Лариса Райт - История странной любви
У Вики защемило в груди.
Лялька с детской непосредственностью сказала о том, как ей не хватало материнской ласки, обычного общения, разговоров по душам, которые Вика заменяла шмотками, поездками и неограниченными карманными расходами.
– Лялечка, такие, как она, нуждаются лишь в общении с бутылкой, – Вика тяжело вздохнула, – и только.
– Она пьет? – Глаза девочки расширились от обуревавших ее чувств. В них читался и страх, и брезгливость, и сочувствие, и всепобеждающее, неудержимое женское любопытство.
– Сейчас, конечно, нет, но алкоголь уже сделал свое дело. Убитые клетки мозга не восстанавливаются.
– Но она нормальный человек?
Вика покачала головой:
– Я не знаю. Наверное. Честно говоря, это неважно.
– Как это? – Лялька смотрела на мать, недоумевая.
– Так. Ей не было дела до детей, мне нет дела до нее.
– А были еще дети? – услышала Лялька главное.
Вика прикусила язык, тут же тряхнула головой, махнула рукой, выдавила из себя заискивающую улыбку:
– Послушай, доченька, ты же знаешь: как аукнется, так и откликнется. Это мои отношения, и не надо в них вмешиваться.
– А ты никогда не думала, что своими отношениями лишила меня моих отношений? Может, я всю жизнь мечтала иметь бабушку? А ты мне сказала, что она умерла!
Девочка снова вскочила. Руки ее сжались в кулачки, плечи тряслись, кончик носа нервно дрожал.
– У меня же никого нет! Отец не появляется, ни братьев, ни сестер, вот и про бабушку наврали.
– У тебя есть я, – тихо сказала Вика, заранее зная, что вызовет новую вспышку гнева.
Так и вышло:
– Ты?! Ты есть у своих гостиниц, а еще, оказывается, у этого своего Матвея.
Лялька выплюнула это имя с такой ненавистью, что Вика даже испугалась. На секунду она даже подумала, не будет ли лучше действительно забыть про Матвея и заняться собственной дочерью. В конце концов, почему ей так приспичило облагодетельствовать чужого человека, когда рядом страдает родной?..
Она знала почему.
Матвей, подобранный случайно и бездумно, неожиданно оказался единственным, кто за последние годы пожелал проникнуть глубже Викиной внешней оболочки и увидеть внутреннее. Да, он был слишком навязчив, слишком настойчив в своем желании, оно раздражало Вику и заставляло закрываться на все новые засовы, но тем не менее осторожно, по капельке, по зернышку истончало ее броню, делало более мягкой, податливой. Вика, сопротивлявшаяся разговорам и общению, начала хотя бы беседовать с самой собой, думать, пытаться вылезти из той ямы, в которую сама себя загнала.
Со стороны всегда все выглядело так, словно все в ее жизни прекрасно.
А почему нет?
Финансы в полном порядке. Причем финансы независимые, а не такие, как у большинства женщин. Пока тебя любят – пользуйся, а испарились чувства – пошла вон! Нет, с Викой такого не случится, ее тылы надежно обеспечены.
Что еще?
Внешность замечательная. Как говорится, маленькая собачка – до старости щенок. Плюс к природным данным еще и возможность обеспечить и фигуре, и коже должный уход.
Дочка опять же. Конечно, здесь спорный вопрос. Многое в отношениях с Лялькой упущено, но ведь еще не все потеряно. К тому же хороший ребенок растет, правильный человечек: думающий, сочувствующий, а то, что обиды на мать держит, так имеет право. Да и потом – есть ей в кого иметь такой характер!
Со стороны если посмотреть: не на что ей жаловаться. Ребенок не пьет, не курит, не шляется. Ходит по театрам и музеям, книжки почитывает, не то что большинство, которое сидит сиднем и пялится в гаджеты. Серьезный человек. Поступать собирается.
Черт! Наверное, собирается. Нет, ну, конечно, собирается, а куда? Господи, она даже не знает, куда собирается поступать собственная дочь. Дожила!
Сергей определенно в курсе, а родная мать – нет.
«Еще немного, и я перестану отличаться от собственной матери. У той хотя бы была веская причина не замечать нас, а у меня какой наркотик съел все мозги? Работа, работа и еще раз работа? Что я пыталась ею заменить? Любовь?»
Опять же окружающие покрутили бы пальцем у виска – только замуж сходила четыре раза. Между Лавриком и Сергеем был еще муж номер три – ученый, смотревший в микроскоп с гораздо большим интересом, чем на жену. Разбежались они довольно быстро, без взаимных упреков и претензий. Тоже, между прочим, определенный повод для зависти! Не многим удается развестись без лишних нервов, а у Вики всегда все гладко, без скандалов, без битья посуды, без выяснения отношений.
