Владислав Картавцев - Династия. Под сенью коммунистического древа. Книга третья. Лицо партии
На отбеленные зубы художника нанесли маскирующий слой краски, используемой в киноиндустрии – вследствие чего со стороны казалось, что зубов нет вообще, а изо рта торчит только один гнилой клык. На ноги надели стоптанные сандалии времен римской империи – в общем, при виде Трифона слезы текли даже у имиджмейкеров, которые его и сделали.
Главе семьи было поручено руководить остальными. В правой руке он нес посох скитальца, выполненный из ценных пород дерева с нанесенными признаками трухлявости, коим дирижировал. Как только Трифон поднимал посох вверх, многочисленная массовка взрывалась коммунистическими лозунгами:
Если завтра на выбора не пойдешь,
Увидишь – заест тебя несправедливости ядрена вошь!
или:
Вспомни, водку выпивая,За околицей есть жизнь другая —Лучше!НужноПросто на выборахПоставить крестик напротив власти неимущих!
Аввакума обрядили в фабричного рабочего с гармошкой. Любая модница могла бы позавидовать его стильным кирзовым сапогам (в виде длинных кожаных ботфорт с расклешенным верхом, доходивших до пояса), шелковому поясу, перетягивающему засаленную тужурку понизу впалого живота, и аутентичной шахтерской двурогой каске, из под которой выглядывало измазанное углем лицо Аввакума с антрацитово-лиловым искусственно удлиненным носом. Признаться честно, художник сильно смахивал на последователя сатаны из сказок Гоголя, поэтому (чтобы электорат не пугался и не воспринимал шествие большевиков за обряд изгнания дьявола) на груди Аввакума прикрепили плакат: «Кандальный работник канализационной службы, г. Санкт-Петербург, 1905 г»)
Аввакум выполнял роль запевалы. Его луженая глотка так чисто выводила «Вихри» и «По долинам и по взгорьям», что ему могли позавидовать даже трио Каррерас-Паваротти-Доминго. А болтающийся в такт «Кабальный работник» только подчеркивал исполнительское рвение Аввакума. Когда же художник впадал в особенный раж, он начинал исполнять песни собственного сочинения, и толпа восторженно замолкала. Аввакум пел акапелла – но и без поддержки инструментов его голос перекрывал половину Тверской.
Могучий и грозный стремится вперед на коне боевомВо все времена товарищ и другВеликий Ленин…
Последнему из Бобырей – Холмогору досталась ответственная роль забитой пастушки с отрогов кавказских гор. Почему именно с кавказских – потому что молодой художник наотрез отказался сбривать бороду и усы, и под альпийскую девушку (что задумывалось изначально) закосить не удалось. А так – ему просто обмотали лицо паранджой, оставив на виду одни глаза с предварительно вставленными контактными линзами ярко-оранжевого цвета. По задумке дизайнеров костюма оранжевый взгляд из-под паранджи свидетельствовал – невозможно и далее терпеть несправедливость и гнет, царящий повсюду! От несправедливости и гнета организм закипает, а пар вырывается наружу через зрачки, распугивая кротких овечек и козочек – у животных в связи с пережитым стрессом пропадает молоко, и шерсть отваливается килограммами.
Поверх паранджи на Холмогора напялили изъеденный молью старинный армяк, ноги облачили в ватные застиранные штаны и лапти двойного плетения с ценниками на пятках: «Один лапоть – одна ночь в объятиях феодального горского князя!» Ценники, конечно, говорили о незавидной судьбе горянок до революции 1917 года.
К голове Холмогора приклеили стилизованный алюминиевый поднос с картонным щербетом, пахлавой и медовыми сотами в изобилии. Соты получились очень правдоподобно – даже сам Холмогор иногда порывался отломить кусочек сот и съесть. Но ему не давали.
Поскольку кроме художественного, бог больше не дал Холмогору никакого таланта, то по сценарию ему вменялось молчать всю дорогу, а только сексуально двигать бедрами под паранджой, армяком и ватными штанами – чтоб было заметно. Холмогор старался на совесть – иногда амплитуда его движений уходила далеко за пороговые значения, и активисты, идущие сзади, поражались – почему до сих пор художник не переломился в тазобедренном суставе.
Некоторые даже бились об заклад, через сколько шагов Холмогор сдастся и зашагает вперед нормальной походкой нормального мужика – да только бессмысленно. Художник оказался намного крепче, чем смотрелся со стороны, и шел, шел, шел.
