Виктор Дьяков - Взорванная тишина (сборник)
– Эй ты… слышь… брось палку! – не попросил, а приказал Старший.
Андрей в ответ лишь усмехнулся.
– Брось сука… убью! – Старший откуда-то у себя из брюк, сзади извлёк пистолет ТТ, который его предки, наверное, где-то хранили ещё со времён Отечественной войны.
Удивительно, как тот умудрялся прятать такой большой пистолет, что его совсем не было видно. Не переставая спокойно улыбаться, Андрей сделал два шага назад и встал под защиту большой толстой берёзы. Старший, взглянул на товарища, от которого торчали только вытянутая вверх и судорожно хватающая ртом воздух голова, да поднятые руки… и спрятал пистолет.
– Спаси его… брось палку… пожалуйста, – голос Старшего зазвучал моляще.
Впрочем, не изменившейся тон, а то, что утопающий буквально через десяток секунд уйдёт в болото и спасти его кроме него некому, заставило Андрея скорее инстинктивно, чем осознанно сделать то, что он совсем не хотел. Он схватил жердь и подал её тонувшему:
– Держи!
Вытащить утопающего оказалось непросто. В безуспешных попытках вырваться из илистого плена он потратил столько сил, что когда его руки вцепились в жердь, их уже почти не оставалось. Андрею пришлось немало попотеть, прежде чем мокрый и грязный, уже не выглядевший гордым сыном Кавказа, джигит оказался на твёрдом месте. Минут десять он без движения лежал, тяжело дыша и закрыв глаза, а его товарищи безмолвно наблюдали с той стороны. Нелегко оказалось и перевести его, нетвёрдо стоящего на ногах, источающего гнилостный запах, по жердям. На той стороне его подхватили под руки. Старший, оглянувшись, посмотрел на Андрея и, ничего не сказав, потащил повисшего на его плечах товарища…
Назад Андрей шёл не спеша, хотя ближе к вечеру всё сильнее донимали комары. По пути он подобрал свою сумку. На месте несостоявшегося семейного пикника остались свежие остатки костра, да разбросанные куски мяса от шашлыка… Возле избушки сторожа иномарка уже не стояла. Видимо, подвергшаяся нападению семья покинула берега Озера с максимально возможной скоростью. По тому, что ему никто не пришёл на помощь, Андрей понял, что они никому ничего не сообщила, оставив своего спасителя одного против троих. Андрей, впрочем, не обиделся, даже не удивился… Он удивлялся в Чечне, что полмиллиона русских, местных жителей не смогли в первую войну организовать никакого сопротивления чуть большему количеству чеченцев. Они бежали, отсиживались в своих квартирах, терпели поборы, издевательства, насилия, даже убийства близких, но взяться за оружие, или добывать его почти никому и в голову не пришло, как впоследствии и оказать помощь своей Армии… Сейчас Андрей уже ничему не удивлялся, он даже был рад, что всё обошлось тихо без стрельбы и огласки.
На платформе Андрей увидел ту же троицу. Тонувшего привели в более или менее нормальный вид. Одежду отчистили, и то что она мокрая и пахнет, можно было определить только подойдя совсем близко. «Утопленник» пребывал в глубоком трансе. Впрочем, и его товарищи вели себя сейчас смирно, никого не задевали, переговаривались вполголоса…
5
Едва электричка тронулась, Старший, пришедший из другого вагона, тихо обратился к Андрею:
– Пойдём в тамбур… поговорить надо.
В тамбуре он протянул пачку «Мальборо».
– Нет… не курю, – отказался Андрей.
– Правильно, дурная привычка. По утрам иногда от этого прокашляться не могу.
Тем не менее, сам Старший закурил и, подождав пока тамбур минуют проходящие из вагона в вагон пассажиры, сказал:
– Ты брата моего спас… Мы… Мы зло никогда не забываем… но и добро тоже. Чего хочешь? За брата я… Тысячу баксов хочешь…? Только с собой сейчас нет. Сойдём в городе, к нам пойдём. Если к нам не хочешь, на станции обожди, я быстро схожу, принесу. Не обману, клянусь… Или адрес свой давай, по почте вышлю… Не веришь?
– Верю… но не надо, – Андрей отрицательно покачал головой, глядя на бегущий мимо лесной массив.
– Я почему-то так и думал, что ты не согласишься… Тогда… Извини, но я хочу тебе кое что предложить. В ответ на твоё добро я хочу тебе добро сделать. Ты думаешь, мы бандиты? Ты ведь не знаешь нас, что наши предки…
– Знаю, – перебил его Андрей.
– Откуда? – слегка опешил Старший.
– Я только в мае из Армии… дембельнулся. В Чечне был.
– Поняяятно… – задумчиво протянул Старший. – Но мы не чеченцы. Я тоже служил, четыре года назад… На Севере в стройбате.
– А кто, если не чеченцы? – поинтересовался Андрей.
