Дарья Крупкина - Шрамы, что мы выбираем
– Нравится? – улыбнулась Анабель, наблюдая за Кристиной.
Та кивнула.
– Если честно, я ожидала иного.
– Дома с привидениями, заросшего пылью и мхом?
– Что-то вроде того. А здесь… так уютно.
Анабель улыбнулась и провела рукой по крышке пианино. Даже в неровном свете фонарика было видно, как от ее руки остался след в пыли. Конечно же, в Доме никого не было больше года, но он не выглядел брошенным или охваченным привидениями. Просто застывшим, даже пыль не бросалась в глаза, пока не акцентировали на ней внимание.
Что-то щелкнуло, и включился свет.
– О, значит, все в порядке, – Анна выключила фонарик и огляделась.
Гостиная оказалась просто огромной, но, похоже, кроме нее, прихожей и кухни на первом этаже вообще ничего не было. Если не считать маленькой двери у лестницы, видимо, ведущей в чулан или подвал. Лестница тоже была странно в стороне, и перед ней Кристина заметила уродливое пятно. Она хотела сказать о нем, но вовремя спохватилась. Кажется, Лукас погиб, упав с лестницы? Заметив, как Анабель старательно пытается не смотреть в ту сторону, Кристина поняла, что ее догадки верны.
С одной стороны пятна начиналась широкая лестница на второй этаж, а с другой была арка, ведущая на кухню. Именно туда отправилась Анна:
– Пойдем, Тина, посмотришь, какие кухни бывают в викторианских домах.
Разумеется, она лукавила. Кристина поняла это сразу, едва зашла на кухню, оборудованную по последнему слову техники. Все встроенное, изящное, сенсорные части и металлические детали искусно упрятаны под деревянные панели – или что-то, имитирующее деревянные панели. Между тем, красивая скатерть на маленьком столике и другие мелочи добавляли кухне уюта.
– Неожиданно, – сказала Кристина.
– Это была идея братьев. Основная обстановка дома осталась не тронутой, только слегка подновленной, но кухню они заменили полностью, посчитав, что она должна быть современной и удобной.
– Они любят готовить?
– Разумеется. Мне иногда кажется, что умение вкусно готовить – отличительная черта Уэйнфилдов. Просто в городе они много работают и почти не занимаются этим.
Кристина с удивлением покачала головой. Она и не подозревала о таких вещах.
– Кроме того, – добавила Анна, – готовить любил Лукас. Обычно именно он этим занимался.
Кристина сразу почувствовала себя неуютно. Как будто перед ней воочию показался призрак Лукаса, поэтому она постаралась как можно скорее уйти прочь.
И замерла на пороге, уставившись на надпись на стене. Точно над дверью в гостиную, поэтому она и не видела ее раньше. Аккуратным почерком было выведено: «Твоя Башня рухнет, когда тебя будет соблазнять Дьявол».
– Что это? – только и смогла выговорить Кристина.
Сидевшая в кресле Анабель стягивала с рук перчатки и сразу даже не поняла, чего хочет Кристина. Но проследила за ее взглядом.
– Ах, это. Надпись, сделанная Лукасом. И фраза, которую он любил повторять.
В памяти Кристины тут же возникло письмо, полученное спустя год после его отправления. Письмо Лукаса, так пристально за ней следившего. С одной-единственной фразой – этой.
– Что она значит?
– Это из Таро, – пояснила Анабель. – Башня и Дьявол – карты Старших арканов. Если упрощенно, то Башня – это изменения в жизни, разрушение прошлого, которое казалось незыблемым. А Дьявол – искушение, твоя темная сторона.
– Лукас любил красивые фразы, – улыбнулся Винсент.
Он вошел в гостиную, а следом за ним Фредерик. Ни один из них не посмотрел на надпись, как будто знал ее наизусть. Скорее всего, именно так и было.
– Давай я покажу твою комнату, – предложил Винсент. – Мне как раз наверх.
Ванная нуждалась в чистке. Неудивительно, если учесть, что больше года она простояла в бездействии. Водопровод работал, но с трудом, и кран буквально выплевывал воду толчками, расставаясь с ней крайне неохотно. Винсент минут пять тщательно мыл руки, хотя в этом не было необходимости. Ему просто хотелось побыть одному.
Фредерик, разумеется, догадался. Может, он не имел представления, что именно увидел Винсент на дороге, но отлично понимал, что Дом начинает окутывать их, увлекать своим дурманом. Проблема в том, что Винсент сам не мог бы сказать, что именно он видел. Так, неясный, размытый силуэт, он мог принадлежать как мужчине, так и женщине. Он мог быть реальным или всего лишь плодом его воображения. Хотя призраки, подобные голосу Фредерика, его не преследовали, все бывает в первый раз.
