Владимир Гурвич - Погибают всегда лучшие
Олег приехал, как мы и договаривались без пятнадцати восемь. Таким хмурым я его, пожалуй, еще не видел.
– Я специально проехал по многим улицам, еще совершенно светло, а город словно весь вымер. Даже окна закрыты, все либо уехали, либо попрятались по домам.
– Кто-нибудь собирается у памятника Победы? – спросил я.
– Пока нет никого.
– Это плохо, мы рассчитывали, что люди придут.
– Боюсь, что придется обходиться своими силами. И вот еще что: мы посоветовались и пришли к единодушному мнению, что тебе сегодня не следует выходить из квартиры.
– И кто проводил этот великий совет?
– Все члены штаба. Они все собрались у Вознесенского. Он тоже поддерживает это мнение.
– Мы не в армии и я сам решаю за себя. Я буду участвовать в операции.
– Но ты же понимаешь, если с тобой что случится…
– Не будем думать об этом. Мое решение окончательное. Никто не вправе мне приказывать.
Олег о чем-то задумался, затем достал из кармана пистолет.
– Возьми, – протянул он мне его.
– Но у меня нет право на ношения оружия. Если Клочков узнает, что я вооружен, он стерет меня в порошок меня.
– Это на крайний случай, лучше быть живым с пистолетом, чем мертвым без него.
– Ладно, давай.
Черная рукоять пистолета привычно разместилась в ладони. Я засунул его за пояс. В самом деле с ним чувствуешь себя спокойней. Я взглянул на часы.
– Пора.
– Да, пора, – согласился Олег.
Олег был прав; несмотря на то, что было еще светло, на улицах не было ни души. Город был абсолютно мертв, даже из окон не доносилось никаких звуков, так как все они были плотно закупорены. Такой картины мне еще не довелось видеть. Даже стало не по себе.
Около памятника Победы собралось человек тридцать-тридцать пять. В том числе к некоторому моему удивлению – несколько женщин и среди них – Ксения. Мы вышли из машины. Если быть честным, то я рассчитывал, что придет значительно больше народу.
– Большое всем спасибо за то, что откликнулись на наш призыв, – произнес я. – Вы понимаете, что вы все рискуете. Поэтому пусть каждый еще раз подумает, стоит ли ему ввязываться в это дело. Что касается женщин, то я вас очень прошу – вернитесь по домам. Сегодня не ваш день.
– Мы не уйдем, – от имени представительниц прекрасного пола решительно заявила Ксения и посмотрела на меня. – Мы имеем такое же право, как и мужчины, встать на защиты родного города.
Я растерянно посмотрел на Олега, потом на Анатолия, не зная, как отреагировать на этот заявление.
– Может, ты как священник вразумишь этих амазонок, – обратился я к нему.
– Я не стану этого делать, они имеют на это право.
– Что будем делать? – повернулся я к Олегу.
– То, что решили раньше, – пожал он плечами.
– Мы вам даем нашего человека, он будет начальником вашей дружины, – сказал я – Очень прошу вас, выполняйте все его указания. А чтобы вы не чувствовали себя безоружными, мы выдадим каждому по милицейской дубинке. Только прошу вас, держитесь все вместе. Лишь в этом случае вы – сила, с которой будут считаться.
Я и Ксения еще раз посмотрели друг на друга, но продолжать этот молчаливый диалог больше не было время. С людьми остался заместитель Романова, мы же снова сели в автомобили.
Город был все таким же пустынным, только теперь стало быстро темнеть. Мы слушали по рации переговоры милиционеров из отделения Ермохина, переговоры, которые вели в других машинах наши люди. Сначала они звучали спокойно, но постепенно тон их менялся на все более тревожным. То в одном конце города, то в другом были замечены группы пеших боевиков и подозрительное передвижение автомобилей. Пока эти бандитские формирования вели себя пассивно, и столкновений еще не было, но с каждой минутой обстановка накалялась и становилось все более очевидно, что это предгрозовая тишина.
– Нам пора на объект, – сказал Анатолий, – они скоро начнут.
Городской избирком размещался в небольшом двухэтажном особняке. Мы заранее выбрали плацдарм для наблюдения; напротив здания находилась начатая, но заброшенная, огороженная забором стройка. Вот туда, оставив автомобили за квартал от этого места, мы и направились.
Хотя уже наступила темень, а уличное освещение в городе почти нигде не работало, проблемы с наблюдением за обстановкой у нас не было, так как мы захватили с собой приборы ночного видения. Но пока они показывали лишь то, что все вокруг спокойно. Зато напряжение царило в других местах; переговоры по рации доносили до нас отголоски столкновений. Причем, мы слушали не только своих, но и чужих. И потому как часто попадались нам их частоты, становилось ясно, что силы, которые введены в бой, немаленькие.
– А если мы просидим тут зря, – не выдержал я. – Они там сражаются, а мы пьем кофе, – посмотрел я на Олега, который спокойно потягивал кофе из стаканчика термоса.
– Это была твоя идея. Не волнуйся, они обязательно придут. Хочешь кофе?
– Нет.
– Ну и зря, это очень хороший кофе, он придает силы. А они нам скоро понадобятся.
Пророчество Олега сбылось минут через десять. К зданию избиркома стремительно подкатили два джипа. Из них высыпало человек двенадцать. Нас вместе с охранниками из службы безопасности Олега было шестеро. Я подумал, что соотношение вполне приемлемое, один наш человек на их двоих. Вот если к ним придет подкрепление, дело будет гораздо хуже.
Группа захвата устремилась к зданию. Им даже не нужно было взламывать дверь, она послушно отворилась от первого же пинка. Не было сомнений, что все было готово к встрече гостей и между ними и милиционерами, охранявшими избирком, существовал сговор.
– Пора, – скомандовал Олег, едва бандиты скрылись внутри здания.
Мы побежали через улицу.
Один из преступников стоял на стреме, но он был слишком уверен в своей безнаказанности, поэтому заметил нас с некоторым опозданием. Эта невнимательность стоила ему дорого; Олег вырубил его одним ударом. Но тот успел поднять шум, поэтому нам не удалось беспрепятственно проникнуть в здание. Несколько человек встретили нас у входа, но так как численное преимущество в этом поединке было на нашей стороне, то мы быстро расчистили дорогу. Мне достался пожилой мужчина, судя по его уверенным повадкам, это был ветеран подобных налетов и сражений. Он замахнулся на меня кулаком с одетым на пальцы кастетом, но я легко перехватил его руку и ударил ему в пах ногой. Этого оказалось вполне достаточным, чтобы мой противник сложился вдвое, изрыгая при этом из себя фонтан смачных ругательств.
Но меня он больше не интересовал, я вдруг ощутил небывалый азарт, тело было легким и послушным, готовым к новым, более серьезным поединкам. Я первым поднялся по лестнице на второй этаж, где по нашим сведениям и хранились все списки избирателей. Судя по всему, та же информация была и у наших врагов, так как в их поиске они рыскали по комнатам Пол устилал ковер из сброшенных со столов бумаг.
Я кого-то ударил, он отлетел к стене, после чего я на несколько мгновений остался не у дел. Все уже с кем-то сцепились, и только я ждал своего врага. Подсознательно я искал Монаха, но, кажется, в этой операции участия он не принимал. Из рядом расположенной комнаты послышался шум, я ворвался туда и увидел, как Анатолий дерется с каким-то парнем. Тот попытался ударить его в лицо, но Анатолий увернулся и сам врезал ему по подбородку. Тот отлетел к стене, но сразу же встал, а в его руке сверкнул нож. Все произошло за какой-то миг: парень, словно лев бросился на Толю и полоснул его лезвием. Послышался сдавленный крик, и почти сражу же кровь намочила рубашку на плече моего друга.
Я вдруг почувствовал, как вспыхнула во мне ярость, я бросился на парня, тот отскочил и угрожающе поднял нож. Теперь я мог рассмотреть этого юнца; от силы ему было лет восемнадцать. Но потому как он решительно и точно размахивал своим оружием, было видно, что он имеет навыки обращения с ним.
Хотя валы ярости буквально захлестывали меня, но это были холодные валы; голова была ясная, и я хорошо отдавал себе отчет в каждом своем движении. Парень размахивал перед моим лицом ножом, ища удобный момент для того, чтобы проткнуть им меня. Я решил ему помочь и слегка раскрылся – и он тут же бросился ко мне. Именно этого момента я и ждал; я слегка отскочил в сторону и изо всех сил ударил его по руке. Нож вылетел из его ладони, я же обрушил на обезоруженного противника град ударов кулаками и ногами. Без своего страшного оружия он не представлял для меня никакой опасности, так как я был его значительно и сильнее и натренированней. Он лежал на полу, я продолжал его пинать, и с каждым новым ударом во мне увеличивалась ненависть к этому юному подонку.
– Остановись, ты убьешь его, – вдруг прорвался в мой распаленный мозг хриплый возглас Анатолия.
Но, увлеченный своим делом, я даже не понял, что он мне кричит. Парень уже не пытался сопротивляться, он лишь укрывал лицо и пах руками. Но именно туда я и старался попасть.
