Владимир Гурвич - Погибают всегда лучшие
Я взглянул на Григора, и в моей голове вспыхнула догадка; теперь-то я понял, почему так стремительно смылись мэр и его первый заместитель. И можно не сомневаться, что и главный бухгалтер тоже дал деру. Они увезли с собой документы, и теперь истину будет очень трудно установить. Скорей всего такая операция планировалась давно и сейчас эта славная троица греется где-нибудь на морском побережье далекой от нас страны. Тем более что проблем с деньгами у них не должно быть, за время своего правления они наворовали на всю оставшуюся жизнь.
– Даже если мне не удастся вернуть все деньги, новых ты не получишь. А это сильно подорвет твой бюджет. И влияние мы делить не будем, отныне в городе будет только одна власть – законная. А все остальные будут ей подчиняться. Ты понял?
Из кармана своего модного пиджака Григор достал пачку сигарет, протянул ее мне.
– Угощайся, – предложил он.
– Я не курю.
– Как хочешь. – Он закурил, и внезапно его лицо исказила злая улыбка. – Думаешь, ты пришел – и мир тут же перевернулся. Ты даже не представляешь, какой силе ты бросаешь вызов. У тебя нет ни одного шанса ее одолеть.
– Шансов нет у тебя.
– Ты всегда вставал на моем пути. И когда я всех победил, ты снова появился. Но мы уже не мальчики, и я не дам себя загнать в угол как тогда. Сейчас все переменилось.
– Ты прав, раньше мы были одноклассники и находились в равном положении, а теперь я стал мэром, а ты – преступником. Разница в самом деле немалая. – Я увидел, что у Григора сжались кулаки, а лицо побелело.
– Я хочу тебе кое-что рассказать. Я создавал организацию в течение нескольких лет, я строил ее по кирпичику. Это был огромный, кропотливый и очень опасный труд. Ведь я начинал с полного нуля, а надо было еще устранить конкурентов. А их было немало, и все хотели устранить меня.
– Да ты по локоть в крови, дорогой Герман.
Он посмотрел на меня, но вербально не отреагировал на мой выпад.
– А знаешь, о ком я постоянно думал, когда все это создавал, о тебе. Это был мой реванш. И когда я наконец стал богат и получил власть я почувствовал, что отыграл партию. И не только в этом. – Григор усмехнулся. – Ты помнишь Иру Самусенок?
– Кто ж, забывает свою первую любовь.
– Она моя жена.
Вот уж было совершенно неожиданное сообщение. Оно было тем более странным и неожиданным, так как я прекрасно помнил, какое отвращение всегда испытывала Ира к Григору.
– Да ты прав, – словно прочитал он мои мысли, – я ей никогда не нравился. Но именно поэтому я и решил ее завоевать. Когда я ее нашел в другом городе, одну с ребенком, брошенную мужем и предложил выйти замуж за меня, то она гордо отказалась. Но она не знала, кем я стал, какие у меня возможности.
– Неужели ты ее похитил?
– Как ни странно, ты прав, я похитил ее душу. Я завалил ее подарками, каждый из которых по цене намного превосходил ее месячную зарплату. Я ждал, когда она окончит работу и на дорогой машине в окружении телохранителей встречал ее. И она стала сдаваться и однажды сказала «да».
– Жалко Иру, представляю, как она с тобой несчастна. Тебя не может любить ни одна нормальная женщина.
Эти мои слова внезапно разъярила его.
– Да, ты прав, она не любит меня, потому что все еще помнит о тебе. И я знаю, как она следит за всем, что ты тут делаешь. И победу желает тебе, а не мне, своему мужу. Она даже долго не хотела рожать от меня детей.
– Я бы на ее месте поступил точно так же.
Я и не подозревал, на какое его больное место наступил, выдержка явно изменила ему, он вскочил с места, и его пальцы невольно потянулась к внутреннему карману пиджака. Я не стал ждать, пока он достанет пистолет, бросился к нему и вывернул руку за спину. При этом скамейка, на которой он сидел, упала с большим грохотом. С веранды в комнату ворвались сразу четверо телохранителей: два его и два моих. В их руках появились пистолеты, и в любой момент можно было ожидать первого выстрела.
Машинально, я еще сильнее завел руку Григора за спину.
– Отпусти меня, – захрипел он.
– Отпусти эту мразь, – посоветовал мне и Олег.
Я отпустил Германа. Тот, морщась от боли, сел на стул.
– Думаю, нам лучше всего тихо и мирно разойтись, перестреляем друг друга в другой раз – предложил Олег. – Берите его и уходите.
