Владимир Гурвич - Баловень судьбы
Я подбежал к ней. Рядом лежал маленький дамский пистолет, но его убойной мощи хватило на то, чтобы оборвать человеческую жизнь. Ращупкина лежала с открытыми глазами и смотрела на меня. Но меня она не видела, так как она больше уже ничего не видела.
Пребывавший несколько мгновений после выстрела в оцепенение Гусарев, вдруг бросился перед ней на колени.
– Маша, Маша! – звал он ее, пытаясь приподнять ее голову. Кажется, он не сразу понял, что для нее отныне все уже кончено.
Я задумчиво смотрел на эту сцену. Гусарев теперь громко рыдал, совсем как женщина. Причем, мне показалось, что его горе было искренним. Несколько секунд я задумчиво наблюдал за этой сценой. Затем повернулся и направился к выходу. Хотя авиатор и был замешан в преступлении, меня он не интересовал. Он был всего лишь мелкая пешка в большой чужой игре. А один из настоящих игроков был уже мертв. Я отомстил за смерть дяди.
Глава 30
Я даже успел примчаться на аэродром. Самолет уже совершил посадку и прилетевшие на нем пассажиры дружно высаживались на летное поле. При виде меня, на лице Гессена появилось крайнее удивление и облегчение. Я кивнул ему и улыбнулся, давай тем самым понять, что все обстоит как нельзя хорошо.
Немцев оказалось двое: Питер Келлер и Ганс Шредер, оба довольно молодые. Было заметно, что они приехали в далекую полудикую Сибирь не только для установления деловых контактов, но и с огромным желанием получить все имеющиеся тут удовольствия по полной программе. Это открытым текстом читалось на их лицах. И мы с Гессеном быстро набросали нечто вроде плана их пребывания на гостеприимной русской земле.
Это был замечательный вечер. Я чувствовал себя великолепно, словно сорвал банк. Тот тяжкий груз, что лежал на моих плечах все последнее время, исчез, и мне было на удивление легко и весело. Гессен, как оказалось, отлично говорил на немецком наречии, и у меня с гостями с его помощью быстро установился дружеский контакт. Тем более вскоре выяснилось, что оба в свое время служили в бундесвере офицерами, так что были моими бывшими коллегами. Поэтому тем для бесед у нас оказалось предостаточно. К тому же Гессен представил меня, как хозяина компании, что сразу подняло меня в их глазах на огромную высоту.
Мы повели их в русский ресторан, где посетителей потчевали национальными блюдами, а между столиков сновали официантки с старинных сарафанах, только в не по-старинному не прикрывающие даже колени. Обнаженные ножки девушек привели наших гостей в не меньший восторг, нежели подаваемые нам кушанья. Водка, коньяк, виски лились рекой. И когда поздно ночью мы вышли из столь приглянувшегося нам заведения, то в гостиницу уже возвращались, обнявшись и горланя русские, немецкие и английские песни.
Утром мы повезли немцев в поселок. Я боялся, что по дороге нам опять кто-нибудь встретится, но мы доехали без непредвиденных осложнений. Мне даже показалось, что трясло нас меньше, чем обычно, словно шоссе решило тоже продемонстрировать свое гостеприимство и не подбрасывать немилосердно иностранцев, а заодно и нас на ухабах.
Я вошел в дом, сожалея, что рядом нет Анастасии. Увидя ее, немцы бы уж точно подписали любое соглашение. Я принял душ, выпил чашечку кофе. Благодушие по-прежнему переполняло меня. Через час должен был состояться деловой завтрак с гостями, после чего мы приступим к обсуждению деталей будущего соглашения, от которого так много будет зависеть. Но сейчас я был физически не в состоянии думать о таких прозаических вещах, мои мысли блуждали вокруг Анастасии. Ничего мне так не хотелось, как увидеть ее, снова ощутить ни с чем не сравнимый нектар ее поцелуя.
И в этот миг зазвонил телефон. Я поднял трубку и сразу же узнал голос Обозинцева. Что-то тут же оборвалось у меня внутри, я почувствовал, что услышу сейчас нечто ужасное.
– Где тебя черти носят? – зло проговорил он. – Ты мне нужен.
– А ты мне нет, – ответил я.
– Ну это мы сейчас посмотрим, – насмешливо проговорил он. – Расправился с этой дурой и думаешь, что теперь все в порядке. Полагаю, что сейчас ты запоешь по-другому. Твоя краля у меня.
Я сразу же понял, что он говорит об Анастасии.
– Чего молчишь? – нетерпеливо произнес Обозинцев.
– Жду, когда ты все выложишь, подонок.
– Меня это не обижает, называй меня, как тебе нравится. Ситуация такая: я взял эту сучку твоего дяди в заложницы. Заодно еще и другую бабу прихватил, хотя она мне на черта не нужна. Теперь будет все зависеть только от тебя, останутся ли они в живых или я их закопаю где-нибудь в лесочке, так что никто не сыщет их могилку.
