Марина Болдова - Память (Братья)
В дверь постучали. Первой вошла Валентина Прокофьевна. Беркутов обомлел. Он видел ее месяц назад. Выглядела она на свои шестьдесят пять, но была полна здоровой энергии. Сейчас его бывшую тещу можно было смело назвать старушкой. Дело было даже не в морщинах или сгорбленной спине. В ней не было жизни.
Она улыбнулась, и Егору и вовсе стало не по себе. Эта была улыбка смертельно больного человека, который сам все про себя знает и ему от этого как – будто неловко и стыдно. Валентина Прокофьевна приветливо кивнула Галине, как давно знакомому человеку. Галина же во все глаза смотрела на Валентину Прокофьевну. Ее просто поразило сходство этой незнакомой женщины с ее погибшей матерью. Конечно, внешне они не похожи, но все остальное? А как называется это остальное? «Породу не прикроешь рваниной», – сказал однажды ее муж, когда они из окна машины увидели роющуюся в мусорных контейнерах очень старую женщину. Потрепанное, но чистое и заштопанное пальтецо с плюшевым воротником облегало ее стройную фигуру, скромная шляпка из такого же плюша была приколота к седым волосам настоящей шляпной булавкой. Спина была прямой, а ноги! Ноги «стояли» в третьей позиции, совершенно естественно, без особого напряга. Она вынимала пустые бутылки из железных ящиков с такой грацией и изяществом, протирая их чистой тряпочкой и складывая в пластиковый мешок, что Галина, сидевшая за рулем, засмотрелась на нее и выключила двигатель машины. Глаза заволокло слезами. «Что же это за страна такая, если такие женщины вынуждены выживать за счет мусорных бачков?» – процедила тогда сквозь слезы Галина. Она уже стала вытаскивать из сумки кошелек, когда муж остановил ее. «Не унижай, не нужно. Она не возьмет у тебя ничего. Она не…попрошайка. Породу не прикроешь рваниной». Позже она узнала, что Юрка с Соколовым добыли адрес этой женщины. Она оказалась бывшей балериной оперного театра, одинокой, доживающей в коммуналке с соседом – алкашом. Как – то они добились для нее приличной пенсии. Галина тогда подумала, что несчастная женщина, наверное, до самой смерти благодарила справедливое государство за добавленные в старости рубли.
Галина пододвинула Валентине Прокофьевне стул, а сама отошла к окну.
– Здравствуй, Егорушка.
– Здравствуйте, Валентина Прокофьевна.
– Ты прости меня, – Валентина Прокофьевна отвела взгляд.
– Ну что вы себе навыдумывали, мама, – Егор так называл тещу крайне редко, в минуты особого душевного настроя, а Валентина Прокофьевна всегда так искренне радовалась этому!
Галина, поневоле участвуя в этой сцене, ничего не поняла. Она решила, что все – таки должна выйти из палаты. Но, сделав движение в сторону двери, она вдруг поймала умоляющий взгляд пожилой женщины.
– Егор, я нашла пистолет у Леры под кроватью, – Валентина Прокофьевна.
– Где он сейчас?
– Я его спрятала в доме. Не бойся, она не найдет.
– А где Лера?
– Не знаю. Она очень изменилась, Егор. Я давно хотела с тобой поговорить, но ты все не звонил. Я же чувствовала, что она что – то скрывает. Мы с мужем уж подумали, может, встречается с кем? Но, нет. На свидание не ходят в спортивных штанах! Что греха таить, в последнее время она за собой совсем не следит. Стыдно посмотреть. Меня не слушает. Просто разворачивается молча и уходит. Ты же знаешь, какая она домоседка? Сутками телевизор смотрела. А тут уходить стала. Незаметно так, и возвращается так же тихо. Чаще – за полночь. Это ведь она в тебя стреляла, не так ли? Ты уже это понял?
– Да, Валентина Прокофьевна, похоже на то. И не только стреляла.
Валентина Прокофьевна испуганно оглянулась на Кузьмина, сидевшего на стуле около двери. У Галины от услышанной информации подкосились ноги.
– Сначала ваша дочь проникла в квартиру Егора, убила его соседку, Елизавету Маркеловну. Затем открыла все газовые краны. Взрыва не произошло по чистой случайности, – Кузьмин говорил сухо и отрывисто. Ему было больно смотреть на пожилую женщину, которая держалась из последних сил. Беркутов посмотрел на друга почти, что с ненавистью.
– Значит, хлористый калий в систему Егору ввела тоже она? – Галина произнесла это почти шепотом.
Ей никто не ответил. Валентина Прокофьевна сидела на стуле сгорбившись, глядя себе под ноги. Кузьмин первым нарушил тишину.
– И что делать будем, Егор?
– Вы ее арестуете, да?
– Она совершила убийство, Валентина Прокофьевна, – довольно жестко сказал Кузьмин, – Когда ваша дочь должна вернуться домой?
– Не знаю. Возможно, она уже дома, – Валентина Прокофьевна глубоко вздохнула.
