Сергей Буянов - Рандолевый катран
– Хотите сказать, что место для ребёнка кем-то занято?
– Миллионами бактерий! Там где должна появиться яйцеклетка, у вас нет вакансий.
– Это из-за гормонов? – хлопнула ресницами Нина Петровна, решив до конца сыграть роль продавца-упаковщицы.
– Нет. Гормоны готовят вас к вынашиванию беременности, только она не может наступить в принципе. Кстати, где вы простудились?
– Не знаю. Может, в детстве.
– Не в детстве. Это было не более двух лет назад.
Нина Петровна поёжилась. Как заново пережила новогоднее купание в Чёрном море.
– И что теперь делать? Очистить полку для товара?
– Именно так! Вы пройдёте курс противовоспалительного лечения.
– Сколько времени это займёт?
– Не волнуйтесь! – доктор поняла вопрос по-своему. – Вам даже не придётся ложиться в стационар. Я пропишу таблетки, которые вам следует выпить.
– И всё?!
– Это антибиотики. Плюс инъекции витаминов и рассасывающих препаратов. Затем, пять дней физиолечения, и вы готовы к зачатию.
– А… – раскрыла рот Нина Петровна, но доктор вежливо перебила её, продолжая разговор.
– А к вынашиванию, извините, вы уже готовы. Закончите приём гормонального препарата, и вперёд!
– Это возможно, доктор? – Нина Петровна сняла очки, показав большие круглые глаза.
– Через две недели, не раньше.
– Мне профессор и член-корреспондент сказал, что требуется, как минимум, два раза по девять месяцев под контролем гормонов, а затем цикл стимуляции.
– Что вам сказал профессор Брендель, я знаю. Ни в коей мере не ставлю под сомнение его компетентность. Только вот что я скажу, – докторша перевернула листок амбулаторной карты, прочла: – Нина Петровна, одна голова хорошо…
– А вы конкурент Алика? – вырвалось у Волконской. Поправлять себя она не стала.
– Вряд ли. Я стажёр.
– Вы годитесь ему в матери, не так ли?
– Лет через пять я пригожусь ему и в бабушки. Но это ничего не меняет.
– Получается, вы недовольны профессором, и в противовес ему дали мне другое лечение? – Нина Петровна вновь нахлобучила очки на свой массивный нос. Попала в свою тарелку, что называется. Теперь она видела перед собой пациентку, а не врача.
– Вряд ли. Мы, врачи старой школы, свято чтим принципы деонтологии.
– То есть, корпоративной этики, – расшифровала для себя вслух Волконская.
Доктор кивнула.
– Откуда вам известно, что я застудилась около двух лет назад?
– Элементарно, по осмотру. Такие изменения характерны для хронически нелеченого воспаления, но не запущенного. Кстати, – врач положила руки на амбулаторную карту Волконской, – предупреждая ваш следующий вопрос, скажу, как я догадалась о профессоре Бренделе, как вашем лечащем враче. По его схеме лечения бесплодия, которую вы мне надиктовали. Слово в слово, Алик! Он был моим учеником.
– Вот как! – Нина Петровна раскрыла рот.
– А теперь я вынуждена быть стажёром, чтобы получить себе пенсию заслуженного доктора.
– Это не издевательство?
– Вам, как профессиональному психологу, виднее.
Нину Петровну последняя реплика припечатала к стулу. Ноги онемели, вслед за языком.
– Выбор за вами. Продолжать новейшее лечение, либо избавиться, наконец, от воспаления!
– Что, что я могу сделать для вас? – спросила пересохшим горлом Нина Петровна. Получилось вполголоса. Заговорщицки.
– Когда родите, помяните добрым словом! – доктор протянула карту пациентке, прощаясь.
– Нет! Я не о деньгах и материальных благах! – запротестовала Волконская. – Мой муж, он хорошо знает профессора Бренделя. Мы можем освободить вас от унизительной роли стажёра!
– Нина Петровна! Я не ясновидящая, но газеты читаю. Ваша фотография в рекламной публикации для обеспеченных ипохондриков очень запоминающаяся. Как и приём у президента, где вы вместе с мужем. Я осмотрела вас как обычную пациентку и назначила лечение, наилучшее при вашей форме заболевания. Что с того, что я стажёр? Все когда-нибудь становятся стажёрами у лучших учеников.
– И всё же? – дожимала, пришедшая в себя Нина Петровна.
– Я не откажусь от помощи. Если вы поможете мне выполнить план приёма, мой испытательный срок закончится гораздо быстрее.
– Сколько человек необходимо?
Доктор достала общую ученическую тетрадку.
– Триста двадцать. Учитывая, что я принимаю в день по три человека… – седая женщина в белом халате развела руками.
– Завтра у вас будет вся Рублёвка! Я обещаю!
– Эти женщины не нуждаются в моих консультациях и осмотре.
