Наталья Горская - Корова (сборник)
– А связь какая?
– Прямая. Половые органы не случайно находятся центре тела, потому что центр всегда защищён с периферии. Но по этой же причине центральная часть тела меньше всего двигается. Современному человеку из движений доступна только ходьба, когда нагружены ноги, частично руки, шея вжата, спина зажата. Когда человек совсем не шевелится, когда он по жизни сидит перед монитором или в автомобиле, в области таза у него застаивается жидкость, так называемая «дурная кровь» или, как ещё в старину говорили, «застой в чреслах». Эта дурная кровь, если её не разогнать, бьёт по мозгам или активизирует себя сама в виде полового бешенства и жестокого отношения к сексуальным объектам, которые ты, Алина, называешь, «активностью». Эти методики используют в скотоводстве, когда жеребца только кормят и совсем не гоняют – лошадь надо гонять для правильного развития мускулатуры. Но ему не дают двигаться, чтобы он крыл кобыл без остановки, потому что при таком режиме он на них начинает бросаться. Вот и все «тайны» вашей хвалёной активности. Это было известно ещё в банях Древнего Рима, где ленивые, жирные, как коты-кастраты, патриции, предавались обжорству и оргиям, пока трудовой народ камни ворочал, пантеоны строил, цивилизацию создавал. Здоровую сильную цивилизацию всегда создаёт движение, действие, работа. Рим не случайно пал именно тогда, когда патриции сумели навязать свою гнилую пьяную мораль большинству. И у нас сейчас такая же гниль настолько поразила общество, что уже создана наука, представители которой доказывают: это нормально. Появились целые отрасли медицины, которые оправдывают разврат, пьянку и жестокость. Медицины! Сферы, которая призвана следить за здоровьем нации. Появились всякие сексобрехологи, которые в передачах, посвящённых тому, как некий задрот уже третью партнёршу покалечил при занятиях этим делом, верещат: «Просто ребёнок тяготеет к экстремальному сексу». Ну, вот не стоит у него это дело, если он не видит чужих мучений.
– Ребёнок?
– Ага. Тридцать пять лет этому «ребёнку». Как паскудить по женской части, так он крутой мачо. А как отвечать за последствия – он ребёнок, пусть мама расхлёбывает. Маменька тут же сидит, старуха древняя, родила задрота этого в пятьдесят лет от неизвестного пьяницы, когда поняла, что в своём спившемся городишке ей уж не встретить любовь всей жизни. Блеет что-то, какой он у неё хороший, это девки сами его совратили. Должно быть, как она в своё время его папашу в койку затащила. Раньше дети с пяти лет родителям по дому и в хозяйстве помогали, а сейчас их родят к пенсии, молодость потратив на «более интересные занятия» в виде блуда и пьянки или в ожидании счастья посреди повальной деградации, и трясутся над этими нежизнеспособными эмбрионами, пылинки сдувают. А такие гнилые эмбрионы могут только в телик или компьютер пялится да жрать всё время. Сейчас даже на танцы ходят, чтобы пожрать. Раньше на танцы танцевать ходили, проигрыватель включали во дворе и отплясывали, веселились – больше для танцев ничего не надо. А теперь жалуются, что для этого сумасшедшие бабки нужны, в дорогой клуб прутся, где сидят в прокуренном зале, на стриптизёрш слюни пускают и жрут, когда уже ночь на дворе. Веселиться начинают только после стакана или дозы, как и положено ходячим покойникам. Веселье получается диким, жестоким и всегда заканчивается уголовщиной, от которого «детушек» отмазывают мамушки. Днём на лекциях спят в лучших институтах страны, где им родители спальное место на шесть лет выкупили, вместо того, чтобы гнать работать лося этого. Спрашивается, куда тратить энергию? На насилие. По ящику насмотрятся фильмов с крутыми качками, которые без перерыва метелят друг друга, словно им не даёт никто, и восхищаются, что настоящий мужик так и должен силы расходовать: на насилие. Нормальные люди занимаются спортом, чтобы как раз не вершить насилия, чтобы выпустить из себя дурную силу, разогнать кровь, никого не зашибив без надобности. А уроды силу тратят исключительно на разрушения во внешней среде. Они и в интиме намеренно ищут объект для агрессии, хотя и называют это любовью, потому сейчас столько историй, когда в семьях бьются смертным боем, и никто причины понять не может. Пьянка и отсутствие развития – вот и все причины. Но я говорю, что в вымирающем деградирующем обществе не принято называть вещи своими именами. С виду приличные парни западают исключительно на пьющих прошмандовок, со временем начинают их колотить и объясняют: «А что ещё делать с этой шлюхой? Должен же кто-то её воспитать». Но чего он на неё лез – вот в чём вопрос. Именно для насилия и лез. Как он её может воспитать, если сам такой же бесноватый? Она ему ещё и детей родила. Каково это детям, когда у их производителей такая «любовь»? Мало того, что их ненормальные особи родили, так ещё после рождения дети вынуждены «любоваться» на их скотство. Их даже родителями назвать нельзя, это именно производители. Любые завихрения и ненормальности в сексе, жестокость в отношениях между полами появляются от неправильного образа жизни, от застойных явлений в крови. Нормальные мужики выбирают себе бабу для любви, а извращенцы – для ненависти или чтобы «учить», то есть опускать. Ведущий-придурок осторожно выведывает: «Может, она его провоцировала или изменяла?». Да он будет метелить абсолютно любую бабу, потому что по-другому отношений не мыслит. А она будет терпеть и на все вопросы шамкать выбитыми зубами: «Я жа яво любила. Зато у детей отец есть». Такая же извращенка, если до «жёсткого порно» сама не своя. Их строем надо гнать на перевязку маточных труб и семенных протоков, а публика негодует: «Ой, зачем же вы свою предыдущую партнёршу во время секса задушили – она могла бы ещё родить». Только это и расстраивает! Зачем обществу новые граждане с такой поганой наследственностью? Но в том-то и дело, что вымирающему больному обществу любое гнильё сойдёт.