Но перейдем непосредственно к колонне. Ведь любое крупное мероприятие только начинается с лидеров и впередсмотрящих (впередидущих), но без массовости оно обречено на провал.
Итак, колонна большевиков состояла из десяти батальонов – каждый делился на три роты, а те в свою очередь – на три взвода. Взводами командовали звеньевые, ротами – командиры полка, а батальонами – свадебные генералы. Встает логичный вопрос, а почему бы не использовать общепринятые армейские термины – взводный, ротный и комбат? Все очень просто – ради конспирации! Конспирация не раз помогала красному проекту, так зачем отказываться от отлаженного годами механизма?
Для читателя, сведущего в математике, понятно – вся колонна была разбита на девяносто взводов, и у Ивана Ивановича, который и организовывал мероприятие, возникли определенные трудности по подбору звеньевых. Предполагалось, что на эти должности назначат молодых и перспективных – но где ж их взять?
Почему-то молодежь к коммунистам не шла – о чем неоднократно сетовал Иван Иванович на заседаниях партактива и на выездных сессиях ячеек в регионах. И именно он первым осознал насущную необходимость перестройки партии – отсюда и задача привнести креатив, поставленная перед Андреем Ивановичем, отсюда и Бобыри – и их внезапное возвышение (на остриё колонны).
А теперь представьте – где взять целых девяносто звеньевых? И не просто звеньевых, а убежденных ленинцев с организаторскими способностями и – каким-никаким, но авторитетом! Понятно где – либо в «Макдональдс», либо в Институте физкультуры. И заметьте, не в обычных ВУЗах, не с помощью многочисленных рекрутинговых агенств – а именно там, где и было означено выше.
Если анализировать выбор Ивана Ивановича отстраненно и непредвзято, его логика становится ясна. В более-менее приличных ВУЗах учащимся приходится думать, соображать и даже делать домашние задания и курсовые проекты. Рекрутинговые агентства имеют дело с уже возмужавшими претендентами (в том числе и на высокооплачиваемые должности), а претенденты зачастую – люди с интеллектом. Их трудно одурманить, трудно навязать идеологические клише, трудно заставить фанатично верить в правильность тех или иных идеологических догматов. С ними трудно работать.
Другое дело – существа стерильные, не обремененные запасами мозгового вещества, зарезервированного для мыслительных процессов. Затраты на их подготовку минимальны. Весь первичный капитал – лишь организация пары обучающих курсов под руководством профессиональных агитаторов, чтобы масса осознала на уровне инстинктов – иного пути, кроме коммунистического, для будущего России нет (а поскольку молодым еще жить и жить, то задача построения коммунизма ложится именно на них).
Впрочем, расходы для Ивана Ивановича не имели решающего значения – партия находится в цейтноте, с каждым годом у нее все меньше и меньше ресурсов, электоральное поле сужается, волну народного гнева и левой идеи обуздать толком никак не удается – настало время быстрых действий! И ставку сделали на массовость – а если потребуется интеллект, у Ивана Ивановича есть к кому обратиться. Например – наш старый знакомый Рабочев (о замечательных способностях правой руки Ивана Ивановича распинаться нет особого смысла, поскольку из предыдущих книг читатель и сам мог все узнать – а здесь нам важен результат).
Рабочев не подкачал и в этот раз.
Спустя неделю в распоряжение Ивана Ивановича прибыл сводный пролетарский отряд активистов, подготовленных из работников «Макдональдс» и студентов Института физкультуры. Отряду присвоили гордое имя: «Железный ростбиф».
Быстро пробежимся по его структуре:
1. Батальон «Коктейль мятный»;
2. Батальон «Прорыв мак-чикен»;
3. Батальон «Фри»;
4. Батальон «Капучино без сливок»;
5. Батальон «Касса свободна»;
6. Батальон «Лыжа»;
7. Батальон «Школьная физкультура»;
8. Батальон «Не грифом единым»;
9. Батальон «Весла»;
10. Батальон «Округлодевичье бедро» Вот и пробежались – и в принципе, достаточно.
На одной из ивановских фабрик для членов «Железного ростбифа» заранее пошили ярко-алые тоги с подкладом из меха кролика – так активисты не затеряются в колонне митингующих. Тоги звеньевых отличались радикальной простотой (из всех дополнительных опций – только капюшон), тоги командиров полка были с капюшонами и двумя большими карманами по бокам, а у свадебных генералов, кроме капюшонов и карманов, на рукавах имелись нашивки с портретами Ленина, Маркса и Энгельса.
