Дарья Крупкина - Шрамы, что мы выбираем
– Ани? – прошептал Винсент.
Кристине показалось, она слышит эхо слов, что были в доме тогда. Наверное, именно так звучали первые слова растерянного Винсента, когда он нашел труп Лукаса и стоящую над ним сестру.
Анабель отвесила бывшему любовнику звонкую пощечину, так что если бы не дыра в его лбу, Лукаса можно было принять за живого человека.
– Ани? – Веласкес, похоже, такого поворота не ожидал. – Ты любишь меня.
Она согласно кивнула:
– Конечно, люблю. И если бы у меня сейчас был пистолет, я снова бы всадила в тебя пулю.
– Ты любишь меня!
Но его образ уже померк. Словно в поисках поддержки Лукас обернулся к Уэйнфилдам и Анне.
– Я же нужен вам. Вы никогда не сможете меня отпустить!
Но никто не шевельнулся. Не шевельнулся, пока призрак не растаял – и последней исчезла ярко выделявшаяся дыра в его лбу.
– Он не вернется? – осторожно спросила Анна.
Анабель покачала головой. Она взяла череп, лежащий на кровати, и только теперь Кристина заметила, что ровно посередине его лба тоже имеется пулевое отверстие.
– В лабиринте призраков и воспоминаний совсем немного настоящего, – прошептала Анабель. – Но тебе там места нет.
Мороз хорошенько прихватил землю, заставив грязь застыть, превратив оставшуюся пожухлую траву в окончательно мертвую. Обхватив себя руками, Кристина смотрела на Дом. Ее ноги в тонких сапогах подмерзали, но она не торопилась залезть в тепло стоявшей рядом машины, где уже устроилась Анабель. Вместе этого Кристина продолжала кутаться в свитер и наблюдать, как Фредерик запирает входную дверь, проверяет замки.
– Как ты себя чувствуешь?
Винсент стоял по другую сторону машины и тоже наблюдал за Фредериком. На его глазах снова были темные очки, в руках тлела сигарета. Но в отличие от Кристины, он не выглядел замерзшим – кажется, его надежно согревал цветастый шарф.
– Как я могу себя чувствовать? – Кристина то ли пожала плечами, то ли зябко ими повела. – До сих пор не знаю, были эти призраки реальными или только воображением.
– А разве это важно? Уж смерть-то Лукаса точно была реальной. Ну… и кое-что остальное.
– Теперь я точно никогда не поверю в случайности.
– Почему же?
– Даже твое знакомство со мной оказалось не случайным.
– О, моя дорогая, просто все в этом мире взаимосвязано. Если нам кажется, это не так, возможно, мы просто не видим связи.
– Да ты философ.
– Просто выспался.
Кристина знала, что этой ночью Винсента не мучили кошмары, а призраки оставили Фредерика – видимо, навсегда. Хэллоуин прошел. И Кристине казалось, что Фредерик запирает не просто Дом, но всех демонов, которые наконец-то показали лицо.
– Что значила для Лукаса та фраза? Про Башню и Дьявола?
Винсент выпустил в небо облачко дыма.
– Лукасу нравилось считать себя этаким дьяволом. И он всерьез полагал, что искушает всех вокруг. Возможно, поэтому пуля в лоб была для него поистине неожиданностью – он и не думал, что чья-то башня может рухнуть прямо на него и придавить своими обломками.
Холод проникал сквозь тонкий свитер Кристины, но она никак не могла заставить себя сесть в машину. Ей казалось, что стоит это сделать, и она не просто захлопнет дверцу дорогой машины Уэйнфилдов, но навсегда поставит преграду между тем, что было, и тем, что станет. И не могла решиться.
Фредерик в последний раз подергал ручку двери, сунул ключи в карман и, развернувшись, трусцой направился к машине. Похоже, он тоже мерз.
Винсент небрежно выкинул сигарету:
– Поехали.
– Винс… а как ты думаешь, где мы будем через год? А через два?
Он застыл с раскрытой дверцей. А потом хмыкнул и ответил, прежде чем нырнуть в машину:
– Подальше отсюда.