А может, это неправильно? Может, надо было выяснять? Выговаривать и договаривать? Требовать? Ругаться? Судиться? Но вот не получается у нее ни того, ни другого, ни третьего.
На работе – это да, пожалуйста. Это сколько угодно.
В бизнесе женщину без стервозности съедят и не поперхнутся. В офисе Вику за глаза называют Железным Феликсом. Конечно, ей больше пришлось бы по душе прозвище Железная Леди, но, как говорится, что заслужила. Ну не терпит она разгильдяйства и недальновидности! Разве можно ее осуждать за то, что она предпочитает иметь дело с умными людьми? А глупых или провинившихся увольняет безжалостно или штрафует рублем. Сопли надо детям подтирать, а не сотрудникам.
Впрочем, с детьми у Вики тоже не слишком хорошо получается. Так или иначе, на работе ее побаиваются, но уважают и ценят, а вот дома с этим как-то затруднительно…
Что ж, сама виновата.
Не надо было быть размазней. Надо было порой и по кухонному столу кулачком постучать. А то хочешь – живи со мной, хочешь – с другой, а я буду переживать свою отставку молча, чтоб «никто и не подумал, чтоб никто и не поверил».
Да уж, Викуля, проморгала ты мужа, и поздно теперь локти кусать. И не одного, кстати, мужа. Это ведь только Лаврика с его загулами она сама выставила, а остальные уходили по доброй воле, причем все одинаково: практически в одно мгновение, когда ей казалось, что ничто не предвещает.
Ладно, ученый не в счет. С ним как раз договорились мирно. Тут любовная лодка начала катиться под уклон сразу же и бесповоротно.
Но другие – и мужья, и приятели, – начиная с Бориса, ретировались сами, и так быстро, словно терпели, терпели, а потом не выдержали, испив некую последнюю каплю.
Бориса она, конечно, затюкала своим напором. С ним, наверное, можно было и поговорить, и все выяснить, и пообещать, и даже исправить, чтобы потом рука об руку, пока смерть…
Но погубила все проклятая гордость.
Не хотят тебя – не навязывайся!
Да еще и эта история с близнецами. Вика не могла не думать о том, что при любом раскладе тягостное впечатление от произошедшего так и останется между ними недвижимым камнем преткновения. Вика бы все равно продолжала твердить о своем, потом стала бы настаивать, а финал оказался бы таким же – они бы расстались, потратив друг на друга еще больше лет и попортив друг другу еще больше нервов.
Нет, не вышло бы тогда ничего с Борисом.
Ни из нее ничего не получилось бы, ни у него не было бы теперь собственного ресторана.
Он ведь в этом смысле похож на большинство мужчин. Если женщина на чем-то настаивает – принципиально не станет этого делать, а как настаивать перестала – так, глядишь, и задумался, почесал репу и понял, что не так уж она была и не права, а уж если начистоту – так и вовсе права она была на все сто: советы давала дельные, решения предлагала толковые. Так что Борис с Викой точно не зря развелся…
А она с ним?
Да и она, наверное, больше выиграла, чем проиграла. Конечно, можно сидеть и лить слезы о первой любви и всем вокруг рассказывать, что никогда и ни к кому не испытывала она таких чувств, как к первому мужу, но большинство женщин, услышав такое, пальцем у виска покрутят.
Чувства ей понадобились!
У них вон один-единственный на всю жизнь – и не знают, как избавиться. И лодырь, и хам, и пьяница – одно слово: кровопийца. Какие уж тут любовь и романтика?!
А у Вики романтических историй – вагон и маленькая тележка. После Лаврика был итальянец с серьезными намерениями, который даже собирался жениться, но намерения его не выдержали разногласий с явлением под названием «итальянская мама». Несостоявшаяся Викина свекровь считала всех русских проститутками, которые охотятся на карманы иностранцев. И то, что Вика к тому времени прочно стояла на ногах, а сыночек итальянской мамочки числился у русской проститутки ассистентом, не имело никакого значения. Вот ведь была возможность поставить тетку на место, доказать, что ты не верблюд. А Вика опять спасовала. Не хотят тебя – и не надо. Что за нелепое соперничество с мамой? Ей конкуренты не нужны.
В смысле – Вике. Да и маме, естественно, тоже. В общем, обеим. Так что обе остались довольны печальным финалом. Мама осталась при сыночке, Вика – при убеждении, что с итальянскими мужчинами лучше не связываться.
Следующим в списке был Петр – бизнесмен с большим опытом, как рабочим, так и личным. Был он на порядок старше Вики и сразу дал понять, за кем в их отношениях останется последнее слово. С ним она, наверное, начала учиться сдерживать себя. Хотя еще до Петра был один промежуточный и мало чем примечательный вариант. Как хоть его звали? Виталик, что ли? Или Денис? Кажется, все-таки Виталик. Запомнился он только тем, что, перед тем как испариться из Викиной жизни, заявил укоризненно:
