Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти
– Вань, ну ты чего? – уже в трамвае спросила девушка, глядя в нахмуренное лицо Зарецкого.
– А ты думаешь, ему приятно, что ты руку этому дурачку целовать разрешила? – вместо Цыгана озвучил его настроение Вячеслав.
– Твое дело вообще номер восемь – жди, когда спросим, – отшила сестра.
– Ну это же глупо, – видя, что Иван продолжает молчать, затормошила его Настя.
– Да, глупо, – согласился Иван, – но я ничего не могу с собой поделать.
– И не надо, таким ты мне еще больше нравишься, – рассмеялась девушка и вдруг осеклась, вспомнив, что рядом брат.
Они подъехали к военному госпиталю, где у входа их ждали Лариса с младшим сыном и Мария с дочкой.
– Это Иван, – представила своего спутника девушка.
– Так вот он какой, тот, кто нас подкармливает, – быстрее Ларисы отреагировала Мария. – Что ж, вполне приятный молодой человек.
Мать Анастасии покоробили слова сестры мужа.
– Будем знакомы, – протянула она руку.
– А я ее брат, – Андрей тоже протянул свою ручонку большому дяде. – Мне понравилась шоколадка, которую Настя принесла.
– И мне, – подала голос закутанная в шерстяной платок пятилетняя Катя.
– Что ж, постараюсь еще достать, – пообещал растроганный Иван.
– Да не надо, что вы, не вздумайте! – испугалась Лариса.
– А почему бы и нет? – опять цинично влезла в разговор Мария. – Мы будем рады не только шоколаду, и из еды что-нибудь приносите, мы у вас купим. Вы же, наверное, наш будущий родственник.
Не выдержав такого разговора, Анастасия взяла Ивана за руку и потянула за собой в госпиталь. Получив белые медицинские халаты для посетителей, все поднялись на второй этаж. Иван, чуть поотстав, шепнул девушке на ухо:
– Я думаю, мне не надо заходить в палату, лучше подожду тебя здесь.
– Как хочешь, – пожала плечами Настя, но на самом деле груз тревоги упал с ее плеч, так как она не знала, как отец отреагирует на его появление.
Алексей Петраков не ожидал, что к нему придут практически все его родные. На короткое время от шума ребятни и поцелуев госпитальная палата стала похожа на пионерский лагерь в родительский день. Но в самый разгар веселья зашел дежурный врач и призвал к порядку. Петракова-старшего больше всего интересовало, как близкие справляются с тяжелым бытом и нехваткой продуктов. Тут Мария и упомянула об Иване, о его продовольственной помощи и внимании к Анастасии.
– Какой еще Иван? – строго посмотрел на дочь Петраков-старший. – Не тот ли, который был приятелем твоей убитой подруги?
Анастасия смутилась и не знала что ответить.
– Так молодой человек с Софьей Вайнштейн дружил? – влезла в разговор Мария. – Может, он и обокрал Бронислава Петровича?
– Иван нормальный человек, – вступился за Зарецкого Вячеслав.
– Чего молчишь? – игнорируя слова сына, обратился Алексей к дочери.
– Я тебе уже говорила: он здесь ни при чем, – спокойно ответила Настя.
– Леш, а он же здесь, с нами пришел, – сообщила Лариса. – Хочешь, мы его в палату позовем?
– Нет, я с ним буду разговаривать в другой обстановке. Только надо выздороветь и вернуться на работу, – недвусмысленно заявил о своей неприязни Петраков-старший. – А тебе, Анастасия, я запрещаю поддерживать с ним отношения.
– Но папа… – попыталась возразить девушка, однако натолкнулась на его тяжелый взгляд и не закончила фразу.
– Ну, вот и хорошо, – поставил черту под темой Петраков. – А если ослушаешься, то ответишь перед законом без скидок на то, что ты моя дочь.
С трудом сдерживая слезы, Анастасия выбежала в коридор, где ее дожидался Зарецкий. По ее внешнему виду он без слов понял, что произошло.
– Папа против наших с тобой встреч, – призналась в причине своих слез девушка.
– Ну а ты сама что думаешь? – после паузы спросил у нее Зарецкий.
Девушка не успела ответить, поскольку в коридор из палаты вышли ее родные.
– Ты идешь домой? – поравнявшись с дочерью, поинтересовалась Лариса.
– Дай молодым проститься, не мешай, – съехидничала Мария, не скрывая предвзятого отношения к Ивану.
– Дядя, ты нам шоколадку обещал, не забудь, – вразрез матери напомнила Зарецкому пятилетняя Катенька.
– Я думаю, мы еще увидимся, – заговорщицки подмигнул Ивану Вячеслав, пожимая протянутую для прощания руку.
– Ну ладно, я тоже пойду, – произнесла Анастасия.
– Может, завтра я встречу тебя после занятий? – предложил Иван.
– Не знаю, – пожала плечами девушка, так и не решившись принять решение, но опасаясь ослушаться отца.