Наконец-то выключив воду, Винсент уперся в раковину руками и посмотрел на себя в зеркало. Увы, оно показывало только размытые очертания, едва проступавшие сквозь пыль и грязь. Впрочем, Винсент был готов поспорить, что лучше себя сейчас и не видеть. К тому же, кто знает, может быть, в зеркале отразится вовсе и не он.
В дверь постучали, и Винсент едва не подпрыгнул от неожиданности.
– Винс? – раздался голос Кристины. – Можно?
– Конечно.
Она открыла дверь и нерешительно помялась на пороге.
– Тебе не понравилась комната? – спросил Винсент.
– Что? А, нет, она чудесна. Я хотела узнать, как ты.
С раздражением он снова отвернулся к зеркалу.
– О, только ты еще не начинай!
– Беспокоиться стоит о каждом из нас, иначе мы бы не приехали сюда.
– Обо мне точно не стоит.
– Разве?
– У тебя ведь тоже есть вопросы. И ответы на них ты хочешь получить именно здесь. Что тебя волнует, Кристина?
– Я хочу понять вас, особенно тебя и Фредерика. Хочу понять, зачем Лукас интересовался мной. Ты знаешь, он прислал мне письмо.
– Что еще за письмо?
– Затерявшееся на почте на год. С единственной фразой «Твоя Башня рухнет, когда тебя будет соблазнять Дьявол».
Винсент и не пытался сдержать улыбку:
– Вполне в духе Лукаса.
– Винс, ты уверен, что он мертв?
– Не задавай мне больше таких вопросов.
Винсент отвернулся, а у него перед глазами снова встали давно, казалось бы, забытые картины. Это теперь осталось лишь бурое пятно перед лестницей, но он отлично помнил, как все выглядело в тот вечер. Вероятно, он никогда не сможет забыть.
– Лукас мертв, – сказал Винсент. – Так, как только может быть мертв человек. Он живет в нашей голове, только потому, что живы мы сами. Но его физическое тело давно мертво и хранится в музее смерти Анабель.
Он повернулся, чтобы посмотреть на Кристину, увидеть реакцию на его последние слова. Но она даже не была удивлена, как будто Винсент всего лишь подтвердил то, что она знала давно. Она смотрела на Уэйнфилда, а потом подняла руку и легонько прикоснулась к ссадине у него на лбу. Винсент вздрогнул и поморщился.
– Эй, лучше не трогай.
– Может, промоешь хотя бы?
– Обязательно. Когда найду здесь что-нибудь чистое.
Кристина вздохнула, но возражать не стала, так что Винсент даже почувствовал себя виноватым. В конце концов, она всего лишь заботилась о нем.
– Однажды, – сказал он, – я исполосовал себе руки лезвием. Как думаешь, меня пугает царапина?
Кристина посмотрела на него с удивлением:
– Лезвием? Зачем?
– У меня было множество причин. Может быть, я даже расскажу тебе о них. Но не сейчас.
Напевая вполголоса, Анна развешивала фонарики по всей гостиной. Анабель этого определенно не одобряла: обычно украшение дома было ее обязанностью, а фонарики они всегда готовили вместе с Лукасом, они же ими занимались. Это была своеобразная драгоценность Анабель, поэтому она не оставила сумку с ними в машине, а взяла с собой. Но Анна опередила ее, едва Винсент с Кристиной ушли.
– Ты же не против, если этим займусь я?
Она лучезарно улыбнулась, а ее руки уже вешали первый фонарик. Наверное, если бы Анабель возразила, ничего не изменилось. То есть, конечно, она могла присоединиться, но этого хотелось меньше всего. Вешать их с Лукасом фонарики вместе с Анной… после всего, что она сделала год назад казалось просто кощунством. Поэтому девушка покачала головой:
– Я приготовлю пунш.
По крайней мере, эту традицию Анна не сможет отнять при всем желании. Готовить Анабель пунш научил сам Лукас, и с тех пор они частенько занимались этим вместе, особенно когда собирались на их вечера. Анна же к плите не подходила в принципе, а любой напиток сложнее вина считала слишком заумным.
На кухне располагался небольшой бар с деревянной дверцей. Девушка достала бокалы и сполоснула их от пыли. Анабель нравилось смотреть, как в полумраке кухни вода стекала по стеклянным граням бокалов, причудливо отражая свет. На миг ей показалось, в одном из них мелькнуло отражение Лукаса, как будто он стоит за ее спиной.
Руки Анабель дрогнули, и бокал упал в раковину, так что от него откололся приличный кусок стекла и несколько мелких.
– Что-то случилось? – на пороге стоял Фредерик.
Анабель покачала головой и аккуратно собрала осколки.
– Все в порядке, просто выскользнул из рук.
– Слишком много воспоминаний?