– Да так… с Кавказа, – ответил Старший, тоном давая понять, что не хочет называть свою национальность. – Чеченцы дураки, в драку кинулись, потерпеть не могут… Их бы детям, или внукам всё бы и так, без войны досталось… – Старший осёкся, тревожно взглянув на Андрея, но тот оставался по-прежнему спокойно-безразличным. – Ты это… если хочешь… Раз ты только из Армии… Может тебе с работой помочь? Я могу поговорить, и тебя в нашу фирму возьмут. Хорошие деньги получать будешь, в Москве работать… Ну что, согласен?
Андрей вновь отрицательно мотнул головой.
– Зря… Ты, наверное, думаешь, что к тебе у нас как к шестёрке относиться будут?… Настоящих мужчин мы уважаем. Вообще-то русских к нам не берут, но тебя возьмут, я обещаю.
– Нет, мне ничего не надо, – продолжал смотреть на завагонный пейзаж Андрей.
– Слушай, давай начистоту, – Старший заговорил громче, бросая недовольные взгляды на входящих в вагон пассажиров – электричка сделала очередную остановку. – Я понимаю почему ты не хочешь идти к нам. Ты воевал с чеченцами и потому… Это глупая нация, хоть и храбрая. Обижаются, что мы их не поддержали. Зачем воевать, когда есть другие способы… Вы русские как народ обречены… Ты только не обижайся, но вас лет через тридцать, ну самое большее пятьдесят лет почти не останется.
– А куда же мы денемся? – Андрей недоверчиво улыбнулся.
– Пропадёте, вымрете… Не от чеченцев, сами по себе. Ваши бабы топмоделями, артистками, проститутками хотят быть, только не матерями. Нация, которая мало рожает детей обречена. Настанет время, когда у вас почти не будет солдат. Вот тогда и настанет наше время… ну не наше, а наших детей, внуков. У меня уже двое детей есть и ещё будут. А у тебя?… Вот видишь. Вопрос даже не в вас, а в том кто займёт вашу землю в будущем. Ну, Восток, Сибирь… там китайцы заселят, а вот здесь… это будет наша земля.
– А не помёрзнете? Ведь холодно здесь для вас? – вновь с усмешкой осведомился Андрей.
– Ничего… Лет через тридцать здесь станет так же тепло как на Кавказе. Ведь идёт глобальное потепление климата, – на полном серьёзе отвечал Старший.
– Ты сам всю эту теорию придумал, или услыхал от кого?
– Зачем сам. Наши старики давно уже всё продумали и подсчитали. Чеченцы потому и влипли в войну, что не стариков своих, а молодых отморозков слушали. Здесь и без войны всё наше… детей наших будет. Вот я тебе и советую, иди к нам. Только так ты и себе и детям своим будущее обеспечишь, хозяином, а не рабом будешь.
– Что-то не очень верю я в вашу теорию… На Западе, вон тоже рожают мало, а ничего, живут, да ещё как, – усомнился Андрей.
– У них столько земли нет, им заселять уже нечего. Но они тоже обречены. Пройдёт время и арабов во Франции станет больше чем французов, турок в Германии больше чем немцев. Поверь, к концу двадцать первого века вся Европа будет исламской. И никакое НАТО, никакие атомные бомбы не помогут, свою же территорию бомбить не будут. Вы, христиане, слишком распустили своих женщин, они у вас командуют, голыми ходят. Это вас и погубит. Я потому и не стерпел, когда эта голая баба нас посмела обозвать. Я её просто поучить хотел, на место поставить…
Электричка подъезжала к райцентру. Старший заспешил:
– Ты подумай… Я ведь теперь твой должник, брат тоже. Если надумаешь, вот здесь сойдёшь. Знаешь, где мы коттеджи строим? Там целая улица. Спроси Магомеда или Османа, это брат мой. Нас там все знают… Ну, бывай, жду тебя… И за брата, спасибо…
6
Весь оставшийся путь Андрей пребывал в задумчивости. На своей платформе он сразу же увидел синий в горошек сарафан Тани. Она спешно шла вдоль вагонов, вглядываясь в выходящих пассажиров. Увидев Андрея, она кинулась к нему:
– Андрюша, ну наконец! Я места не нахожу, к каждой электричке выскакиваю… Куда ты ездил?
– Да так, проветрился немного, – Андрей, широко улыбаясь, взял девушку под руку.
– Ты не злишься на меня?… Я маме уже всё высказала… Ведь ты из такого ада вернулся, тебе же отойти, отдохнуть надо… А она… И я тоже хороша, как затмение какое нашло, прямо язык отнялся… Ты уж прости меня Андрюшенька, – на глазах Тани появились слёзы, и она доверительно привалилась своей русой головой к его плечу, готовая разрыдаться.
– Ты что Тань?… Успокойся… Люди же смотрят.
– А ты простишь меня?
– Да не за что… Ни в чём ты не виновата, и мать твоя тоже права.
– То есть как права? – Таня недоумённо смотрела на Андрея.
