Марина Болдова - Память (Братья)

Марина Болдова

Тени прошлого. Кн. 2 Память (Братья)

Глава 1

Егор Беркутов вылез из машины, громко хлопнув дверцей. Откормленный соседкой Елизаветой Маркеловной до размеров футбольного мяча котяра Фунт укоризненно посмотрел на обычно спокойного майора. Егор виновато развел руками. Кот, словно простив человеку неуместный порыв, зевнул и медленно пошел прочь.

– Эй, Фунтик, а ты часом из дома не сбежал? – дернулся он было, чтобы ухватить кота за бока, но тот ловко отпрыгнул в сторону, присел на задние лапы и уже исподлобья глянул на Егора. «Не твое дело, сосед!» – понял Беркутов немой кошачий ответ и махнул рукой. Он отвернулся от Фунта, с досадой пнул колесо своей «девятки» и направился в сторону входа в Метро. «Консервная банка, а не машина», – подумал он, недобро вспомнив кавказца, всучившего ему эту развалину. Его, мента со стажем, обвел вокруг пальца заезжий мошенник, после удачной сделки укативший к себе на родину. Когда майор гордо подрулил к отделению, у стоявших на крыльце стажеров вытянулись лица. Двигатель, исправно тарахтевший всю дорогу от дома, на последних метрах пути зачихал, крякнул напоследок и замолк. Егор растерялся. Он неплохо разбирался в моторах, и не мог поверить, что это произошло.

Машина в семье Егора была всегда. Отец, строивший ВАЗ, получил «копейку» первого выпуска. Он сразу посадил семилетнего Егора «за руль». Сидя на коленях у отца, Егор был уверен, что это он ведет автомобиль по дачной просеке и везет на дачу и маму и сестру. К пятнадцати годам он уже прилично рулил и не мог дождаться, когда получит права. На восемнадцатилетие родители отдали ему старую, но еще крепкую «копейку», купив себе последнюю модель «Жигулей». Отец, отдавая ключи, сказал только одно: «Ты отвечаешь в первую очередь за тех, кого везешь, а уже потом за себя». С тех пор, когда ему хотелось вдавить до отказа педаль газа, в голове звучал голос отца. За весь водительский стаж у него не было ни одной аварии.

За последние три года Егор успел привыкнуть к комфорту и надежности «Ауди». Когда тесть вручал ему ключи, он укоризненно посмотрел на зятя и вдохнул. Егор понимал, что за двадцать лет брака с его дочерью он так и не стал членом клана Романовых. Он с упорством отказывался от всех льгот, суливших ему спокойную и непыльную работу и, словно назло всем влезал в самые рисковые дела. Чечня и вовсе сделала его непробиваемым для женских слез и укоров стареющего главы семьи. Сам генерал Романов в душе понимал его, но безумная любовь к дочери делала его слабым перед натиском ее страхов. А Лера боялась всего: быстро несущихся машин, больших собак, темноты, высоты и много еще чего. Поначалу, в первый год совместной жизни, Беркутов чувствовал себя этаким защитником, спасающим жену от всех несчастий, которые ей грозили. Позже его стали раздражать ее стенания по поводу и без, и он стал в довольно грубой форме огрызаться на ее нытье. Добило его то, что жена не хотела рожать, из страха умереть самой или потерять ребенка. Аборт ей сделали в клинике медицинского института, два курса которого она все же умудрилась закончить, под общим наркозом и последующей трехнедельной реабилитацией. На этом настаивала теща, самоотверженно ухаживающая за дочерью. Вставать Лерочке с постели не позволялось, бедная женщина сутками крутилась вокруг постели «больной», поднося то судно, то плошки с едой. В результате Лера, поправившись на пятнадцать килограммов, выписалась с диагнозом, ясно указывающим на то, что детей ей больше не иметь. А мать уложили в больницу лечить позвоночник. Тогда впервые Беркутов сорвался. Он кричал на жену, обвиняя ее в идиотизме, порывался звонить в психиатрическую клинику, чтобы вызвать неотложку со специальной бригадой, в запасе у которой должна быть смирительная рубашка, кинулся искать в справочнике название лекарства от «дурости», и, не обнаружив такого названия болезни, внезапно успокоился. Романов-старший, молча наблюдавший эту сцену, подошел к зятю и дал ему в зубы. Падая, Беркутов понял, что заработал себе врага на всю оставшуюся жизнь. Вещи он собирал под громкие рыдания ошарашенной его вспышкой ярости жены. Он положил ключи от генеральской квартиры на стол и, подхватив небольшой чемоданчик из кожзаменителя, закрыл за собой дверь.