– Они только этого и желают! Вам нет нужды осматривать каждую! А для записей в амбулаторных картах я пришлю вам трёх помощниц! – разошлась Нина Петровна. – Сейчас же займусь этим!
Волконская поднялась со стула и направилась к выходу.
– Не забудьте принять первую таблетку уже сегодня! – сказала ей вслед доктор.
Она долго молча смотрела на свои бумаги после ухода пациентки. Сколько их было, обещающих свернуть горы? Если одна из трёхсот таких пациенток здоровалась на улице, и то хорошо.
Но Нина Петровна не забыла о своём обещании. Насчёт Рублёвки она, конечно, приукрасила, но своих пациенток поднапрягла. И те, в свою очередь, отправили к доктору Пряхиной Ольге Сергеевне подчинённых сотрудниц, приказав срочно пройти консультацию гинеколога.
Анастасия Фёдоровна, Клавдия Олеговна и Валентина Валентиновна быстро справились с заполнением медицинской документации. Валя в регистратуре заносила паспортные данные в пустые амбулаторные карты, раздавала их "счастливым пациенткам". Клава регулировала приём, поочерёдно вызывая следующую, не позволяя застояться в коридоре. Анастасия Фёдоровна как человек в прошлой жизни знакомый с медицинской терминологией быстро строчила под диктовку врача абсолютно нечитабельным почерком. Пряхиной оставалось поставить подпись.
Изъявили желание осмотра у врача только четверо, причём, абсолютно здоровые. Остальные по наущению Нины Петровны задали по вопросу, мало что значащему, но для заполнения карты приёма, достаточным.
Брендель, получив отчёт о досрочно проделанной работе, подписал характеристику "стажёру", рекомендовав бывшую учительницу к званию заслуженного врача России.
– Хочешь жить, умей вертеться! – сказал член-корреспондент, улыбаясь.
– Никогда не сомневался в способностях нашей Пряхи! – сказал Алик председателю комиссии.
– Старая школа! – подтвердил лысый доктор в седой бородке.
ГЛАВА 26
– Помяни моё слово, девяностые ещё прогремят, не слабже шестидесятых! – сказал мужичок в отцветшей футболке товарищу, держащему наготове пластиковый стаканчик.
Они расположись в привокзальном скверике, рискнув распить халявную чекушку. Она досталась легко и неожиданно. Один чудила попросил загрузить в рабочий тамбур какой-то ящик. Лёгкий как перышко!
– Утя там чё, подушки? – спросил грузчик.
– Пух неоперившихся грифов! – сказал молодой мужик в малиновом пиджаке. Золотая цепь на его шее, толщиной с палец, при этом вывалилась из-под пиджака, отбив всякую охоту к вопросам. Мужички, толкающиеся на перроне в поисках заработка, знали: толщина такой цепи равнозначна стволу крупного калибра.
Хозяин груза поздоровался за руку с проводником. Оба, улыбаясь, посмотрели на ящик.
– А если споткнётся кто? – спросил новый русский.
– Кому нужен проход в последнем вагоне?
– Точняк! Я и не подумал.
– Наше дело выполнять, а потом уж думать.
– Как обычно, верно мыслишь, Батон.
Поезд тронулся. Люди уселись на свои места в ожидании проводника. Когда он соберёт билеты – можно заняться багажом и прочими дорожными делами. Самые нетерпеливые, запихав сумки на третью полку, разбирали столы, накрывая их дорожным провиантом. Мужичок дрожащими руками пытался открыть бутылку пива об открывалку, вделанную в нижнюю поверхность стола. Не удалось с первой попытки. Он оттёр пот со лба, подсунул руки под стол ещё раз. Нащупал краем крышки открывалку – попал.
В этот момент дёрнулся вагон. Похоже, кто-то сорвал стоп-кран.
Тёплое пиво из расшатанной бутылки с шумом вырвалось на волю, облив пеной брюки страждущему и его попутчику, глазевшему в окошко на уходящий перрон.
Оба мужчины разом выматерились, не ругая кого-то конкретно. Алкаш торопливо вдувал в себя поток пены из горлышка бутылки, стараясь не растерять драгоценную жидкость.
Женщины, сидящие на краю полки с визгом выскочили в проход.
– Спокойно! Старший лейтенант линейного отделения милиции! – возник перед ними человек в посеревшей от поездной сажи милицейской рубашке.
– В самый раз! – выкрикнула блондинка средних лет. – Заберите этого алкаша! Он весь вагон пивом провонял!
Милиционер пообещал, даже не взглянув на чуть не захлебнувшегося мужика, трясущегося с похмелья.
Следом за офицером появились двое сослуживцев в столь же потрёпанной форме. Один из них держал за короткий поводок большую овчарку. Пользуясь короткой передышкой, собака уселась, высунув шершавый язык.
