Марина Болдова - Шанс (Коммуналка)
А он – то ревновал, то успокаивался. Почти уже совсем выкинул этого Ракова из ее жизни и из своей, а тут тот откуда ни возьмись, чуть не под колеса. И Милочка еще за него просит. Решил Василий держать его к себе поближе, чтобы на глазах был, да еще и зависел от него. Собственно, поэтому и согласился в его «проект» вложиться. Для него эти деньги – мелочь, а этот – под присмотром.
А тут еще получается, что и видео становится все интереснее и интереснее. Чуял Василий, что неспроста старушка этих пятерых облагодетельствовала. Что Раков сегодня принесет? Что за клад? Рашид видел на мониторе, как тот вчера в комнату к бывшей жене Бурова зашел. Загримировался, придурок, думал, непонятно будет, что это он. Вроде, как вор со стороны, если что. Достал он какую-то коробку из тайника, не ослушался. Или самого любопытство заело?
– Василий Валентинович, к вам Раков, – Милочка никак не хотела уходить с работы, как бы он ни настаивал. Хотя, если уж не кривить душой, он и не уговаривал особо: нужна она рядом ему была круглосуточно.
– Хорошо, – он спрятал улыбку, предназначенную ей, увидев маячившего за ее спиной Ракова.
– Я принес, – Раков вынул металлическую коробку из пластикового пакета с рисунком из красных розочек. «Что за мужик, тьфу, прости, Господи!» – мелькнула у Василия брезгливая мысль.
– Давай.
Это была обыкновенная жестяная коробка, очень старая, местами продавленная и с почти стертым рисунком на крышке. Два ребенка, мальчик и девочка лет пяти держались за руки. Из-за спины каждого ребенка виднелись крылышки. «С Рождеством Христовым!» – прочитывалась еще надпись с «ятями» под картинкой. Василий открыл крышку и удивленно посмотрел на Ракова.
– И что это?
– По-видимому, когда-то это было тетрадками или сшитыми листками, черт их разберет. Что-то там написано, все выцвело. В любом случае, это не золото с брюликами, – добавил Раков насмешливо.
– И больше ничего не было?
– Да там ниша всего глубиной в два кирпича. Как раз для этой коробки. Видимо, какая-то экзальтированная дамочка хранила там свои любовные мемуары. Собственно, при желании кое-что прочесть можно. Но, на кой это нужно?
– А, если там указание на то, где находится настоящий клад? – насмешливо спросил Василий, сам в это не веря.
– Вряд ли, – протянул Раков, но, слегка напрягся.
– Ладно, разберемся. Ты что так вырядился-то? Усы приклеил? – усмехнулся Василий с удовольствием глядя на покрасневшего Ракова.
– Вора изображал, – буркнул тот.
– Хорошо получилось! Достоверно, – рассмеялся в голос Василий. Раков бросил на него злой взгляд.
– Я лазить по чужим комнатам по договору не обязан, – огрызнулся.
– По договору, как ты это называешь, ты обязан обострять обстановку. Фильм про то, как люди едят щи и трахаются, никого не заинтересует. Или ты этого не понимаешь?
– Что же мне, убить кого-то из соседей?
– Нужно будет, убьешь! – тихо, но четко выговорил Голод уже без улыбки.
Он видел, как стало страшно Ракову. И, как у того в голове мечется сейчас только одна мысль: серьезно он ему сказал или так, «пошутил». По робкой улыбке Ракова, Василий понял, что тот не поверил в то, что Голод может ему приказать сделать это. Но, пришлось же ему залезть в чужую спальню!
– Ладно, пока иди. Торопиться нам некуда, – вроде как успокоил его Голод.
«Ну, и вляпался я!» – «прочел» Василий на лице Ракова откровенно отразившуюся в гримасе мысль.
Глава 41
Когда ему позвонил Маринин с просьбой зайти к ним «в гости», Беркутов вдруг вспомнил слова Ляли о том, что с квартиркой этой дареной будут проблемы. И вот, началось. По голосу майора уже было ясно, что началось. И теперь он, Беркутов, хоть боком, но будет причем.
То, что в комнате был посторонний, сомнений не вызывало: Беркутову достаточно было осмотреть замок, чтобы понять, что его открывали «шпилькой», а не родным ключом. И весьма неумело, откровенно ковыряясь и сдирая краску. Но – открыли! И первое подозрение, естественно, падало на соседей.
Настораживало одно: точное место «грабежа». То есть, вор знал, где искать. Возможно, не знал – что. Следовательно, либо он подслушал, либо подсмотрел, либо ему рассказали о снах Алевтины. Кто?
– Аля, кто знал в подробностях ваши ночные похождения?
– Витя, вы и Анна Сергеевна с Ядвигой. Все.
– Понятно. Могу поручиться за всех оптом, – Беркутов задумался.
– Остаются соседи? – вроде как спросил, но при этом утвердительно кивнул головой Маринин.