Тесть появился в его коммуналке через неделю. Грузно опустившись на шаткий венский стул, он достал папиросу из именного портсигара и стал разминать ее пальцами. Курить он бросил еще пять лет назад, мудро вняв предупреждениям врачей. Фразу «вернись, я все прощу» он выдавил из себя, как пасту из почти пустого тюбика. При этом он смотрел на зятя с ненавистью и почти неприкрытой угрозой. Почему Беркутов вернулся, он и сам объяснить себе не мог. Шуткой признавался, что не может жить без тещиных пельменей. Он совсем не кривил душой, обожая маленькие комочки теста, начиненные острой баранинкой с чесноком. Семейная жизнь вернулась в свое русло, Лера толстела, теща целыми днями хлопотала на кухне и по дому, Романов разъезжал с инспекцией по гарнизонам и охотничьим угодьям, а Беркутов продолжал ловить преступников. Времени для жены почти не было, да она и не особо расстраивалась, иногда не видя мужа сутками. Статус жены ее вполне устраивал, а интересы ограничивались портнихой, личным парикмахером и маникюршей. В последние годы к этому списку добавились сериалы и скандальные ток – шоу. Переживая чужие жизни там, его жена была гостьей в их жизни тут. У них не было даже собаки, роль любимца с успехом выполнял домашний кинотеатр. С него сдувались пылинки, к нему постоянно вызывался мастер «для профилактики», а случайная царапина на его серебристых боках вызывала в жене бурю эмоций.

Развод Беркутова с женой стал полной неожиданностью для всех. В одно пасмурное утро он проснулся с ясным осознанием, что хочет вылезти из этого болота. Рядом сладко посапывала совсем чужая ему женщина, занимавшая две трети их супружеского ложа. Она спала, аккуратно уложив свой живот рядом с собой и при виде ее «прелестей» Беркутова вдруг затошнило. Включив телевизор, он увидел на экране милое лицо Арины Шараповой и невольно еще раз покосился на жену. В этот день он подал документы на развод и переехал к себе в коммуналку. Это случилось полгода назад, машина и все блага обеспеченной жизни генеральского зятя были оставлены им резко и без сожаления. На скопленные «на черный день» рубли он купил злополучную «девятку» и с головой ушел в работу…

Уже подходя к подземному переходу, Беркутов вдруг осознал, что понятия не имеет, сколько теперь стоит проезд на метро и вообще на городском транспорте. Нащупав в кармане мелочь, он стал спускаться по замусоренной лестнице. На ступеньках сидели нищие с написанными на картонках призывами о помощи. «Подайте ветерану Афганской войны», – прочел Беркутов на одной табличке. По виду мужик без возраста, блестя молодыми глазами, сидел, поджав под себя правую ногу. «Таланта тебе не хватает, дружок», – подумал Беркутов, кидая ему в коробку из-под обуви монеты. Тот, словно прочитав мысли майора, хитро сощурился.

Почти около всех киосков толпился народ. У магазинчика с названием «Колбасы от Григория» даже выстроилась небольшая очередь. Беркутов резко вспомнил, что не успел толком позавтракать. Напротив входа в павильон за небольшим прилавком стояла очень красивая девушка в фирменном фартучке и косынке. Короткая юбочка едва прикрывала аккуратную попку. Беркутов невольно притормозил, заглядевшись на юное создание. «Я еще не скончался как мужик», – мелькнула в голове здравая мысль. Краем глаза он заметил парня, одетого в черную майку с тремя белыми полосами на груди. Тот стоял у входа в киоск и тоже рассматривал девушку. В руках парень держал сверток, туго замотанный скотчем. Егор напрягся. Неожиданно среагировал его «барометр» – давно затянувшаяся рана в плече, которая начинала ныть всегда, когда он чувствовал опасность. Парень, поймав настороженный взгляд Беркутова, занервничал и, бросив пакет в урну, стоявшую у магазина, быстро побежал к выходу, расталкивая народ. Каким – то там по счету чувством Беркутов понял, что сейчас рванет, и дурным голосом заорал «ложись». Повалив девушку за прилавок, он навалился на нее сверху и закрыл голову руками. Тут же раздался взрыв, сверху посыпались куски облицовки и битые стекла. Спиной Беркутов чувствовал, как горячо стало вокруг. Крики смешались со звуками гудящего пламени и падающих обломков. Беркутов поднялся и осмотрелся. Горел магазинчик с колбасами. Около входа лежали люди. В соседних киосках были выбиты стекла. Все, кто был на ногах, в панике бежали к выходу на поверхность. Беркутов посмотрел вниз. Девушка сидела на полу, сжавшись в комочек, и раскачивалась из стороны в сторону. «Шок», – понял Беркутов. Он взял ее за плечи и тряхнул.

– Эй, очнись. Посмотри на меня.

Девушка подняла на него глаза и улыбнулась. На лбу у нее медленно наливалась шишка.