Телохранители посмотрели на Григора, тот кивнул головой. И только сейчас в одном из них я узнал Григория – того парня, который залез по канату в мою квартиру. Наши глаза на мгновение встретились – и разошлись.
По-видимому, я слегка переусердствовал и немного вывихнул Григору руку, потому, что он тихо, словно щенок, которому придавали лапу, поскуливал. Телохранителям пришлось почти нести его, мы же на всякий случай оставались дома и оттуда наблюдали, как удаляется бандитский кортеж. И лишь после того, как джипы, оставив после себя густые хвосты пыли, скрылись за лесом, пошли к своим машинам.
Хотя я еще официально не вступил в должность, я практически целыми днями занимался городскими делами. Из областного центра губернатор прислал телеграмму, в которой поздравлял меня с избранием и просил в силу чрезвычайных обстоятельств немедленно приступить к исполнению обязанностей мэра. Однако это послание было пока единственной мне помощью, а в ней я нуждался как ни в чем другом. Город буквально разваливался по частям, нужно было платить зарплату водителям автобусов, не видавшим ее уже несколько месяцев и грозившим стачкой, искать средства, чтобы оплатить питание больным в больнице, латать бесчисленные прорывы водопровода, канализации, других систем… И на все требовались деньги: городской же бюджет был почти пуст. И минутами, столкнувшись с очередной неразрешимой проблемой, я испытывал глухое отчаяние. Мои же звонки и послания в областную администрацию не давали никакого результата, там отвечали, что все положенные Рождественску трансферты переведены и предлагали самому искать решения. Я снова поехал к Архипенко.
За то недолгое время, что мы не виделись, банкир сильно изменился. Он не похудел, но его полнота стала какой-то одутловатой, нездоровой. Он выглядел измученным и даже, как мне показалось, отчасти безразличным ко всему.
– Рад вас видеть, Владислав Сергеевич, – поприветствовал он меня, однако в его словах я не услышал никакой радости.
– Что происходит? – спросил я. – Вы плохо выглядите?
– А вы не знаете?
– Нет, я совсем замотался, кроме городских дел ни о чем не думаю и ничего не знаю.
– Я как заяц, которого травят охотники, – грустно произнес он. – Они обложили меня со всех сторон. Каждый день звонки, угрозы. Если бы не моя охрана… Вы понимаете? Сколько времени можно протянуть в таком режиме? Как вы думаете?
Вопрос был риторический, поэтому я не стал прогнозировать никаких сроков.
– Мне нужно время для того, чтобы очистить город. Время и деньги. Городская казна пуста, если немедленно не залатать самые большие дыры, все разорвется окончательно. Мне нужен кредит, Павел Иванович.
Архипенко внимательно посмотрел на меня и слабо усмехнулся.
– Я знал, что вы придете за этим. Но вы же понимаете, что банкиры дают просто так кредиты только тогда, когда у них нет иного выхода. Надеюсь, вы не собираетесь идти по стопам своего предшественника?
– Нет, не собираюсь. Я тоже занимался бизнесом и понимаю: вам требуется залог.
– Не просто залог, а ликвидный залог.
– Через месяц областная администрация должна нам перечислить очередной трансферт. Вы согласны с таким залогом?
– Я-то согласен, а что будете делать вы, когда израсходуете эти деньги?
– Честно говоря, не представляю, ситуация такова, что приходиться жить одним днем.
– Это лишь ухудшит положение.
– Полагаю, вы правы, но что вы можете предложить взамен? Как выбраться из этого заколдованного круга?
Архипенко грустно посмотрел на меня.
– Вы не жалеете, что взялись за этот воз?
Я усмехнулся.
– Не помню ни одного человека, кто бы не спросил меня об этом. Иногда бывает очень тяжело. И все-таки не жалею, у меня появился азарт. Не только другим, но и мне самому интересно узнать, сумею ли я выкрутиться из этой безвыходной ситуации? Когда я служил в антитеррористическом отряде, у нас был любимый тост: за успех безнадежного дела. Теперь мне кажется, что я его произношу каждый день.
– Сумеем ли мы все выкрутиться из этого безнадежного дела, Владислав Сергеевич? Порой мне кажется, что вы – просто романтик и не представляете, с каким противником ведете борьбу. Я вас уверяю, что он еще не ввел в бой свои главные силы.
– Это к лучшему, если бы я с самого начала представлял, то может и не стал бы ничего затевать. А так я уже не могу выйти из игры, слишком втянулся.
– Нет, пока у вас еще есть возможность из нее выйти.
– А те, кто голосовали за меня, вы думаете о них?
– Да, вы, пожалуй, правы, мы все обречены. – Эти слова он произнес так тихо, что я скорей догадался, чем услышал их.
