Анатолий Мерзлов - России ивовая ржавь (сборник)
Ее звали Изольда. Звучание грубовато – таинственное, определенно в приоритете перед Светланой или там Ларисой. Она, казалось, предусмотрела все тонкости, отдадим должное ее опыту, но делала ставку на примитивный посыл самца, тогда как в защитных оболочках подзуживала мыслишка: пора бы от утех да к некоторой совместной перспективе.
Тридцать пять – это не диагноз, но уже не возраст жить одной, пусть даже очень содержательной ночью. «Надо делать образ». Но и тут поверхностное образование дало о себе знать – ну, ни мыслишки о глубине. Царапнуть бы ей корочку-другую классиков-жизнелюбов – вон какая прелесть спрессована в стройных рядах зелено-черно-красных буклетов – при обустройстве кабинетного интерьера этого винегрета так не хватало. «Папик» их читал когда-то, а сейчас он на излете – ему бы успеть по оставшемуся в его арсенале методу «буравчиком».
К обрамлению головы она пришла интуитивно, заметила у женщин за пятьдесят повышенную тягу к монументальности. Здесь пыжатся в отвлекающей декорации. Пизанская башня еще никого не подвигла на самоотречение. Подобную грандиозность она воспринимала как нечто холодно-бесчувственное. Оно виделось ей смешением антика с новомодной экзотикой: чем-то вроде минотавра с короной павлина. Вспомнилась случайная знакомая, эдакая, миленькая чистюлечка-продавец, немолодая, в бальзаковских тонах, с короткой стрижкой здоровых ухоженных волос. Ей захотелось спросить – постеснялась, выронила перед ней умышленно кошелек. В совместном наклоне глотнула аромат ее волос – не сомневалась, но удостоверилась: не дешевый патентованный фруктово-цветочный – тонкий, естественный, травяной. С тех пор сама стала искать, фантазировать – из аптечных лекарственных трав стала составлять композиции – волосы ожили, но не тем обманчивым эффектом. Скрупулезно, через месяцы, шелковистая роскошь могла слиться в снопе степного ковыля. Свежая помывка придавала волосам, и при ее подходах, беспечную неуправляемую фривольность. Оттого и помыла голову заблаговременно, чтобы успела улечься буря сполоха, ушла резкость запаха, а осталась тайна.
И все бы ничего – да алмаз самобытности не в наших приоритетах.
Собирались не бурно, в растяжку. Ее заслуга – распределить время таким образом, дабы успеть адаптироваться к меняющимся условиям. Время назначила вразброс, по пятнадцать минут.
Первыми пришли Виктория, знакомая по работе со своим избранником. Знала о ее целенаправленном давнем поиске – цепкая, такая не ошибется. На почве одинаково взаимоуничтожающих устремлений их отношения из дружеских перешли в ранг «на всякий случай». Избранник на первый взгляд не бука, худощав, правда, не смазлив, но мужской тип, приветлив, не жаден – столько всего притащил. Бросился в глаза легкий налет флегмы. Ее тип, но она его совсем не взволновала – борьбой здесь не пахнет, словом, не его типаж. Имени бы не забыть – Степан. Этих она пригласила для интерьера. Всего придут восемь человек – еще пара, сексуальные единомышленники – тем и держится данный союз – этих для раскрутки; и еще трех блуждающих форвардов: двое парней и подругу – умницу, с виду не конкурент, так, милашка на будний день, какие по улицам безостановочным потоком льются. Оба приглашенных парня – ее обретение.
Надо отдать должное, «папик» приобщил ее к вечерним прогулкам, сам он накатывал так ночной «мурашек», а ей понравилось – моцион стал привычкой. Она пошла дальше: стала забираться на верхотуру регулярно, здесь и воздух чище – благо две подвесные дороги, каждая из которых с легкостью унесет при первом твоем желании под самые небеса, да еще над какими непроходимыми горными ущельями. А наверху с одной стороны огни цивилизации, но с другой – лесной массив, дух захватывает. Говоря словами «папика», «как мы беспомощны пред грозными силами неизбежности!»
Однажды, отдалившись в этом диком парке природы от предложенного маршрута, она залюбовалась неприступной скалой. В ее критическом наклоне на почти отвесном склоне зависло одно-единственное дерево. В какое-то мгновение в голове родилось навязчивое желание. Цепляясь за скальные выступы, она начала забираться туда, посверкивая вниз неизменно белым.
– Эй, там, наверху! Что, и «Вечерний звон» исполнится?!
Не глядя вниз, реплику отчетливо услышала, но сходу не поняла: разгоряченное дыхание толкало в движение. Вот и дерево… Отполированный ствол с изгибом вроде скамьи загасил слепую настойчивость – она оседлала его и только тут оглянулась.