Повисла напряженная тишина. Кузьмин и Беркутов переглянулись.
– Нам пора, – Кузьмин осторожно тронул Валентину Прокофьевну за рукав. Та не пошевелилась. Галина посмотрела на ее лицо и все поняла.
– Врача, живо! – крикнула она Кузьмину. Тот высунул голову в коридор…
Все трое чувствовали себя убийцами. Они прятали глаза и ничего не говорили. Валентину Прокофьевну уже увезли.
На тумбочке у кровати Егора лежал пакет с пирожками и стояла бутылка с молоком.
Глава 60
Лилечка лежала на кровати в своей бывшей детской и думала. Так уж повелось, что, молча подчиняться родительским решениям, ее все те же родители и не приучили. Папа даже маленькой ей говорил, что прежде, чем безропотно подчиниться, спокойно подумай и выскажи свое мнение. Даже ему с мамой.
Выскажет она папе свое мнение. Сейчас и выскажет. Уж в этих событиях она принимала самое непосредственное участие. Хоть поначалу и вслепую. Это она простила отцу и Димке, Бог с ними, недооценили ее умственные способности. Но что с них взять при их самости, мужчины, одно слово! А дальше она отца не понимает. Это даже не в его характере, тайком все решать. "Нет, пойду – выскажусь!", – решительно вскочила она с кровати.
– Пап, ты занят? – Лилечка просунула голову в дверь отцовского кабинета.
– Заходи. Пришла выяснять отношения?
Лилечка с ногами забралась в кресло.
– Я уже позвонил твоему мужу, он приедет за тобой сюда, как освободится.
– Пап, мы не правы.
– Мы?
– Ты. А я с тобой согласилась. Не имеем мы права скрывать от генерала Трофимова эту пленку.
Роговцев задумался. У самого было неспокойно на душе. Груз, который он был готов взвалить на свои и Лилечкины плечи, был слишком тяжел. Он – то ладно, не такое вынес. Но дочь! Она, конечно, сильная девочка. Но с повышенным чувством справедливости. Сам такую воспитал. Забыть увиденное, она не забудет. Но хранить молчание перед мужем и его дядей ей будет ох как трудно. Стоит ли?
– Пап, не молчи. Ты чего – то или кого – то опасаешься?
– Хорошо. Давай подумаем, – ушел он от прямого ответа.
– Пап, ты не ответил. Чего ты боишься?
– Ничего. Но опасаюсь, что твой муж не сможет понять родного человека, которому очень верит и которого безмерно уважает. Ты же знаешь, что генерал Трофимов для него авторитет во всем.
– И все же, пап. Не надо считать Димку таким…незрелым. Но дело даже не в этом. Ты не даешь возможности ни тому, ни другому, принять решение самостоятельно. То есть, разрулить ситуацию. Димка же в курсе, что компромат существует.
– Мы можем сказать, что ничего не нашли.
– Он не поверит. А если поверит, то будет искать в другом месте. Подключит новых людей. Ему же важно не уличить Трофимова, я уверена. Он хочет его уберечь.
– В этом я не сомневаюсь. Хотя, Кнопка, он не знает, насколько эта пленка страшна. Речь идет о хладнокровном убийстве. Хотя и на войне.
– И все равно. Это право Димки – знать, что на пленке. И потом. Если честно, я за себя не уверена. Прости, но я могу проболтаться. Пап, я никогда от Димки ничего не скрывала. И как я смогу это делать, если собираюсь прожить с ним еще кучу лет?
– Хорошо, убедила. Он приедет, мы ему все расскажем.
– И покажем. А генералу?
– И генералу, – Роговцев подошел к креслу и поцеловал дочь в макушку, – Иди, пока ужином займись, хозяйка.
Лилечка, успокоенная, убежала на кухню. "Как я его люблю! И маму, и Димку! Люблю, люблю, люблю!", – радовалась она незнамо чему.
Глава 61
Лялька поддерживала телефонную трубку около уха плечом и одновременно чистила картошку. Галина рассказывала ей все обстоятельно, не упуская даже мелкие детали. Лялька только и могла, что изредка вздыхать, настолько ее поразило невероятное переплетение событий. Да, Беркутов «входил» в их клан более, чем достойно. Про семейство Соколовых – Головановых и иже с ними, как то Борин с Дашкой, Макс Эйтель, живущий в сытой Германии, и нищий деньгами, но щедрый душой Березин, знакомые говорили одно: если нужно что – то запутать в жизни, обращайтесь к перечисленным выше. Одно их участие гарантирует вам нескучную жизнь. В свое время Борин познакомился с Дашкой, расследуя убийство Галининого мужа и мамы. Плод того дела – кроха Стаська. Березин, в больницу к которому попадали все члены клана по очереди, грозился выстроить для них на территории отдельный особняк, дабы вся толпа не толклась в основном корпусе и не мешала остальным больным выздоравливать. И теперь вот Беркутов. Хоть пока и не понятно кто он для них, но уже программу минимум выполнил: его травили, подстреливали, и лечит его все тот же Березин. Так что, добро пожаловать.