– Остаются…
– Теоретически можно подслушать….,– в голосе Али звучало сомнение.
– А практически – нет. Мы же с тобой все время разговариваем нормальным голосом, разобрать слова через стену или дверь невозможно.
– Тогда как?
– Есть у меня бредовая идея, – Качинский, который все это время молча сидел на корточках перед печкой, встал и повернулся к остальным.
– Но, обсуждать мы ее будем вне этих стен, – спокойно произнес Беркутов, показывая кивком на дверь.
– Я закрою, – Аля вышла последней.
За кухонным столом в квартире Беркутова и Галины разместились все. Запах подогретых в микроволновке пирожков и сваренного в большой турке кофе, скорее будоражил желудки, чем умы, и на какое-то время всем стало не до обсуждений.
– Все наелись? – немного грубовато спросил Беркутов и тут же поймал на себе возмущенный взгляд жены, – Давайте, поработаем. Иван, излагай.
– Я должен для начала, наверное, нарушить данное Эмилии Фальк слово, и рассказать еще об одном сюрпризе, который она вам, жильцам, приготовила, – Качинский посмотрел на Алевтину и Маринина, – Вы, наверное, уже задавались вопросом, где она взяла деньги, чтобы выкупить у соседей их комнаты?
– А я об этом как-то даже не подумал, – Маринин пожал плечами.
– А я думала, что квартира всегда принадлежала ей целиком. Это что же, коммуналка бывшая?
– Когда-то действительно весь первый этаж занимала семья Фальков. Но, потом власти их уплотнили. Короче, квартиру полностью Эмилия выкупила только в 2005 году.
– А деньги?
– Все это время она открывала один тайник за другим. Да, в каждой комнате была своя «захоронка», их устроил еще прадед Эмилии. Она при жизни выпотрошила четыре, – Качинский замолчал.
– А комнат пять, – констатировал Маринин.
– Да. Пятый тайник и есть сюрприз для того, кто его найдет.
– Не понимаю. К чему такие сложности? Почему бы просто не сказать об этом тому, кто через год станет хозяином квартиры? – Аля пожала плечами.
– А через год я бы и рассказал, как она и просила. Но, вдруг кто-то из вас случайно бы наткнулся на него?
– Стоп. Так в печке у меня в комнате и есть тот тайник? Или это один из уже опустошенных Эмилией? Тогда тот, кто залез туда вчера, ничего там не нашел? Ничего не понимаю!
– В вашей комнате, Аля, Эмилия ничего не трогала. Комнату эту вам она выбрала сама. Я думаю, ей хотелось, чтобы именно вы нашли припрятанное.
– Но, я не собиралась разбирать печь по кирпичику! Если бы не сны…
– Сны? – Качинский вопросительно посмотрел на Алю.
Рассказ Алевтины поверг Качинского в шок.
– Я было предположил, что у Эмилии все же нашлись наследники. Осведомленные…Но, Эмилия бездетна. Так она, по крайней мере, говорила. Тогда я подумал вот о чем: она ничего не знала про своего отца, сбежавшего в семнадцатом за границу. Предположим, он устроился удачно, мог и жениться и детей еще, кроме Эмилии зачать…
– Во всяком случае, то, что он какое-то время жил в Германии в Кульмбахе, уже известно, – сказала Галина.
– Что, Карташов вернулся? – спросил Беркутов у жены.
– Нет, пока только звонил Ляльке. Сказала, что его друг Курт Зигель нашел следы Яна Фалька именно там. Приедет Карташов в конце недели.
– Галя, расскажи всем, что известно про семейство Фальков, – попросил Беркутов, видя недоуменные лица гостей.
– Ну, во-первых, я должна вам сказать, что с самого начала, когда еще Эмилия затеяла это завещание и пришла с этим ко мне, у меня практически сразу возникло желание использовать историю их семьи в книге. Она, в принципе, согласилась, но, как-то без интереса, потому, что считала, что никакого детектива, интриги в их семейной эпопее не было. Все банально просто – семья распалась только потому, что пришли к власти коммунисты. И вернуться отец не смог или не захотел, это уже не важно. Но, меня несколько насторожило то равнодушие, с которым Эмилия вспоминала свою семью. Неужели ей не интересно было бы встретиться с отцом, будь тот жив? Я ей задала все же этот вопрос. И получила странный ответ, что, мол, если он сам не искал с ней встреч, значит, на это у него были причины. Все, тема закрылась.
– Да, но моя любопытная жена…Да еще и ее сестрица Ляля…
– Да, Беркутов, твоя любопытная жена! Мы с Лялькой полезли в архивы. И не нашли ничего, кроме художественного очерка Евы Бун.
– Да, я его тоже отрыл в Интернете накануне встречи с Эмилией, – вставил Качинский, – Но в нем, как мне показалось, скорее фантазии самой Евы на тему, как жили «бывшие».