– Наш Мензуркин-то не такой.
– Мензуркин себя ещё покажет. Молодой мужик, а на кого похож? Спасибо, не пьёт, не курит, не колется, но выглядит как мешок с говном, еле ноги волочит, уже с одышкой. У нас в подъезде такой жил, сначала с мамой до сорока лет дрался, потом с одной женой, с другой, с пятой, с десятой – со всеми воевал, «учил», не мог по-другому. С бабьём воюют, как с немцем под Курском не дрались! Зато всем детей понаделал. В перерывах между боями, видимо. В магазин, который в соседнем здании находится, на машине ездил. Из подъезда выйдет, в автомобиль сядет, тридцать метров до магазина проедет, сумки с продуктами до багажника донесёт – уже одышка с давлением. Жирный, как гусь рождественский. Уж прошёлся бы пешочком, разогнал бы жирок, а то бабы после пятой беременности приличней выглядят. Бабы не столько на него западали, сколько на навороченную тачку его – он при Военкомате взятки брал. Только в автомобиле товарный вид и принимал, а как вылезет из своего панциря, так чисто черепаха, которую тоже из панциря вынули. Крайне неаппетитное зрелище. А у меня жена работала на пеньковой фабрике, где верёвки делали, и им как-то к зарплате от смежного предприятия, которое из этих верёвок гамаки и спортивные сетки плели, выдали несколько метров этих сеток. Они у нас в чулане валялись, потом я решил, надо бы их куда-то приспособить. Натянул во дворе, с дочкой в теннис поиграли. Естественно, через пару дней от неё клочки остались, обиженные на жизнь засранцы ей все свои претензии «высказали». Хорошо, что не живому человеку башку пробили. А мне жалко, что ли? У нас этой сетки целый рулон. Опять натянул, парни какие-то пришли с мячом, поиграли, понравилось. Через неделю её опять сорвали, но тут уж эти парни кому надо рыло начистили, чтобы неповадно было свои половые завихрения вымещать, где ни попадя. Потом мужики каркас для футбольных ворот сварили, я им сетку выделил, стали мяч гонять. Этот из Военкомата на первом этаже жил – выше не забраться было с его одышкой. Сначала возмущался, что под окнами орут и бегают, потом через форточку «болеть» за команду нашего подъезда начал, потом уж сам вывалился поиграть. Через полгода не узнать стало мужика: постройнел, помолодел, с очередной женой драться перестал, с детьми контакт наладил. Разогнал кровь в организме, и всю дурь как рукой сняло. Участковый до сих пор удивляется: раньше в нашем квартале уже после пяти вечера из сумерек кричали: «Караул, режут!», а теперь хулиганство и бытовое насилие на нет сошли, пьяных всё меньше, потому что таких в команду не берут.
– Ну, ты прям подвижник в деле оздоровления населения! Надо и мне во дворе площадку для волейбола сделать, – восхитился Паша, а Елена Николаевна заметила:
– Спортивные площадки должны устанавливать специальные департаменты.
– Долго ждать будешь, а надо сейчас жить. Прям, сами ничего не можем? Перед домом турник установить, корзину для баскетбола, футбольный мяч купить, теннисную ракетку – миллионы для этого нужны? Зимой на лыжах в парке покататься, просто с горки на санках проехаться, каток залить, пусть небольшой – обязательно Путина для этого надо звать? Человек сам по утрам умывается и не жалуется, что члены правительства ему в этом помочь должны. А утренняя зарядка на свежем воздухе или игра в волейбол перед домом – это такая же личная гигиена, она должна быть только для себя, только тогда от неё и польза. У нас и в департаментах сидят люди с застоем в организме. Не случайно в новостях только и слышишь, что им выделили деньги из бюджета на строительство стадиона, а они их банально на обжорство в дорогом ресторане потратили или на посещение элитной сауны, в просторечье – борделя. Зато после этого аж родил кто-то. Только понять не могут, от кого. На телевидение позориться побежали, чтобы по анализу их дрянных нуклеотидов выяснили, кому алименты платить с уворованных бюджетных денег.