«А я и здесь не первопроходец?»
– Помощь не нужна? – донеслось снизу.
Хотя и не настроена была, и горечь появилась от несостоявшегося очищения – генетическая блажь взбрыкнула.
– По-мо-ги-те! Голова кружится!
Он назвался Максом, оказавшись служителем территории. Как был, в строгом пиджаке при галстуке, он быстро взлетел вверх. Оказавшись рядом, понял подвох, но обидеться не смог – улыбнулся в ответ широко, без наигранности.
– Вы, однако, шутница?!
Одним из приглашенных был, конечно, Макс. Он пришел следующим. Бесстрастно выгрузил стандартный необязательный пакет и еще… коробочку с украшением – ей лично. Подарками она была жалована, но не удержалась, открыла – в отблеске праздничной люстры в глаза брызнул лучик махонького золотого сердечка. Непринужденность, с какой он преподнес подарок, покорила больше, чем дорогое ожерелье «папика». Она с чувством притянула его голову, коснувшись губами мочки уха.
– Начало завораживает, – искренне шепнула она.
Выросшие крылья заставили выложиться «на все сто» – опустошалось все, до неприкосновенных полок. Стол обрастал фантастическими замысловатостями на глазах. Возвышенный тон, принятый при встрече, возрастал. На развороте перехватила его взгляд, брошенный пониже талии.
«Там изъян?! – испугалась она.
Метнулась в ванную комнату: «Все в порядке, но слишком на пределе, с перебором, – заглянула на себя в зеркало. – Ах, милый мой «пограничник», ты с воображением…»
В груди зажглось. С «папиком» другое: тягомотство – желание быстрого избавления – здесь страсть похожая на чувство.
Запустила популярные двусмысленности Кая Метова на самом минимуме звучания ненавязчивой увертюрой.
По звонку узнала свою «Тюху»
– Танюха, проходи: хочешь, включайся – хочешь, падай, отдышись. Ты милашка сегодня, расскажешь потом, кто помог. Ты всегда легко читаема, а сегодня в глазах за-агадка. Молодец, ты у меня умница. Знакомься – Максим.
«Макс галантно, без театральщины, поцеловал ее Тюхе ручку…»
Она захотела вспомнить: поцеловали ли ей руку при встрече? «Да, конечно, просто подарок смазал летучую обязательность».
Стол довершался цветными аппетитными изысканностями.
«Спасибо «папику» за настольную классику, успел заразить и хорошим. Сам поесть любил, поэтому и приобщал к титулованным рестораторам – результат налицо».
Ее фирменное обретение – организация банальной «мимозы» или того же салата «Оливье», со своеобразным подходом, включающим пикантные вкусовые фантазии и оформлением композиции, когда после десяти отнятых ложек громоздятся не изрытые останки пиршества. Цветной сполох раззадоривает сбитую было оскомину открытием первозданной целины.
Мельком поймала взгляд Тюхи – бледное лицо схватилось пожаром.
«Тешишь себя надеждой на Максика? Повремени, милая, сама не промах, из двух потоков выберу полноводней – оставшийся тебе, так-то».
Таким зажигательным свойством обладает один-единственный день – переходная грань между «старым и новым», в этот день загорается уж совсем безнадежный пессимист. Этот праздник – апофеоз сбывшихся – прошлых и ожидаемых – будущих надежд. День, когда уже не здесь, но скоро там – ее истинное состояние души. Изольда любила его и, несмотря на обреченность бытия, всегда страстно ждала, безмерно возбуждалась, пытаясь найти, именно в этот день из далекого детства, продолжение несбывшейся сказки.
Незадолго до праздника она искала в архитектуре запутанных коридоров одного делового нагромождения, юридическую конторку. Случайно открыла резную тяжелую дверь и… очутилась в краеведческом музее. Многозначительная тишина (бывает и такая) осадила вдруг ее бешеный ритм разинутой пастью доисторического ящура. Она родилась в этом городе, выросла, но не помнила такого. «Может быть, в школьные годы оно не существовало? Скорее всего, обязательная экскурсия минула ее стороной». Она сосредоточилась, в разных ракурсах рассматривая скелет существа. Ящички под стеклом ее бы не заинтересовали, если бы в углу перед одним из них, с железками, похожими на лошадиную принадлежность, не застыла фигура подтянутого молодого человека с дремучей курчавой бородой – он внимательно разглядывал один из мельчайших предметов. Стадное чувство сохранилось в человеке со времен палеолита – большинство тянет магнитом туда, где происходит скопление интересов.