Догнав своих, она не стала отвечать на вопросы тетки, которая попыталась выяснить результат ее беседы с Иваном. Мать не высказывала своего отношения к происходящему, по-своему жалея дочь и стараясь не наносить ей боли. За Настю был только Вячеслав, который пообещал, что поможет сестре поддерживать связь с Иваном.
– В крайнем случае, смогу письма друг от друга передавать, – успокаивал он сестру.
Зарецкий догадался, что, узнав про него, отец Насти, будучи работником милиции, моментально проникся к нему негативным отношением, и если бы не его ранение, то быть бы ему уже в здании управления НКВД. Ванька понимал, что Петракову не составит труда попросить кого-нибудь из коллег, чтобы те приняли меры и оградили его дочь от преступного элемента. Поэтому он решил сделать недельную паузу, чтобы случайно не попасться в лапы легашей при встрече с любимой девушкой, за которой могут установить наблюдение. Решение далось ему нелегко, но другого выхода он не видел.
Зинаида не сразу нашла хату, в которой проживали Цыган и его ребята. В деревне почти не осталось старых жителей, а вновь заселившиеся в пустующие дома мало кого знали. Но ей повезло. В один из дней поиска она чуть не столкнулась носом со Шкетом, который возвращался в деревню из города. Женщина, как раз наоборот, собиралась уже ехать обратно, но, увидев бывшего члена банды выходящим из трамвая, пошла за ним и таким образом установила дом, где жили прежние подельники Нецецкого. Узнав от нее новость, Дед обрадовался, а Федуля стал его просить не откладывать расправу.
– Давай сегодня ночью, Дед, мочи нет больше ждать… – заканючил он.
– Мне самому не терпится Ванечкины кишки на руку намотать, но спешить не будем. Нужно все просчитать, – возразил Дед.
– Да я этих крысят одной рукой передавлю! – сжал могучий кулак Федуля.
– Ты один раз уже отличился, а тогда в тебе силушки не чета сегодняшней было, – засомневался Нецецкий. – Уже неделю жратвы приличной нет, у меня иногда в голове звон колокольный слышится.
– Ну, здесь ты прав, – согласился Федуля, – сдал я физически за последнее время.
– Вот поэтому я хочу для начала Кубышку потрясти маленько, – пояснил опытный вор.
– У него наверняка жратвы со склада много дома хранится, – вступила в разговор Зинаида, которая постоянно ломала голову над тем, чем накормить двух мужчин.
– Так, может, и ребятки наши ссученные с овощехранилища жратвы себе в подпол натаскали? – предположил Федуля.
– А ты, пожалуй, прав, – неожиданно согласился Дед. – Спящих их возьмем, на это много сил не понадобится. А потом и Кубышку тряхнем.
– Так сегодня, что ли, валить их будем? – обрадовался Федуля.
– Нет. Для начала Зинаида снимет комнату у какой-нибудь одинокой бабки, а дня через два и мы подъедем на ночлег. Вот тогда и порешим фраеров, – после небольшой паузы озвучил свой план Дед.
– А хозяйка не заподозрит чего-нибудь? – засомневалась женщина.
– Хозяйке представишься беженкой, скажешь, что муж с братом через два дня за тобой приедут, – моментально придумал правдоподобную историю Дед. – Поэтому когда нас с утра не окажется, хозяйка и ухом не поведет.
– А кто из вас мужем мне будет и кто братом? – хихикнула Зинаида.
– Сегодня я буду тебе мужем, а когда туда приедем, то Федуля, – усмехнулся Дед.
– Ага, той ночью бороться с ней мне недосуг не будет, – обиженно произнес дедовский подельник.
– Слышь, Зин, придется тебе в две смены отработать, – примирительно рассудил Нецецкий. – Осилишь?
– Было б чего пугаться, – кокетливо прищурилась воровская подруга, – смотрите, сами не подкачайте.
Вячеслава не приняли на работу. В отделе кадров пожилая усатая женщина с опухшим лицом, напоминающая внешностью Крупскую, с порога объявила, что вакансий на учеников токарей и фрезеровщиков нет.
– Попробуй на мелькомбинат сходить, – видя, как расстроился паренек, посоветовала кадровичка, – там вроде разнорабочие нужны.
Выйдя из проходной завода, Вячеслав пошел к трамвайной остановке. По небу плыли редкие облака, стоял легкий морозец, а когда проглядывало солнце, становилось чуть теплей. Во все работающие магазины, которые попадались подростку по дороге, стояли длинные очереди. Проходя мимо одной из них, он услышал, что с завтрашнего дня хлебные нормы для служащих, иждивенцев и детей до двенадцати лет будут урезаны до ста пятидесяти граммов. Парень моментально прикинул хлебный паек на свою семью. Получилось один килограмм 50 граммов на семь человек. Хлеб стали давать какой-то сырой, из-за чего он становился тяжелей, и зачастую буханка тянула на кило двести. Мальчику стало страшно. «Одна буханка или того меньше, – сверлила тревожная мысль, не давая покоя. – Брат с Катькой опять будут ныть».
