внимательно слушая его и не упуская ни одного нюанса, ни одной детали, ни одной мелочи в свободно льющемся потоке слов, чтобы потом, обязательно обнаружив в докладе какой-либо изъян, иметь возможность крепко в него вцепиться, раздуть до невероятных размеров и обернуть против того, кто имел неосторожность его допустить.
Обладая великолепными ораторскими способностями и прекрасной эрудицией, Пьер-Анри умел столь убедительно внушить собеседнику, что вся его тщательно подготовленная работа – полная чушь, не стоящая ломаного гроша, что тому становилось стыдно за себя.
Нельзя сказать, что подчинённые господина Морель терпеть не могли своего начальника. Скорее, они одновременно уважали, побаивались и недолюбливали его. Одни не любили его манеру присаживаться в их кабинетах на край стола, поставив одну ногу на стул подчинённого (Пьер-Анри при этом принимал вид охотника, позирующего с тушей убитого им зверя), а затем спрыгивать со стола и начинать нервно ходить по кабинету взад и вперёд. Другим не нравилось, когда он важно покачивал головой, снисходительно ухмыляясь. Третьим было не по душе, когда он с видом превосходства приглаживал густые пряди своих прекрасных чёрных волос, что обычно было признаком надвигающейся грозы. Наконец, были те, которые не переносили дыма его крепких кубинских сигар.
Но больше всего они все боялись, когда господин Морель брал в руки досье, подготовленное кем-то из них, и начинал, брезгливо морщась, с гримасой отвращения на багровеющем лице, быстро перелистывать его, стоя посередине кабинета. В такие минуты кто-то из сотрудников придерживал одной рукой своё начинающее непроизвольно дёргаться колено, другой начинал тереть ладони друг об друга, как будто мыл их под струёй горячей воды, опасаясь ошпариться, а кто-то просто сидел, онемев, слегка прикрыв веки и стараясь не шевелиться.
Они остерегались не напрасно. Обычно всё это было прелюдией к тому, что Пьер-Анри, испепеляя несчастного сотрудника взглядом, начинал размахивать бумагами у того перед носом, а потом со всего размаху швырял их на пол с такой силой, что они разлетались по всему кабинету.
Бред ! Бред ! И ещё раз бред ! – громко кричал Пьер-Анри и топтал ногами конфиденциальные документы о переговорах Гарольда Вильсона24 с Жоржем Помпиду по вступлению Великобритании в Общий Рынок с такой яростью, что в помещении этажом ниже начинали дрожать люстры, а сидящие там служащие подпрыгивали на своих стульях.
Покончив с сигарой и с разносом подчинённого, Пьер-Анри давил окурок в тяжёлой бронзовой пепельнице, весьма довольный собой и своим представлением.
Надо сказать, что подход Пьера-Анри к отношениям со своим руководством и, в первую очередь, с послом, существенно отличался от его манеры общения со своими сотрудниками.
Здесь господин Морель всегда руководствовался двумя основными принципами. Во-первых, начальством следует восхищаться, и делать это нужно совершенно искренне. Во-вторых, начальство ни при каких обстоятельствах нельзя ни критиковать, ни осуждать – даже в мыслях. Этот подход приносил свои плоды: Пьер-Анри Морель довольно успешно продвигался по службе на Quai d'Orsay25.
* * *
Был поздний вечер. Маргарет подошла к окну спальни, отдёрнула шторы и широко открыла окно. Одинокий черный ворон, тихо притаившийся на ветке столетнего дуба, встрепенулся. Лунный свет серебрил его крылья. Ворон насторожился, открыл глаза и повернул голову набок. Промозглая холодная сырость ворвалась в комнату и разбежалась по телу Маргарет. Она любила такую погоду. Полная луна сквозь тучи мягко освещала её уставшее лицо. Ворон захлопал крыльями и улетел, растворившись в ночной мгле. Откуда-то из глубины прошлого на Маргарет стали накатывать слегка забытые, но прекрасно знакомые ощущения. Они как будто появлялись из совершенно другого мира, наделяя Маргарет безграничной силой. Перед глазами хаотично проплывали вырванные из её жизни сцены. Прозрачный зимний воздух и торжественная тишина холодной ночи успокаивали пульсирующий мозг. Маргарет плотно прикрыла веки.
На другом конце города, в небольшой душной спальне, ворочалась в своей кровати Сюзанна. Ей снилось, что к ней под одеяло заползают полчища каких-то жутких насекомых, и она не в силах от них спастись. Подскочив на постели, Сюзанна в ужасе проснулась. Всё её тело чесалось, руки и ноги как будто что-то щекотало. Сюзанна потянулась к лампе и включила свет. Душераздирающий крик, вырвавшийся из её горла, слился с громким карканьем ворона, сидевшим у неё на подоконнике. Этот крик услышали в нескольких домах в округе.
Сюзанне показалось, что всё её тело облепили большие чёрные мохнатые пауки. Она тяжело откинулась на подушку, издав хриплый стон, и больше уже не дышала. Гримаса ужаса застыла на её лице. На смятых простынях среди разбросанных подушек лежал одинокий человек, разметав в стороны рыжие волосы и держась за грудь.
Маргарет открыла глаза и посмотрела на часы.
Вот и всё. Пора идти спать, – негромко сказала она сама себе и посмотрела на ветку дуба.
Ворон уже сидел на прежнем месте. Маргарет прикрыла окно и задёрнула шторы. По одной из штор навстречу Маргарет спускался маленький паучок. Она улыбнулась ему и довольная отправилась в постель, тихонько напевая песенку из детства:
Милый чудный паучок,
Где остался на часок ?
Ты беги скорей домой,
В мир паучий, неземной…
В это время душа Сюзанны была уже далеко за пределами Лондона.
На следующий день в одной из лондонских газет появилось краткое сообщение о том, что сотрудница посольства Франции в Великобритании, мисс Сюзанна Форест, была найдена мёртвой в своей постели, в однокомнатной квартире, которую она снимала на окраине города, в Восточном Лондоне. Следов насилия на теле обнаружено не было. Вызванный коронер констатировал смерть от инфаркта миокарда. Сотрудники посольства были немало удивлены, но особого ажиотажа смерть секретаря Пьера-Анри Морель не вызвала, и даже газетчикам нечего было сообщить кроме того, что написано выше. Свидетельство пожилой соседки-турчанки о жутком крике, услышанном ей в ту ночь и принадлежавшим, по её мнению, покойной молодой женщине, полицией принято во внимание не было. На похоронах собрались сотрудники посольства, но Пьер-Анри Морель в этот день был занят. Уже через несколько дней все забыли об этом маленьком происшествии.