– Чего ты хочешь?
– Ты отдашь мне компанию.
– Она мне еще не принадлежит. Тебе придется подождать.
В трубке раздался презрительный смех.
– Ну ты дубина, я не собираюсь ждать ни дня. Слушай меня внимательно и запоминай, как свой главный урок. Сегодня в семь часов ты приедешь в город. Иди в свою квартиру и жди моего звонка. Мы пойдем с тобой к нотариусу. И ты по доброй воле и в здравом рассудке составишь дарственную на мое имя, в которой отписываешь мне все свои акции, до единой. И на веки веков ты и твои поганые потомки, если они у тебя когда-нибудь будут, отказываешься от прав на них. Тебе все понятно?
– Кроме одного, как я получу Анастасию.
– Не волнуйся, ее в тот же вечер доставят тебе в лучшем виде на машине. Просто придется немного подождать. Она сейчас далеко от города.
– Я не согласен. Все должно происходить одновременно. Я подписываю дарственную, а ты тут же отпускаешь Анастасию.
– Будет так, как ты только что услышал. Условия ставлю я. Если, конечно, хочешь ее видеть живой. У тебя нет выбора. Если в семь часов ты не появишься в квартире, значит, ты убил ее. И ту бабу тоже. Мне свидетели, сам понимаешь, не нужны.
Обозинцев дал отбой.
Я просто упал в кресло. Несколько минут я сидел в полном оцепенении. Причем, в оцепенение находилось не только мое тело, но и моя душа и мозг. Кажется, за это время в голове у меня не появилась ни одной мысли.
Наконец я встал, подошел к бару, налил полный бокал коньяка. Я было поднес его уже ко рту, как моя рука замерла. Что я делаю, идиот, только сейчас самое время пить.
Я снова сел в кресло, но уже в другом состоянии. Надо было срочно решать, что же делать?
На размышление у меня ушло полчаса. Но зато за это время я прокрутил в голове все возможные варианты дальнейшего своего поведения. Пока не остановился на одном из них.
Я встал и вышел из дома и направился в офис компании. Я шел и ничего не видел вокруг, в моей голове лишь звучал голос Обозинцева. У меня не было никаких сомнений, что он выполнит свои угрозы. В решительности и жестокости этого человека я уже успел убедиться.
Войдя в здание, я прямым ходом направился к кабинету Струганова. Не скрою, я испытывал определенные сомнения, но иного выхода для себя я не видел.
Главный инженер работал за компьютером. Мое появление вызвало у него удивление. Несколько мгновений он не говоря ни слова, смотрел на меня. Я не стал ждать приглашения садиться, а сел на стул.
– Валерий Анатольевич, я пришел к вам по очень важному делу, – начал я. – Пожалуйста, выслушайте меня внимательно.
Струганов неопределенно пожал плечами.
– Разве у нас с вами могут быть дела?
– Получается, что могут, если это дело касается Анастасии.
Я сразу заметил, как он насторожился.
– А я-то думал, что как раз именно поэтому…
– У нас очень мало времени, а потому давайте оставим словесную эквилибристику на потом. Немногим более полчаса назад я получил сообщение, что Анастасия взята в заложницы.
Струганов вскочил и уставился на меня.
– Что вы сказали?
– То, что вы только что слышали. Она заложница.
– И кто этот гад?
– Обозинцев.
Несколько мгновений главный инженер молчал, о чем-то думая.
– Эта мразь давно подбиралась к нашей компании. Я не удивлюсь, если когда-нибудь обнаружится, что это он убил Александра Михайловича.
– Его убила Ращупкина, – сказал я.
– Что? Как Ращупкина! Как она это сделала?
– Выстрелила с вертолета.
– Но если это правда, я ее своими руками…
– Все уже сделано, она вчера покончила с собой. Но сейчас у нас с вами другая задача.
– Да, я понимаю, – немного растерянно проговорил Струганов. – Внезапно он встрепенулся. – Но что хочет этот Обозинцев?
– Чтобы я написал ему дарственную на передачу всех моих прав на компанию.
– И вы еще здесь? Почему же вы не пишите эту дарственную. А, понимаю, вам жалко, вам не хочется отдавать то, что вам принадлежит. Пока может быть там ее пытают, вы здесь ищите способ как сохранить свою долю. Да знаете вы кто после этого?
Жгучий поток ярости ударил ему в голову, и Струганов бросился на меня. Прежде чем я схватил его за руки, кулак главного инженера довольно больно заехал мне под глаз. Я схватил его за запястье, он попытался вырваться, и мы стали бороться. Кабинет для борцового поединка был тесноват, и мне никак не удавалось провести прием. Он же все время пытался ударить меня, не получалось рукой, лягался ногой.
